Служивший в бакуфу удельный князь Ии Наохидэ (1729–1789) в 1784 году стал главным государственным советником (тайро) и проработал в этой должности три года. Ценные подарки, которые он в течение долгого времени делал влиятельному Танума Окицугу, стали рекордными по стоимости. Ненамного уступил ему даймё по имени Датэ Сигэмура (1742–1796) из княжества Сэндай, с юности одержимый идеей служебной карьеры и признания. В фамильной хронике клана Датэ сохранились записи о том, что этот “герой среди сторонних князей” (тодзама даймё) потратил на подарки Танума огромные деньги, и даже не ради назначения на должность, а только для повышения служебного ранга.
Справедливости ради следует сказать, что Танума не был заурядным взяточником, думавшим только о личном благополучии. Он имел собственные представления о благе страны и действительно много работал. Благодаря его усилиям в Японии появились обширные плантации сахарного тростника и женьшеня. Прежде сахар и женьшень импортировали из Китая, расплачиваясь за них драгоценными металлами. Уже при Танума лекарственные препараты на основе женьшеня и сахар стали доступны не только воинской элите, но и людям из низших сословий.
Богатые подношения, которые делали князья чиновникам бакуфу, объяснялись не только корыстолюбием последних; существовали и более глубокие причины. Токугава Иэясу в первые десятилетия после победы в битве при Сэкигахара опасался, что бывшие противники, богатые феодалы из Западной Японии, могут составить заговор против нового сёгуната, возникшего на востоке страны. Тем более что они могли сплотиться вокруг молодого Тоётоми Хидэёри, сына недавнего правителя Японии, которому служил сам Иэясу. Поэтому первый сёгун Токугава считал одной из своих главных задач максимальное снижение финансовых возможностей удельных князей. Для этого были хороши все средства. Перевод из одной провинции в другую, конфискации земель за малейшие нарушения, система “вахтовой” службы в столице с элементами заложничества стали главными инструментами политики Токугава. С другой стороны, Иэясу опасался усиления политического влияния богатых князей и ревностно следил за тем, чтобы власть и деньги не концентрировались в одних руках. Этот принцип он формулировал по-восточному цветисто: “Цветы и плоды в одни руки не давать”. Поэтому жалованье даже высших чиновников бакуфу не шло ни в какое сравнение с доходами богатых удельных князей. Нетрудно догадаться, кто кому давал взятки: сравнительно небогатые чиновники богатым князьям — или наоборот. Эту особенность эпохи отмечал философ Дадзай Сюндай (1680–1747) в своих “Экономических записках”: “С годов правления Кэйтё до эпохи Канъэй (1596–1644 гг. — А. П.) все делалось для того, чтобы усилить удельным князьям бремя затрат и лишить их возможности вступить в заговор. В этом состояла главная задача бакуфу. Поэтому дорогие подарки удельных князей госсоветникам считались символом лояльности, и их брали с легким сердцем” [Домон, 1998].
Так что не один Танума Окицугу полагал подношения начальству делом хорошим и морально оправданным.
Безработный самурай: вооружен и очень опасен
Удельные князья входили в число главных действующих лиц эпохи. Вместе с княжеством они получали от сёгуна наследуемый титул даймё (букв. большое имя) и становились его младшими партнерами в системе военно-административного управления. Удельных князей насчитывалось 260270, и делились они на три группы. К первой принадлежали кровные родственники правящей семьи: 1) “три великих дома” (госанкэ), основанные сыновьями первого сёгуна Иэясу — кланы Овари, Кии, Мито; 2) “три аристократических дома” (госанкё) — прямые потомки восьмого сёгуна Ёсимунэ (кланы Таясу, Хитоцубаси, Симидзу); 3) “прочие великие дома” (гокамон) — родственники Токугава, не вошедшие в первые две категории. Со временем число родственных кланов росло и к концу эпохи достигло двадцати трех. Хотя они и имели довольно крупные состояния, не все из них входили в число богатейших кланов.
Вторая группа удельных князей (фудай даймё[20]) была представлена историческими союзниками и вассалами Токугава Иэясу, служившими ему еще до битвы при Сэкигахара (1600). Эти кланы также не входили в число богатейших, но именно их представителей назначали на ключевые должности в бакуфу (госсоветники, главы магистратов, личные адъютанты сёгуна). Эта служба давала им право именоваться прямыми вассалами сёгуна (гокэнин). В середине XIX века в Японии насчитывалось 145 потомственных кланов фудай даймё.
Выход сёгуна к вассалам
Третью группу составляли удельные князья, которые до 1600 года по богатству и влиянию не уступали Токугава Иэясу, но в битве при Сэкигахара сражались против него и после поражения отошли на второй план. Их называли “сторонними князьями” (тодзама даймё) — так в XIV веке именовали тех, кто не поддерживал тогдашних сёгунов. Впрочем, к концу правления Токугава “сторонние князья” хотя и уступали по богатству родственникам сёгуна, однако намного превосходили “потомственных вассалов”: годовой доход свыше 200 тысяч коку риса имели 6 из 23 родственных кланов и только 2 из 145 кланов фудай даймё. А среди 98 “сторонних князей” очень богатых кланов было 14 [Танно Акира, 2010]. Что подтверждает: сёгунат следовал постулату Токугава Иэясу о несовместимости большого богатства с большой властью.
Участники ритуальных церемоний в замке Эдо располагались строго по рангу. Существовало семь уровней приближенности к правителю, и каждому уровню соответствовало специальное место. Ритуал был придуман так, что каждый участник церемонии остро ощущал свою полную зависимость от аппарата власти. Василий Головнин писал: “Не все владетельные князья имеют одинаковые права и преимущества; некоторые из них пользуются большими привилегиями, а другие меньшими. Различие в преимуществах не токмо заключает в себе важнейшие предметы, но и простирается на самые малости относительно церемонии и этикета”.
Жители Востока вообще мастера ритуала, и японцы — не исключение. Во время аудиенций князья приветствовали сёгуна общепринятым способом — по знаку чиновника протокольной службы по очереди падали ниц перед возвышением, на котором восседал военачальник, наполовину скрытый бамбуковой занавеской. Увидеть его лицо было невозможно, однако голову все равно никому поднимать не разрешалось. Если это вдруг происходило, служба тайного надзора удаляла нарушителя из зала и держала несколько часов в замке, прежде чем разрешить вернуться домой. Каждое посещение замка Эдо ясно давало понять удельному князю, каково его место в пирамиде феодальной власти.
Князья во время службы в столице часто бывали в замке. Кроме установленных сёгунатом многочисленных праздников, они должны были посещать официальные приемы. Их устраивали три раза в месяц (1-го, 15-го и 28-го числа). Приемы были обязательными для всех князей, находившихся в то время в Эдо. Участие в приемах князья старались совместить с решением текущих вопросов через госсоветников. Во время столичной службы даймё посещали замок в среднем каждые два-три дня.
Кортеж князя перед замком Эдо. Источник: RE
Сбор на сёгунскую аудиенцию обычно назначался на десять утра, и к этому времени к замку съезжались удельные князья. Попасть в замок можно было только через ворота Отэмон или Ути сакурадамон. Перед воротами князья выходили из паланкинов и с оговоренным заранее числом сопровождающих (оно ограничивалось внутренним распорядком) входили в замок. Большая же часть княжеского эскорта оставалась ждать за воротами, поэтому в дни церемоний перед замком собиралось множество самураев.
Столичный образ жизни удельных князей в корне отличался от домашнего. Даже небогатые кланы считали для себя обязательным иметь в провинции солидную, хорошо укрепленную и обустроенную усадьбу, которую можно было бы назвать словом сиро (замок, крепость). Именно в таком месте надлежало жить хозяину провинции. В столице же многие даймё располагались вместе с семьями в довольно скромных усадьбах. Размер усадьбы зависел от княжеского дохода и регламентировался бакуфу. Князья несли службу в столице и следили за ходом дел на родине, оставленной на попечение вассалов. Голод, крестьянские выступления, другие неурядицы были чреваты наказанием за дурное управление.
В первой половине XVII века число не занятых на службе воинов (ронин) продолжало неуклонно расти. Насильственное объединение страны, начатое Ода Нобунага, продолженное Тоётоми Хидэёси и завершенное Токугава Иэясу, лишило массу самураев привычного занятия. Победив в сражении при Сэкигахара, Иэясу конфисковал земли у 88 воевавших против него удельных князей. Его сын и внук продолжили начатое, лишив землевладений еще 66 даймё.
