гренадцев стали по-настоящему воспринимать всерьез.
Была учреждена даже крошечная пионерская организация для детей от 6 до 12 лет.
Однако энтузиазм первых двух революционных лет начал иссякать в 1982–1983 гг. У организации (да и властей) не хватало денег на поддержку массовых мероприятий, как не хватало и талантливых организаторов. Многим молодым людям (особенно получившим религиозное образование) не нравились политзанятия НМО, которые отвлекали от более приятного времяпровождения типа кино, баров или секса.
Церковь и растаманы всячески пытались дискредитировать НМО, тем более, что последние предлагали более простой и «приятный» выход из всех жизненных невзгод – покурить конопли. НМО же предлагала вступать в ряды народной милиции и патрулировать важные объекты по ночам. Сперва молодежь это вроде бы привлекало, потом надоело.
К 1983 году забюрократизированная НМО потеряла половину своих членов. На собрания ходило мало людей, от политзанятий пытались увильнуть.
Приблизительно та же судьба ожидала и Национальную женскую организацию. Женщины на Гренаде, да и во всей англоязычной Вест-Индии, со времен рабства не имели никаких прав, получали мизерную зарплату и были объектом сексуальной эксплуатации. Выше уже упоминалось, что большинство гренадских женщин было не замужем, и воспитывало детей в одиночку. Никаких льгот у них при этом не было.
Национальная организация женщин (НОЖ, National Women's Organization) была основана НДД в 1977 году и поначалу тоже была узкой группой авангардного типа. В 1980 году ее ряды были открыты для всех, и к середине 1982 года в НОЖ состояло 6500 женщин, объединенных в 155 первичных организаций [149].
Первоначально НОЖ довольно успешно аккумулировала все неотложные вопросы, касавшиеся положения прекрасного пола и доводила их до специально созданного министерства по делам женщин (такого ведомства ранее в истории Гренады никогда не существовало). Члены НОЖ распределяли среди бедных семей муку и растительное масло, проводили курсы личной гигиены и правильного ухода за детьми. Они помогали решать вопросы образования (волонтеры организации работали бесплатными учителями в сельской местности) и ремонта ветхого жилья.
Впервые женщины на Гренаде стали не объектом чей-то воли, а сами взяли свои судьбы в собственные руки. Женщин активно продвигали на ответственные посты в системе органов государственной власти. Жаклин Крефт стала министром образования, молодежи и социального благосостояния, Клодетта Питт – заместителем министра местного развития, Дессима Уильямс была послом Гренады при ООН. Еще пять представительниц прекрасного пола работали заместителями министров.
Но и здесь НОЖ и НДД столкнулись с жесткой оппозицией всех церквей, считавших, что женщина должна сидеть дома и не лезть в политику. Такие же взгляды разделяли и многие гренадские мужчины, привыкшие считать женщин существами второго сорта и объектом для утех.
Со временем НОЖ стала страдать от тех же недостатков, что и НМО: излишний бюрократизм, погоня за количеством мероприятий в ущерб их качествам, недостаток творческой инициативы.
При этом само революционное правительство, и особенно его симпатичный и простой в общении лидер Морис Бишоп всегда были популярны среди женского пола. Холостой Бишоп получал сотни писем от гренадок, предлагавших родить ему ребенка.
Однако женщины стояли на стороне революции отнюдь не только из-за симпатий к «душке» Бишопу. Народная власть приняла закон о равной оплате за равный труд, и он жестко соблюдался. В 1980 году был принят специальный закон о защите материнства – он впервые в истории страны гарантировал всем женщинам трехмесячный отпуск по уходу за ребенком [150]. Все дети до 5 лет были обеспечены молоком (покупалось за счет помощи ЕЭС), а школьники получали помимо молока еще и горячий завтрак. Эти меры существенно помогли именно матерям-одиночкам.
Не забыли женщины и того, что именно ДЖУЭЛ активно поддержала права медсестер в 1970 году, когда «элита» Гренады их просто проигнорировала.
Между тем, сердце Бишопа принадлежало симпатичной Жаклин Крефт (родилась в 1947 году), школьной учительнице, получившей университетский диплом в Оттаве. На Гренаду она вернулась в 1971 году и уже в 1973 была известна всей стране, когда вместе с Бишопом протестовала против закрытия общественных пляжей английским лордом Браунлоу.
Будучи левых взглядов, Крефт одновременно считала себя активной христианкой и работала в социальных программах церкви на Тринидаде, откуда ее выслали в 1977 году [151]. В поисках работы ей пришлось переехать на Барбадос, и на родину она вернулась уже во время революции. Ее назначили министром образования, хотя при Гейри никакой работы на Гренаде для этой женщины (кстати, тоже матери-одиночки) не было.
4 декабря 1977 года у Крефт от Бишопа родился сын, названный в честь Ленина Владимиром, [152] причем Бишоп в отличие от большинства гренадских мужчин юридически оформил свое отцовство в апреле 1978 года.
Летом 1982 года Крефт принимала активное участие в учреждении министерства по делам женщин, которое начало работу в августе того же года. Реально в этом ведомстве заправляла жена Коарда Филлис, формально занимавшая должность секретаря министерства (аналог заместителя министра).
Социально-экономические меры революционной власти привели к сильному снижению уровня безработицы среди молодежи (до 1979 года 80 % молодых людей до 25 лет не имели работы) и женщин (до революции 70 % женщин были безработными) [153].
Если женщины и молодежь хотя бы в течение первых двух лет революции твердо стояли на стороне народной власти, то с профсоюзным движением дело обстояло не столь гладко.
Среди лидеров НДД профессиональных рабочих практически не было, и свой профсоюз партия не создавала. При Гейри она стремилась перетянуть на свою сторону уже существовавшие отраслевые профсоюзы (единого профцентра на Гренаде не было). Но соглашательская верхушка почти всех профсоюзов была аффилирована либо с лейбористами «дяди» либо с ГНП. «Молокососам»-белоручкам из НДД многие рабочие не доверяли.
Но НДД к 1979 году рассматривала себя как марксистская партия трудящихся, что не замедлило сказаться на конкретной политике революционной власти в рабочем вопросе.
Сразу же после революции были отменены все репрессивные законы времен Гейри, осложнявшие профсоюзную деятельность и забастовочную борьбу. Право на стачку опять получили госслужащие, а во время митингов было снова можно пользоваться громкоговорителями. В 1979 году бедные рабочие (около 30 % от их общего числа) были полностью освобождены от уплаты подоходного налога [154]. При народной власти рост заработной платы впервые стал обгонять инфляцию. Если в 1981 рост цен составил 10.5 %, то зарплата выросла на 17.5 %. В 1982 году эти цифры составили соответственно 7 и 10 %.
Отмена репрессивных мер времен Гейри привела к резкому росту количества членов профсоюзов – на 50 % уже в 1979 году. Если до 1979 года в профсоюзах состояла примерно треть рабочих и служащих, то после революции – 90 %
