Довольно быстро советскому командованию стало ясно, что имевшихся зениток и прожекторов из 71-й зенад, а также аэродрома-двойника мало, чтобы помешать транспортным самолетам люфтваффе продолжать по ночам летать к окруженному городу. Попытка привлечь для этого ночные истребители A-20G-1 из 56-й авиадивизии истребителей дальнего действия (АД ИДД) полковника Б.В. Бицкого также не привела к существенным успехам. С середины марта и до мая они выполнили 246 ночных боевых вылетов в район Бреслау. В 68 случаях они смогли обнаружить цель, из них 15 раз – визуально в лучах прожекторов, 11 раз – по командам с земли по данным РЛС П-3 и с последующим использованием «Гнейс-2» и еще 8 раз – при свободном поиске с помощью бортового радара. Остальные 34 раза обнаружение происходило визуально в лунном свете. При этом «ночники» только в 13 случаях атаковали противника, но успеха добились лишь два экипажа. На счету капитана Казнова были два Не-111, а на счету лейтенанта Шестерикова – десантный планер.
В середине марта советскому командованию стало ясно, что, несмотря на все предпринятые меры, сил 71-й зенад не хватает для обеспечения эффективной воздушной блокады Бреслау. Поэтому было решено пойти простым путем – просто увеличить количество зениток, и все. Начиная с 13 марта к выполнению этой задачи были привлечены части 10-го корпуса ПВО страны под командованием генерал-майора артиллерии П.Г. Слепченко.
Он был значительно мощнее сменяемой им дивизии. В его составе насчитывалось 640 зенитных орудий, 380 зенитных пулеметов и 150 зенитных прожекторов. Штабу корпуса оперативно подчинялась 310-я иад ПВО полковника А.Т. Костенко, имевшая около 115 боевых самолетов. Позднее 10-й корпус усилили частями 78-й и 88-й дивизий ПВО. С 1 по 16 апреля ему передали пять зенитных артиллерийских полков, шесть отдельных зенитно-артиллерийских дивизионов и другие части.
Прибывающие в район Бреслау батареи 10-го корпуса размещались таким образом, чтобы обеспечить, с одной стороны, создание плотного кольца зенитного огня вокруг «крепости» для недопущения ее снабжения по воздуху, а с другой – благоприятные условия для ведения огня по наземному противнику. Поэтому их огневые позиции располагались в 2,5–3 километрах от линии фронта, а иногда непосредственно в расположении стрелковых подразделений, для ведения огня прямой наводкой по наземным целям.
Экипажи транспортных самолетов люфтваффе сразу же на своей шкуре, причем в буквальном смысле, ощутили значительное усиление советского зенитного кольца вокруг Бреслау. Один из бортрадистов Ju-52 после войны рассказывал: «ПВО русских была на удивление мощной. Наши самолеты-разведчики насчитали около 90 средних и тяжелых батарей зенитной артиллерии и не менее 100 прожекторов, которые были сосредоточены близ Бреслау. Количество русских истребителей, действовавших ночью, установить сложно. Вначале наши потери не были большими.
Но все изменилось в середине марта. Наша эскадрилья, насчитывавшая десять экипажей и машин, только во второй половине марта потеряла четыре экипажа и пять машин. Одному экипажу удалось спастись. Наши товарищи смогли выпрыгнуть из горящей машины, после чего приземлились на парашютах на территорию близ Нейса, которая контролировалась нашими войсками.
Сослуживцы, которые участвовали в снабжении Сталинграда по воздуху, заявляли, что ПВО русских под Бреслау была много мощнее. Посадка на аэродром Гандау была затруднена еще тем обстоятельством, что передовые части русских располагались буквально в полукилометре от взлетно-посадочной полосы. Как только мы приближались, нас начинали слепить прожекторами и обстреливать из пулеметов. Кроме того, русские, только заслышав шум моторов, начинали обстреливать территорию аэродрома из минометов …
При посадке и вылете с Гандау мы видели зарево бушевавших в городе пожаров. По дороге назад мы сбрасывали листовки, написанные по-русски. Радиообмен между «землей» и Бреслау, который был необходим в условиях ночных полетов, существенно затруднялся вражескими радиостанциями. В итоге мы нередко промахивались мимо города, сразу же попадая под зенитный огонь противника».
В таких условиях не все немецкие самолеты могли приземлиться в Гандау. Так, 15 марта из 55 машин, направленных туда, лишь половина села на аэродроме, остальные из-за сильного заградительного огня советских зениток не смогли зайти на посадку [129] .
Снижение числа самолетов, приземлявшихся в «крепости», влияло не только на объем доставляемых грузов, но и оказывало сильное влияние на моральный дух ее гарнизона. Дело было в том, что каждый Ju-52 на обратном пути брал на борт раненых. По приказу генерал-лейтенанта Нихоффа из двенадцати развернутых в городе госпиталей по «воздушному мосту» эвакуировали только тех, чье выздоровление не предполагалось в течение двух ближайших месяцев.
Обер-фельдфебель санитарной службы Валь, отвечавший за вывоз раненых, вспоминал: «Для ночной транспортировки раненых с аэродрома Гандау их максимальное количество располагали в прилегающих зданиях и бараках. Мы доставляли раненых к аэродрому в предельно короткие сроки. По телефону постоянно уточнялось количество «сидячих» и «лежачих» раненых в переполненных госпиталях… Перевозка раненых осуществлялась не только на санитарных машинах, но и на автобусах. Все делалось для того, чтобы они как можно скорее отправлялись в путь.
Тех, кто не умещался в самолете, размещали в окрестном бараке, а потому не надо было ожидать санитарную машину, чтобы вернуть их обратно в госпиталь. Но после того как барак был разрушен попаданием советской бомбы (к счастью, на тот момент в нем не было людей), раненые стали размещаться в здании интерната для слепых.
Сколько вывозилось раненых, во многом зависело от летчика. Обычно в самолет помещались не более 28 человек, хотя один из летчиков как-то умудрился вывезти из Бреслау 32 раненых… Ни один из «Юнкерсов» не возвращался пустым» [130] .
В конце войны Гитлер стал вмешиваться в планирование и проведение военных операций даже самого небольшого масштаба. Не обошел он своим вниманием и работу «воздушного моста» в Бреслау. Так, в конце марта гаулейтер Ханке отправил в Берлин радиограмму с просьбой прислать в «крепость» тяжелые 150-мм пехотные орудия. В то же время ее комендант генерал-лейтенант Нихофф не раз подчеркивал, что нуждается совсем не в пушках, а в боеприпасах. Несмотря на это, фюрер благожелательно отнесся к просьбе нацистского функционера и распорядился доставить запрошенное им вооружение в Бреслау.
Командование люфтваффе доложило Гитлеру, что орудия не помещаются в Ju-52 и потому доставить их по воздуху в окруженный город не представляется возможным. Фюрер же расценил это как «нежелание поддерживать «воздушный мост». Он указал, что пушки и их расчеты можно перевезти на шести грузовых планерах.
Идея доставки тяжелых орудий в Бреслау на планерах была весьма рискованной, если не сказать идиотской. Грузовые планеры имели ничтожно мало шансов благополучно сесть как в Гандау, так и на Кайзерштрассе. Но тем не менее никто не решился оспорить полученный приказ.
Ночью 23 марта в воздух поднялись три Не-111, которые тащили планеры Go-242, и столько же Do-17, буксировавших DFS-230. На их борту находились три 150-мм орудия, расчеты и запас снарядов. На подлете к Бреслау три планера, включая два Go-242, были сбиты. Посему в город удалось доставить только одну пушку. Авантюра завершилась полным крахом.
На следующий день о начавшемся кризисе в работе «воздушного моста» было отмечено даже в журнале боевых действий Главного командования вермахта: «24 марта 1945 года. Снабжение Бреслау затрудняется из-за вражеских прожекторов. К настоящему моменту пропали 65 «Юнкерсов», что является невосполнимыми потерями, так как их производство остановлено». В тот же день комендант «крепости» генерал-лейтенант Нихофф также записал в своем дневнике: «Осуществление поставок в Бреслау стало чрезвычайно сложным из-за усиления зенитного огня и увеличения количества прожекторов».
Большие потери транспортных самолетов заставили командование 6-го воздушного флота люфтваффе задуматься над альтернативными способами снабжения «крепости». В итоге в середине марта к работе «воздушного моста» было решено задействовать… одномоторные дневные истребители Bf-109. Это было неслыханное дело, никогда ранее к их помощи еще не прибегали, даже в самых отчаянных ситуациях! «Мессершмитты» имели меньший радиус действий и несли значительно меньшую нагрузку, чем Ju-52 или Не-111. Но зато обладали и значительно большей скоростью и, в случае необходимости, могли постоять за себя.
Ближайшим к Бреслау аэродромом, с которого могли действовать истребители, был Швейдниц. От него до «крепости» было около 50 километров на северо-восток. Там базировалась I./JG52, которой командовал не кто иной, как гауптман Эрих Хартманн, – лучший ас люфтваффе, кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами.
