Командующий 8-й армии А. А Брусилов не решился тогда проявить инициативу и не стал наращивать усилия на участке наступления, где наметился наибольший успех. Командующий Юго-Западным фронтом генерал Н. И. Иванов неожиданно приказал брусиловской армии изменить направление наступления и идти на север, на город Краков. Слабо прикрытый австрийскими войсками Будапешт, до которого по равнине было рукой подать, оказался вне угрозы захвата.
В итоге и Краков взять не удалось, и стратегическая инициатива в Венгрии оказалась потерянной. Австрийское командование опомнилось, подтянуло резервные войска и с помощью подошедших германцев дружно навалилось на передовой отряд русских войск, пробившийся через Карпаты. 48-я Стальная дивизия и 4-я стрелковая бригада, с трудом отбиваясь от превосходящих вражеских сил, начали отступление в горы.
При отходе пришлось бросить обозы, часть захваченных пленных и прорываться налегке. Приказ об отступлении был дан 27 ноября — двигаться пришлось по единственной горной дороге, занесенной снегом. Австрийцы перерезали путь у местечка Сины. Чтобы дать возможность пройти по шоссе артиллерии, генерал Корнилов собрал до батальона пехоты и сам повел в штыки солдат. Контратака оказалась успешной, и австрийцев отбросили от дороги.
Стальная дивизия вырвалась из окружения с немалыми потерями, не оставив противнику ни одного орудия, и привела с собой более двух тысяч пленных. За умелое руководство боем в Карпатских горах командир 48-й пехотной дивизии Л. Г. Корнилов был произведен в генерал-лейтенанты, а его имя стало широко известно не только на русском фронте первой мировой войны.
«Странное дело, — замечал в своих мемуарах генерал А. А. Брусилов, — генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел, во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили... Правда, он и сам себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову...»
Боевая деятельность генерал-лейтенанта Л. Г. Корнилова в Галиции завершилась весной 1915 года весьма трагично. Его 48-я Стальная стрелковая дивизия занимала укрепленные позиции левого боевого участка в 30 км юго-западнее перевала Дуклы. Справа расположилась 49-я дивизия того же 24-го армейского корпуса. Слева — дивизия 12-го соседнего корпуса. Русские войска в предгорьях Карпат держали оборону.
Начавшие сильное наступление германские и австрийские армии «продавили» русский фронт на реке Данайце у польского городка Горлице, где оборонялась 3-я армия под командованием болгарского генерала Радко-Дмитриева. На участке Горлицкого прорыва германское командование сосредоточило такое количество тяжелой артиллерии, которое было у него только под Верденом.
Германские и австрийские войска повели мощное наступление в направлении на Перемышль и дальше на Львов. Ими командовал один из лучших полководцев первой мировой войны немецкий фельдмаршал А. Макензен. Командующий Юго-Западным фронтом генерал Н. И. Иванов не сумел разумно использовать имеющиеся у него немалые резервы, и в итоге русская группировка войск в Карпатах оказалась под угрозой быть отрезанной от главных сил фронта.
Противник, наступая, большими силами вышел во фланг и тыл 24-го корпуса. Сложившаяся ситуация вынудила корпусного командира генерала А. А Цурикова отдать приказ на отступление. В первой половине 23 апреля 48-я дивизия, отошедшая назад на 25—30 км, заняла не оборудованные в инженерном отношении позиции. Поздно вечером Лавр Георгиевич получил новое распоряжение: переместиться на рубеж Роги — Сенява. Это еще 15—20 км ночного марша для уже уставших за прошедшие сутки людей. А поскольку командир корпуса уехал в тыл, дивизионному командиру оставалось полагаться только на собственную интуицию.
Складывалась ситуация, в которой 48-й Стальной дивизии отводилась роль прикрытия отхода других корпусных войск. Но она оказалась в ходе неприятельского наступления сдавленной 2-м германским и 3-м австрийским корпусами и попала в окружение.
Объективно говоря, в начальный момент окружения дивизия вполне могла избежать его. Для этого требовалось только своевременно и расторопно отступить. Но генерал Корнилов, не имея информации о соседях, неправильно оценил складывавшуюся обстановку. Вместо того, чтобы оперативно выполнить полученный от корпусного командира генерала Цурикова приказ, он задумал перейти в наступление во фланг вражеской группировки, теснившей соседнюю 49-ю дивизию. Корнилов даже не догадывался о численности атакующего неприятеля.
Тем временем бригада 2-го германского корпуса уже заняла господствующие высоты на пути движения корниловской дивизии. Выбить оттуда немцев было приказано 192-му Рымникскому полку, двум батальонам 190-го и батальону 189-го полков. Атака высот малыми для той задачи силами, да еще без поддержки артиллерии, не удалась. Стрелковые цепи русских, неся тяжелые потери от огня германцев, залегли и стали окапываться.
Утром 24 апреля генерал Корнилов послал командиру корпуса в Кросно донесение: «Положение дивизии очень тяжелое, настоятельно необходимо содействие со стороны 49-й дивизии и 12-го корпуса». В корпусной штаб донесение доставили только к вечеру. Германцы и австрийцы тем временем наращивали силы, окружившие русскую дивизию.
К полудню Лавру Георгиевичу стало ясно: дело принимает дурной оборот. Он решил в первую очередь спасти дивизионную артиллерийскую бригаду. Теперь маршрут ее отхода пролегал через Дуклу, Ясионку, Любатовку на Ивонич. При подходе к Мшане выяснилось, что впереди германские войска. Тогда артиллеристы полковника Трофимова открыли огонь по неприятелю, который пошел в атаку на отступающую колонну русских.
Прибывший на подмогу артиллеристам 189-й пехотный полк во время развертывания для атаки был неожиданно обстрелян с близкого расстояния из пулеметов. Роты смешались, и солдаты в панике бросились в лес. Через несколько часов подоспевшие австрийцы пленили около трех тысяч человек — артиллеристов и пехотинцев.
У Корнилова под рукой уже не было резервов, чтобы выправить ситуацию. До темноты многотысячные германские войска с артиллерией заняли Дуклу, а передовые полки австрийцев — Тржициану. Кольцо окружения вокруг Стальной дивизии сомкнулось. Помощи ей ждать уже не приходилось.
Капитуляция в таких условиях была бы вполне естественным делом. В те годы не принято было судить командиров любых рангов за то, что они не желают губить понапрасну людей и предпочитают смерти плен. Но Корнилов не был бы Корниловым, если бы не попытался вырваться из кольца окружения.
В вечерних сумерках 48-я Стальная дивизия пошла на прорыв. Превосходство германцев и австрийцев было подавляющим. Счастье улыбнулось только 191-му Ларго-Кагульскому полку и одному батальону 190-го Очаковского полка. Но они вынесли из окружения все знамена дивизии, что давало право восстановить дивизию под прежним названием, равно как и ее прославленные во многих войнах полки.
Корнилов и здесь остался верен себе, взяв командование над батальоном 192-го Рымникского полка, прикрывавшего отход русских. Арьергардный батальон полег на поле боя почти полностью. Лишь семь человек во главе с Корниловым остались в живых и смогли уйти в горы. Но перед этим он стал свидетелем пленения своей дивизии.
С рассветом огонь противника со всех сторон обрушился на оставшихся в окружении. Русские стрелки отчаянно отбивались, расстреливая последние патроны. На предложение парламентера сдаться генерал Корнилов ответил, что он не может этого сделать лично, и, сложив с себя командование дивизией, скрылся в лесу. Оставшиеся в живых три с половиной тысячи солдат и офицеров сдались немцам — положение их было безвыходное.
Семь человек во главе с генералом Корниловым, раненным в руку и ногу, несколько суток без пищи и медикаментов блуждали по незнакомым горам, надеясь перейти линию фронта. 28 апреля их, израненных и обессиленных, взяли в плен австрийцы. Дважды раненного командира дивизии нес на себе раненый батальонный санитар.
Нам трудно понять, как генерала, попавшего во вражеский плен, могли наградить, и не посмертно, как, скажем, Д. М. Карбышева, а именно в то время, когда генерал находился в плену. Однако именно так было с Лавром Георгиевичем Корниловым.
Действия 48-й Стальной дивизии, несмотря на печальный исход ее прорыва из окружения, были высоко оценены командующим Юго-Западным фронтом генералом Н. И. Ивановым. Он обратился по инстанции с ходатайством о награждении доблестно сражавшихся полков и артиллерийской бригады по сути дела погибшей дивизии и ее командира.
Император Николай II высочайшим указом пожаловал генерал-лейтенанту Л. Г. Корнилову Военный орден Святого Георгия 3-й степени — высокую боевую награду для младших генералов. Наиболее достойные офицеры стали Георгиевскими кавалерами, получив орден Святого Георгия 4-й степени. Все нижние чины — рядовые солдаты и унтер-офицеры Стальной дивизии — были награждены Георгиевскими крестами, единственным в царской России солдатским орденом.
