По некоторым данным, в 1938 г. Л. П. Берия приказал прекратить агентурную вербовку номенклатурных работников[1075]. Между тем существует версия, будто бы Ю.В. Андропов продолжал сотрудничать с органами государственной безопасности и в Петрозаводске. Называют и фамилию его куратора – «Гусев»[1076].
Далее в официальной биографической справке говорится: «С первых дней Великой Отечественной войны Ю.В. Андропов – активный участник партизанского движения в Карелии. После освобождения в 1944 г. города Петрозаводска от финских захватчиков Ю.В. Андропов – на партийной работе»[1077].
Однако карельским следопытам не удалось найти тот партизанский отряд, в котором сражался их знаменитый земляк. Это дает основание думать, что его партизанское прошлое имеет такое же отношение к действительности, как и плавание Ю. В. Андропова на судах Волжской флотилии в качестве матроса.
В связи с этим авторы книги «Команда Андропова» внесли в приведенную официальную версию некоторые коррективы: «С самого начала Великой Отечественной войны Ю.В. Андропов – куратор подготовки и формирования частей специального назначения, диверсионно-разведывательных групп и отрядов, деятельный участник партизанского движения в Карелии»[1078].
В 1944 г. его перевели на партийную работу и избрали вторым секретарем Петрозаводского, т. е. столичного горкома, в 1947 г. он стал вторым секретарем ЦК Компартии Карело-Финской ССР[1079]. Для того, чтобы правильно оценить этот факт, необходимо учесть, что вторым секретарям ЦК компартий республик отводилась роль «комиссаров» ЦК КПСС.
В 1948 г. грянуло известное «ленинградское дело». Его жертвами стали и некоторые товарищи Ю.В. Андропова. Среди них оказался первый секретарь ЦК Компартии Карело-Финской ССР Г.Н. Куприянов, который опекал Юрия Владимировича и содействовал его карьере. Однако, по имеющимся сведениям, Ю.В. Андропов не только отмежевался от Г. Н. Куприянова, но и заклеймил его как «бандита»[1080].
Можно встретить мнение, что самого Ю.В. Андропова спас от репрессий председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР О.В. Куусинен[1081]. Однако никаких доказательств в пользу этой версии до сих пор не приведено. Зато известно, что Отто Вильгельмович потому прожил долгую жизнь, что никогда и никого не спасал[1082].
В 1951 г., вскоре после того, как завершилось «ленинградское дело» и еще продолжалась кампания против космополитизма, Ю.В. Андропов пошел на повышение. Его перевели в Москву, где он стал инспектором Отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КПСС[1083].
Чтобы иметь более точное представление о характере этого выдвижения, следует учесть, что Отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов был создан в 1948 г. на основе Управления по проверке кадров партийных органов и играл роль «отдела кадров» аппарата партии. С 30 декабря 1950 г. по 16 февраля 1952 г. его возглавлял Семен Денисович Игнатьев[1084], который 11 июля 1951 г. был направлен представителем ЦК в МГБ, а с августа 1951 г. по март 1953 г. возглавлял это министерство[1085].
С.Д. Игнатьева на посту заведующего отделом сменил Николай Михайлович Пегов (16 февраля – 27 октября 1952), а его – Аверкий Борисович Аристов (27 октября 1952 – 16 апреля 1953)[1086], который после XIX съезда КПСС одновременно был избран секретарем ЦК КПСС[1087]. С приходом А.Б. Аристова Ю.В. Андропов сделал еще один шаг в своей карьере – стал заведующим подотдела или же сектора[1088].
Но тут умер И.В. Сталин. Аппарат ЦК КПСС начали чистить, в результате чего Ю.В. Андропова перевели в МИД. После небольшой стажировки в «скандинавском отделе», он был назначен «заведующим 4-м Европейским отделом», затем советником советского посольства в Венгрии[1089], а в 1954 г. – послом[1090].
По свидетельству В.А. Крючкова, в 1955 г. Венгрия представляла собою одну из самых благополучных стран Центральной Европы, население которой в целом доброжелательно относилось к Советскому Союзу[1091]. И вдруг в 1956 г. после XX съезда КПСС всего лишь за несколько месяцев, три из которых приходились на лето, ситуация в стране приобрела взрывоопасный характер и на улицах Будапешта пролилась кровь[1092].
Какую роль в этих событиях играл Ю.В. Андропов, еще предстоит выяснить. По имеющимся сведениям, они привели к психологическому стрессу у его жены, пережил инфаркт и он сам[1093].
В начале 1957 г. Юрий Владимирович вернулся на Старую площадь и был назначен заведующим вновь созданного Отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Через пять лет, в ноябре 1962 г. его избрали секретарем ЦК КПСС, и он вошел в число руководителей партии[1094].
Широко распространено сусальное изображение Ю.В. Андропова.
Но вот, что писал о нем один из его помощников А.И. Вольский: «Он был суровый человек. Никогда не интересовался личными делами подчиненных, не спрашивал: «Как семья, дети?». Ко всем обращался на «вы», по имени-отчеству. Некоторые считали его безжалостным»[1095].
С этой характеристикой трудно не согласиться, если вспомнить, как Юрий Владимирович поступил со своими детьми от первого брака, как он вел себя во время «ленинградского дела».
Возвращение Ю.В. Андропова в Москву и переход на верхнюю ступеньку партийной иерархии совпали по времени с переводом в Москву Отто Вильгельмовича Куусинена. В 1957 г. он не только был избран секретарем ЦК КПСС, но и введен в состав Президиума ЦК КПСС. И это несмотря на то, что к тому времени ему было уже 76 лет.
О.В. Куусинен участвовал в социал-демократическом движении Финляндии с 1904 г., в 1918 г. был одним из руководителей восстания в Финляндии, в 1919 г. принимал участие в создании Коминтерна, многие годы был секретарем ИККИ (Исполнительного комитета Коминтерна), сначала у Г.Е. Зиновьева, затем у Н.И. Бухарина. В 1923 г. входил в состав группы работников ИККИ, которая была отправлена в Германию для организации революции, в середине 20-х годов активно громил троцкистско-зиновь-евскую оппозицию, в 1939 г. был назначен премьером Демократической Республики Финляндии, но вместо Хельсинки оказался в Петрозаводске[1096]. В 1952 г. был введен И.В. Сталиным в Президиум ЦК КПСС, а в 1953 г. после смерти вождя выведен из него.
Это дает основание думать, что в 1957 г. Н.С. Хрущеву понадобился не сам О.В. Куусинен, а его зарубежные связи еще довоенных времен.
«В 60-е годы, – вспоминает A.C. Черняев, – когда Андропов заведовал Отделом соцстран в ЦК, он создал у себя консультантскую группу, «мозговой трест», как его называли»[1097].
Руководителем этой группы стал Федор Михайлович Бурлацкий.
«Андропов, – читаем мы в его воспоминаниях, – поручил мне создать и возглавить группу консультантов-советников, которые занимались бы проблемами преобразования в странах социализма, прежде всего внутри СССР, а также принципами отношений между двумя супердержавами. В нее вошли известные ныне ученые и публицисты: Г. Шахназаров[1098], Бовин[1099], А. Г. Арбатов[1100], О. Богомолов[1101], Л. Делюсин, В. Петренко, М. Титаренко. Андропов называл нас «аристократами духа»«[1102].
Таким образом, возглавив Отдел по связям со странами «народной демократии», Ю.В. Андропов фактически стал руководителем подготовки и проведения тех рыночных реформ в Венгрии и Чехословакии, о которых шла речь ранее.
Оценивая его деятельность на этом посту, Г.Х. Шахназаров утверждал, что «Юрий Владимирович был в тот момент бесспорно самым прогрессивно мыслящим из партийных руководителей»[1103]. Возникает вопрос, как мог стать «прогрессивным» человек с таким прошлым, которое было у Ю.В. Андропова (и личным, и политическим)?
Но разве «либеральные» реформы 50-х годов не были начаты теми, кто еще совсем недавно подписывал расстрельные списки? Это касается и Л. П. Берии, и Г.М. Маленкова, и Н.С. Хрущева. Разве не был причастен к репрессиям развенчавший их в 1964 г. Н.М. Шверник? Разве не было либеральных колебаний у Сталина, и разве не он первым поднял вопрос о покаянии? Но как можно утром быть диктатором, а вечером либералом?
Рядовые «коммунисты» могли колебаться вместе с генеральной линией партии. А что определяло колебания И.В. Сталина или Н.С. Хрущева? На кого ориентировались они? Ответ может быть только один: на те финансово-промышленные круги Запада, с которыми они сотрудничали и которые на определенных условиях поддерживали их, а может быть, и диктовали условия этого сотрудничества.
