СТРУЧКИ
Уже из последних слов Феона мне стало ясно, что мальчик не боялся родителей; наоборот, он привык, чтобы родители его боялись. Это ещё яснее из дальнейшего:
ΚΑΛΩϹ ΔΕ ЕПΟΙНСЕС
калос де эпойэсес:
Хорошо же ты сделал:
ΔΩΡΑ ϺΕ ΕΠΕϺΨΕϹ ϺΕΓΑΛΑ
дора ме эпемпсес мегала —
подарки мне прислал большие —
ΑΡΑΚΙΑ
аракиа!
стручки!
Отец, должно быть, не хотел брать с собой мальчика и хотел откупиться подарками: он прислал сыну из Оксиринха лакомства. Но от Феона трудно было откупиться какими-то стручками.
Дальше ещё интереснее:
ΠΕΠΛΑΝΗΚΑΝ НϺАϹ ΕΚΕΙΝΗ ΤΗ ΗϺΕΡΑ IB
пепланекан эмас экейнэ тэ эмера 12
Надули нас в тот день 12-го (числа),
ΟΤΙ ΕΠΛΕϒϹΕϹ
оти эплеусес когда ты уплыл.
Мальчик пишет «нас»: очевидно, он имеет в виду, кроме себя, ещё братишку или сестрёнку. Из слова «уплыл» ясно, что деревня, в которой жил маленький Феон, тоже лежала на Ниле. Отец, как видно, не решился открыто отказать упрямому ребёнку, опасаясь скандала. А брать его с собою в Александрию он тоже не хотел. Не надо забывать, что в то время ни поездов, ни пароходов, конечно, не было: из Оксиринха в Александрию ездили на большой парусной лодке (корабле). Корабли были красиво разрисованы и на носу имели причудливые выпуклые фигуры. Кровля над палубой защищала пассажиров от ветра и дождя. Такая поездка была целым путешествием и продолжалась неделю, если не больше.
Вид берегов был довольно однообразен. Ровные, покрытые сочной зеленью берега Нила не прерываются никакими горами или холмами, никакими лесами, если не считать редких пальмовых рощ, в тени которых ютятся тёмные глиняные мазанки крестьян. Во все стороны отходят оросительные каналы. А чуть подальше от берега видны жёлтые скалы пустыни, откуда порывы ветра доносят сухой песок.
Можно себе представить, как мальчику хотелось уехать с отцом! Отцу пришлось уплыть потихоньку, так, чтобы сын не заметил.
Он угрожает голодовкой. Такая угроза, по мнению Феона, должна сломить упорство отца. Мальчик пишет:
ΛϒΠΟΝ ΠΕϺΨΟΝ ΕΙϹ ϺΕ
люпон пемпсон эйс ме
Одним словом, пришли за мной,
ΠΑΡΑΚΑΛΩ ϹΕ
паракало се умоляю тебя!
ΑϺ ϺΕΗ ΠΕϺΨΗϹ
ам ме пемпсес
Если не пришлёшь,
ОТ ϺΗ ΦΑΓΩ Οϒ ϺΕ ΠΕΙΝΩ
у мэ фаго, у мэ пэйно не буду есть, не буду пить.
ТАϒТА
Таута
Вот что!
Кончается письмо так, как это было принято в греческих письмах:
ΕΡΩϹΘΕ ϹЕ ΕϒΖ[1]
эросте се эух
Здравствовать тебе жел.
В папирусе внизу слева написано: ΤϒΒΙ ΙΗ
«Тиби» — это египетский месяц. А что такое IH? В то время в Египте числа обозначались буквами:
А — 1, В — 2, Г — 3, Δ — 4, Е — 5, Ϛ — 6, Ζ — 7, Н — 8, θ — 9, I — 10.
Стало быть, ΙΗ — это 10+8=18. Значит, письмо написано 18 Тиби.
В котором же году оно написано?
Мальчик записал месяц и не поставил года.
Попробуем сами определить время написания письма.
Известно, что греки в разное время писали буквы не совсем одинаково.
На этом рисунке изображён папирус, написанный до начала нашей эры. Сравним его с нашим письмом. Разница очень большая.
В письме Феона шрифт округлый, на рисунке он угловатый. Вдобавок на древнем папирусе буква «О» очень маленькая, меньше других букв, в письме Феона она такая же, как прочие буквы.
Ясно: Феон не мог писать до начала нашей эры.
Не мог он также писать в позднюю христианскую эпоху, в IV—V веках. В письмах того времени обычно ставился крест (+) и призывалось благословение христианского бога. Да и вообще буквы в эту эпоху писались совсем по-другому.
Но если мы взглянем на папирус, написанный во II веке нашей эры, то увидим, что он похож на наше письмо.
К тому же в той куче, в которой было найдено наше письмо, все папирусы написаны во II и III веках нашей эры: это видно из документов, в которых показан год. Итак, наш папирус написан около тысячи семисот лет назад. Не удивительно, что он весь в дырах.
В египетском году было, так же как и в нашем, триста шестьдесят пять дней, но високосных годов египтяне в древнейшее время не придумали. Поэтому каждые четыре года их календарь ошибался на один день.
За сто двадцать лет календарь ошибался уже на месяц (например: февраль приходился на март), а через семьсот тридцать лет ошибка была на полгода, так что летние месяцы приходились на зиму и наоборот. Но уже приблизительно лет за сто — двести до того, как было написано наше письмо, в Египте были введены, как у нас, високосные годы. В это время месяц Тиби продолжался с 27 декабря по 25 января.
Отец мальчика уехал 12 Тиби — это, стало быть, то же, что 7 января. Сын послал ему письмо 18 Тиби, то есть 13 января.
Я узнал, что его писал мальчик, очень шаловливый, но зато способный и вполне уже грамотный. Я перевёл письмо точно, исправил при переводе только грамматические ошибки; в Египте взрослые нередко писали много хуже по-гречески! Очевидно, школьное обучение пошло мальчику впрок.
Я узнал, о чём он думал, когда писал этот папирус. Он мечтал о путешествии по Нилу и чудесах Александрии. Он со злостью думал об отце, который обманул его и лишил таких редких удовольствий.
Я узнал также, в какую эпоху и где жил Феон. Я не знал только, как учились в Египте и как здесь жили и работали.
Тогда я взял из библиотеки несколько книг о Египте. И только когда я нашёл в них всё, что мне было нужно, я решился написать письмо Найту.
«Уважаемый профессор Найт! Сердечно благодарю Вас за ценный подарок. Много дней потратил я, прежде чем разобрался в этом папирусе. Ведь в нём нет ни запятых, ни точек, и даже слова не отделены друг от друга: каждая строчка выглядит как одно длинное-предлинное слово.
Зато, когда я разобрал папирус, передо мной раскрылась целая неведомая страна.
Я мысленно перенёсся за тысячу семьсот лет назад.
Я очутился на главной улице египетской деревни. Утро. Стоит месяц Тиби, середина зимы. Жарко, как у нас в июне. По пыльной дороге тянется длинная вереница ослов и верблюдов. Щёлкая бичами, идут египетские крестьяне, высокие, с бритыми лицами, бритой головой и мозолистыми руками. Они совсем голые, если не считать коротких передников на бёдрах. Их худые коричневые тела покрыты пылью.
Ослы и верблюды нагружены мешками с зерном. Крестьяне везут хлебный налог в императорскую казну. Позади важно шагает светлолицый, белокурый грек. Стоит только взглянуть на его высокомерное лицо, чтобы понять, что это хозяин страны — императорский чиновник. Он следит за сбором и сдачей налога.
По обеим сторонам улицы унылые ряды низеньких кирпичных лачуг. Окон нет. Свет входит через раскрытую дверь. Внутри видны грубо сколоченный стул, опрокинутые ящики вместо столов, глиняные горшки. Здесь живут египетские крестьяне.
А в стороне среди искусственных прудов и фонтанов стоит двухэтажный дом с черепичной крышей.
Вокруг дома финиковые пальмы и сикоморы в цвету. В этом доме живёт грек, богатый хлеботорговец.
Из дома выбегает маленький Феон. Быстрыми шагами идёт он по узкой тропинке и выходит на улицу. Он спешит.
Глухая стена и знакомая жёлтая калитка. Раб-фригиец молча открывает дверь. Феон подымается на крытую веранду с белыми колоннами.
— Радуйся, Ламприск, — говорит он учителю. (Это то же, что наше «здравствуйте».)
Но учитель не обращает на него внимания.
Он занят с младшими учениками. Они держат на коленях деревянные дощечки, намазанные воском, и выцарапывают по ним заострённой палочкой:
ТО Тϒ ΤΩ ФА ФЕ ФН ΦΙ ФО Фϒ ΦΩ
ХА ХЕ ХН XI ХО Хϒ ΧΩ.
Это греческие склады.
Другие мальчики заняты более трудными упражнениями. Учитель велел им подобрать собственные имена, начинающиеся на все буквы алфавита, по порядку, и они пишут на папирусе:
ΑΧΙΛΛΕϒϹ ΒΙΩΝ ΓΑΙΟϹ ΔΙΩΝ ΕΡΩϹ
Ахилл, Бион, Гай, Дион, Эрот.
Голубоглазый курносый малыш, сидящий против Феона, задумался. Он сосредоточенно смотрит на своих товарищей, стараясь найти кого-нибудь, чьё имя начиналось бы на К, но таких случайно нет. Наконец его осеняет гениальная мысль, и он решительно выцарапывает на воске:
