Заключив соглашение, Коммунистическая партия открыла перед левыми эсерами широкие возможности служить интересам народа. В. И. Ленин указывал, что союз большевиков с левыми эсерами может быть «честной коалицией», ибо «коренного расхождения интересов наемных рабочих с интересами трудящихся и эксплуатируемых крестьян нет»483. Большевики делали все необходимое для того, чтобы поддержать сотрудничество с левыми эсерами, честно выполняли все условия соглашения и лояльно относились к этой партии, хотя и колебавшейся, но стоявшей на советской платформе.
Глава седьмая
ЭСЕРЫ И УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ
Политика правых эсеров после победы Великого Октября и по теоретическим обоснованиям и по практическим действиям была продолжением их прежней политической линии на сохранение коалиции с буржуазией. Лидеры партии считали, что, пока рабочий класс составляет меньшинство населения, диктатура пролетариата невозможна. В отличие от большевиков, ставивших перед пролетариатом задачу сначала завоевать государственную власть, а затем повести «все трудящиеся массы к уничтожению классов, т.е. к тому единственно-социалистическому равенству, которое не является обманом…»484, эсеры полагали, что партия может взять власть лишь после того, как на основе «чистой демократии», при сохранении частной собственности и капитализма за нее выскажется большинство населения.
Подводя теоретическую базу под сохранение коалиции с буржуазией, эсеры пошли на прямое отрицание борьбы классов. Член ЦК правых эсеров М. Я. Гендельман в докладе на VIII Совете партии утверждал, что «в революционный переходный период… регулирование государственной жизни достигается путем соглашения между органами, выражающими волю отдельных классов и групп населения». Поскольку речь шла о сотрудничестве, а не о борьбе классов, постольку и Советы, в которых не представлена буржуазия, должны быть, по его мнению, не органами власти, а «служить политической организацией рабочего класса, временной формой единой социалистической партии»485. Таким образом, правые эсеры призывали отказаться от завоеванной власти Советов во имя сохранения коалиции с буржуазией.
Противопоставляя марксистско-ленинскому учению о диктатуре пролетариата мелкобуржуазную теорию «чистой демократии» и «народовластия», правые эсеры не просто пропагандировали ее, но и с самого начала под предлогом защиты прав Учредительного собрания повели борьбу против Советской власти. Уже в декларации фракции правых эсеров на II Всероссийском съезде Советов было сказано, что «произведенный партией большевиков и Петроградским Советом Рабочих и Солдатских Депутатов захват власти накануне Учредительного собрания и за день до открытия Всероссийского съезда Рабочих и Солдатских депутатов является преступлением перед родиной и революцией, знаменует начало гражданской войны, срыв Учредительного собрания и грозит гибелью революции»486. Заканчивалась она призывом ко всем «революционным силам страны» сорганизоваться и добиться его созыва в назначенный срок.
Декларация не произвела того впечатления, на которое рассчитывали ее авторы. Делегаты съезда справедливо квалифицировали этот документ как «бессильную и преступную попытку сорвать полномочное всероссийское представительство рабочих и солдатских масс в тот момент, когда авангард этих масс с оружием в руках защищает съезд и революцию от натиска контрреволюции». В резолюции, принятой в связи с уходом со съезда правых эсеров и меньшевиков, отмечалось, что они, «искусственно удерживая за собой позиции на давно не переизбиравшихся верхушках советских и армейских организаций, всеми мерами стремились сорвать съезд Советов. После провала этих попыток, когда съезд обнаружил явное преобладание партии революционного социализма — большевиков и когда восстание оказалось единственным выходом для революционных масс, обманутых и истерзанных буржуазией и ее прислужниками, — тогда соглашатели сделали для себя последний вывод, порвав с Советами…» Уход меньшевиков и эсеров, констатировала резолюция, «не ослабляет Советы, а усиливает их, так как очищает от контрреволюционных примесей рабочую и крестьянскую революцию»487.
И содержание декларации, и уход эсеров со съезда фактически означали объявление войны Советской власти под флагом защиты революции и Учредительного собрания. Но при этом сразу встает вопрос: от кого они должны были его защищать? Ведь большевики хотя и не питали относительно Учредительного собрания никаких конституционных иллюзий, вовсе не собирались отказываться от выборов в него. Известно, что на второй день после победы революции, 27 октября (9 ноября), ВЦИК утвердил принятый СНК декрет о созыве Учредительного собрания.
Принимая это решение, большевики исходили из ленинского указания о том, что нельзя изжитое для партии принимать за изжитое для масс. Если среди широких слоев рабочего класса требование созыва Учредительного собрания давно уже не имело поддержки, то у крестьянства оно еще пользовалось популярностью. В этих условиях отказ от его выполнения был бы крупной ошибкой, прыжком через связанные с Учредительным собранием иллюзии крестьянства, который в известной мере мог сыграть на руку контрреволюционным партиям. Массы на основе собственного опыта должны были избавиться от конституционных иллюзий. Для этого существовал один путь — столкнуть трудящихся с их требованиями мира, земли, власти Советов с действительным Учредительным собранием и дать им увидеть, чего оно стоит.
Эсеры после Февральской революции объявляли Учредительное собрание хозяином земли русской, особенно часто ссылаясь на него в тех случаях, когда надо было мотивировать трудящимся отказ от удовлетворения их справедливых требований. В то же время, будучи партией правительственной коалиции, они не сделали ни одного практического шага, чтобы ускорить его созыв. Эсеры во всем соглашались с кадетами, которые всячески оттягивали открытие Учредительного собрания, опасаясь, что оно будет слишком революционным.
Теперь требование немедленного созыва Учредительного собрания и «защиты» его прав и суверенитета от «узурпации» Советами стало тем знаменем, под которым объединялись все силы буржуазной и мелкобуржуазной контрреволюции. Дело в том, что открыто монархические или буржуазные лозунги были слишком непопулярны в народе и выступать под ними буржуазия не могла. Нельзя было мобилизовать силы для борьбы против Советской власти и большевистской партии, призывая к восстановлению царской монархии или снискавшего всеобщую ненависть масс Временного правительства. Только в Учредительное собрание верила еще некоторая часть трудящихся, особенно крестьянства, только этот лозунг не утратил еще полностью своей популярности в средних слоях. В силу этих причин лозунг «Вся власть Учредительному собранию!», противопоставленный лозунгу «Вся власть Советам!», был охотно поддержан даже вчерашними монархистами и кадетами, не говоря уже об их партнерах по коалиции — эсерах и меньшевиках.
Покинув II съезд Советов, правые эсеры приступили к организации всех контрреволюционных сил, выступили застрельщиками первых контрреволюционных атак. Чернов в ставке Верховного главнокомандующего в Могилеве пытался сколотить новый правительственный центр, но не успел, так как ставка была ликвидирована. В Петрограде эсеры 28 октября объявили о создании «Комитета спасения родины и революции», а в Москве возглавили «Комитет общественной безопасности», вокруг которых объединились все контрреволюционные силы. Орган ЦК эсеров «Дело народа» опубликовал прокламацию с призывом не оказывать сопротивления наступавшим на Петроград войскам Керенского и Краснова, а в самом Петрограде Авксентьев, ставший председателем «Комитета спасения», и член ЦК эсеров Гоц организовали мятеж юнкеров Константиновского, Николаевского, Павловского и Владимирского училищ. В Москве «Комитет общественной безопасности» организовал захват юнкерами Кремля и других военно-стратегических объектов.
В Казани во главе контрреволюционных сил стоял правый эсер Калинин. Он опирался на блок правых эсеров с меньшевиками, «независимыми социалистами» и националистической организацией «Харби-шуро». Блок располагал довольно значительными вооруженными силами (юнкера, школы прапорщиков, отряд казаков, артиллерийская батарея, броневики), которые, однако, вынуждены были сдаться после однодневного боя488. В Воронеже эсеры вместе с меньшевиками отказались признать Советскую власть, создали «Комитет общественной безопасности» и объявили город на военном положении. В Астрахани правые эсеры поддержали контрреволюционные выступления казачьих верхов.
