Форсунки, их расположение, распыл, смесеобразование, температурные поля, охлаждение – все это вначале надо было изучить без всяких учебников и руководств. А с появлением в составе двигателей турбонасосных агрегатов и газогенераторов возникла масса сложнейших проблем энергетического машиностроения, чуждых классическому турбостроению.
К сожалению, до сих пор в нашей литературе нет достойных трудов по двигательной науке, аналогичных тем многочисленным, которые выпущены по системам управления и приборостроению. Современные ракетные двигатели по концентрации мощности на единицу объема являются уникальным произведением техники. Может быть поэтому большинство аварий ракет на их активном участке происходит по причинам совершенно не повторяющихся нарушений в двигательных системах.
Интуиция и инженерный здравый смысл, мужество, заменяющие математические теории, признание ошибок и неутомимость в проведении сотен испытаний, которые должны были заменить расчеты, являлись обязательными для двигателистов в значительно большей мере, чем для инженеров других специальностей. Этими качествами, как даром божьим, был наделен Алексей Исаев. Он перепробовал много профессий и специальностей, пока не влюбился в ЖРД, и это осталось его увлечением до конца дней.
Я познакомился с ним в КБ Виктора Федоровича Болховитинова еще задолго до войны. Вместе работали над самолетом ДБ-А, вместе участвовали в подготовке перелета Леваневского в США, отдыхали в Коктебеле. Здесь, в прогулках по каменистым пляжам и скалистому побережью Кара-Дага, Исаев рассказывал мне и моей жене Кате Голубкиной детективную историю его попытки побега из Коктебеля на Гавайские острова вместе с другом юности будущим писателем Юрием Крымовым.
В 1941 году при наступлении немцев на Москву мы вместе работали на заводе № 293. Исаев и Березняк в это время, не уходя с завода, разрабатывали свою идею ракетного перехватчика, получившего впоследствии наименование БИ-1. В один из октябрьских дней Алексей под честное слово – молчать и не выдавать его тайну – завел меня в одну из подвальных комнат нашего завода и показал целый арсенал авиационного оружия. Тут были скорострельные авиационные пулеметы «Шкасы», 20-миллиметровые пушки «Шваки», с десяток пороховых ракетных снарядов и много кассет с боеприпасами.
– Вот, Борис, я не собираюсь сматываться куда-то на восток в эвакуацию. Давай отправим туда свои семьи, а сами создадим партизанский отряд. Вот оружие, которое мы должны сберечь. Ты должен помочь мне набрать в отряд верных людей.
Мы потратили какое-то время на разработку операции по защите моста через Москва-реку, через который немцы могли ворваться в Москву, наступая по Ленинградскому шоссе. Но наша авантюра была быстро разоблачена, как только мы попытались начать вербовку добровольцев в партизаны. Все оружие было изъято и под руководством настоящих специалистов по вооружению (в числе которых был и молодой инженер Василий Мишин – будущий первый заместитель Королева, будущий главный конструктор и академик) установлено на открытых железнодорожных платформах. Эти платформы были включены в состав эшелона, в котором мы эвакуировались в последних числах октября 1941 года из Химок на Урал. Во время движения эшелона мы посменно дежурили у самодельных установок «противовоздушной обороны».
Исаев непрерывно генерировал всяческие идеи. Не только технические. Иногда он высказывал рискованные по тем временам мысли о необходимости политического переустройства. Особенно интересные для того времени проекты мы обсуждали во время совместного пребывания на вилле Франка в Бляйхероде.
У нас часто разгорались споры – размышления: почему в самом деле в «логове фашистского зверя» так неплохо? Ведь вся эта роскошь и комфорт, видимо, создавались еще до войны. Откуда такие возможности в Германии, проигравшей первую мировую войну? Теперь она проиграла и вторую мировую войну…
Масса проклятых вопросов требовала обсуждения. Но мы боялись углубляться в недра политики и истории, ибо создавалась опасность «потрясения основ». Сходились на том, что, в конечном счете, править миром должны инженеры и ученые. Тогда не будет национал-социализма, шовинизма, антисемитизма, не будет расизма и вообще никакой национальной вражды. Мы прыгали в своих беседах от лагеря «Дора» до российских лагерей, о которых знали гораздо меньше, и приходили к твердому выводу: так дальше продолжаться не может. Власть должна быть в руках у умных, талантливых и честных ученых.
Ученые и инженеры – праведные интеллектуалы и энтузиасты, преданные своему делу, им наплевать, какой ты национальности, им не нужны концентрационные лагеря, спецтюрьмы и крематории. Ученые, инженеры всех стран, соединяйтесь!
Но снова вернемся в майский Берлин.
Исаев, Палло и их попутчики, в числе которых были Райков, Толстов и другие двигателисты, будущие соратники Исаева, недолго пробыли в Берлине и вскоре отправились на завод фирмы «Вальтер» в Басдорф. Это была лабораторно-заводская база, где разрабатывали и изготавливали ЖРД для ракетного истребителя «Мессершмитт» Me-163, очень похожего по задачам на наш БИ.
Поселившись в деревне, команда Исаева и Палло начала искать специалистов, которые могли бы восстановить документацию и материальную часть. Наши войска здесь ни с кем не сражались и ничего не повредили. Но, в отличие от берлинских предприятий, здесь все было тщательно убрано. Со станков сняты шпиндели и патроны, не нашли даже обычного инструмента. Ни двигателей, ни клапанов, ни какой-либо технической документации обнаружить не удалось. Посте тщательного осмотра территории обнаружили, наконец, хорошо замаскированные наземные склады концентрированной перекиси водорода, ракетного горючего «тонка» и концентрированной азотной кислоты, служившей окислителем.
После долгих расспросов местных жителей удалось выяснить домашние адреса некоторых инженеров этой фирмы и методом последовательного приближения разыскать в Берлине главного инженера и одного из ведущих конструкторов. Они «раскололись» не сразу. Но через какое-то время написали отчет о работе фирмы, начертили схемы конструкции двигателей, однако утверждали, что все забрали зондеркоманды СС.
Тем не менее один из немцев, механик стенда, обратил внимание Палло на торчащую из земли трубу и намекнул, что там следует копнуть. «Копнули» и нашли тщательно упакованные и законсервированные камеры сгорания ЖРД, турбонасосные агрегаты, механизмы подачи компонентов со всеми клапанами.
Когда все находки разложили на столах в цехе и позвали бывших руководителей для объяснений, они заявили: «Все то, что мы вам рассказывали и писали, не соответствует действительности. Все неправда. Теперь мы видим, что имеем дело не с армейскими офицерами, а с настоящими специалистами, и готовы сотрудничать».
Наши «настоящие специалисты» с помощью немецких механиков установили найденные двигатели на стенды и провели серии огневых испытаний, сняв все необходимые характеристики. Когда я приехал из Берлина в Басдорф навестить Исаева, он сокрушался, что заставлял меня в Химках изобретать самые экзотические способы электрического зажигания для воспламенения смеси керосина и азотной кислоты, а немцы вместо керосина применяют горючее, которое называют «тонка». При впрыске в камеру сгорания в смеси с азотной кислотой оно мгновенно самовоспламеняется. «И никаких твоих „рогов и копыт“ не требуется».
Действительно, в Химках в 1943 году я предложил для надежного зажигания систему электродугового разряда типа вольтовой дуги. Для этого с помощью специального механизма два дугообразных «рога» заводились в сопло двигателя перед запуском и в нужный момент между электродами – «копытами», закрепленными на этих рогах, появлялась ослепительная электрическая дуга. «По идее» смесь керосина и азотной кислоты обязана была загореться, а затем образовать характерный для ЖРД устойчивый факел. Зажигание удавалось «через раз». Налаживала эту капризную систему под моим началом инженер-физик Лариса Первова. Механики на стенде досадливо шутили по этому поводу: «Лариса еще не научилась рога наставлять».
Из Москвы в адрес Исаева пришла грозная телеграмма от замнаркома авиационной промышленности, обвиняющая его в бездеятельности и требующая возвращения для отчета. В ответ Исаев пригласил руководителей авиационной промышленности в Басдорф. Прилетел Лукин, ведавший в авиационной промышленности производством двигателей. При нем провели несколько огневых запусков. Двигатели развивали тягу 1,5т. Лукин похвалил: «Вот молодцы, правильно делаете, и пока не надо ехать в Москву. Работайте».
На базе огневых испытаний двигателей в Леестене. Стоят: третий, слева – А.В.Палло, шестой -Н.Г.Чернышев, седьмой – А.М.Исаев
Каждый огневой стенд снабдили техническим описанием, потом демонтировали, тщательно упаковали и отправили в свой институт – НИИ-1. А что же разобранные станки, инструменты и чертежи? Немцы в конце концов показали, что в рощице под молодыми березками захоронены железные бочки с деталями станков и инструментом. А вся техническая документация была обнаружена в алюминиевой трубе, закопанной в воронке от взрыва бомбы.
