были убеждены, что истерия – продолжение женской сущности, ее природы. Врач Э. Крепелин считал, что 70 % взрослых женщин подвержены этому заболеванию. Чаще всего истерию диагностировали женщинам старше 30 лет. От нее советовали лечение гальваническим поясом или фарадизацией, принимать стрихнин, белладонну, камфору, мышьяк, цинк, индийскую коноплю, рыбий жир и даже кумыс – и большинство из этих средств были «лекарствами-убийцами». Некоторые врачи придерживались мнения, что лучшее средство – холодная ванна, и, учитывая смертоносный список лекарств, возможно, они были правы: так вред здоровью наносился минимальный.
Если мужчины могли найти выражение подавленному сексуальному желанию, то женское освобождение могло стать неловким и опасным. Кроме того, в большинстве случаев они не понимали причин своего поведения и своих чувств.
Врач Роберт Картер в 1853 году отметил, что выходом из этого положения для девушек могла быть истерия. Он написал работу по патологии и лечению истерии, в которой утверждал, что девушка может имитировать эту болезнь, благодаря чему привлекает к себе внимание окружающих и, возможно, даже человека, который занимает в мыслях девушки центральное место. Приступы такого рода, по его убеждению, можно было отличить по отсутствию триггера, то есть по тому, что они никогда не случаются при обстоятельствах, которые реально угрожают жизни женщины. К тому же, как правило, такие приступы были строго срежиссированы: учитывались мелкие детали, вроде красивого беспорядка на голове и тщательно подобранного места. Врач также оказался поражен тем, на что готовы пойти женщины ради разыгрывания такой сцены: например, могли сажать в рот пиявок для вызова кровотечения или носить тугие повязки, чтобы у них раздувались суставы. Но больше всего Картера потрясла готовность девушек продемонстрировать врачу свои половые органы – особенно он был против использования гинекологического зеркала, которое доводит молодых незамужних женщин «до умственного и морального состояния проституток».
На самом деле притворство в данном случае – способ преодолеть существующие запреты. Благодаря заболеванию женщины получали возможность на некоторое время ослабить контроль за своим поведением. Такие лжеприступы помогали снять внутреннее напряжение, давали возможность компенсировать свою сексуальность, дать ей некий выход, пусть и в неодобряемом медиками формате.
Женщины, действительно страдавшие от истерии, были подавлены и нуждались в постоянной стимуляции, в том числе с помощью тонизирующих средств. Их утомляло буквально все – шитье, чтение, письмо, прогулки.
Когда все средства переставали работать, врачи назначали опиум, хлорал или бромиды. Для многих женщин выходом – сублимацией сексуального желания – был резкий уход в «благие дела». По сути, это олицетворяло стремление к идеалу мудрости, сдержанности и самоконтроля.
В связи с тотальной закрепощенностью и врачебными советами родители должны были внимательно следить за сексуальным темпераментом своих детей. Его можно было распознать через беспокойный застенчивый взгляд и изменившийся цвет лица в присутствии противоположного пола, а также нервозность и неловкость движений [167].
Пьер Жанет считал, что истерия – результат того, что собственные представления о патологии пациент воплощал в физическую дисфункцию, то есть думал, что ее причина лежала в подсознании. Впоследствии это повлияло на теории Брейера, Юнга и Фрейда, который совершил революцию в понимании этого диагноза.
Скандалов с участием того или иного знатного человека хватало во все времена. Как мы уже выяснили, они часто становились достоянием общественности: за этими увлекательными шоу можно было наблюдать вечно. О многих из них нам известно. Давайте попробуем взглянуть на них глазами человека XVIII столетия.
В марте 1769 года премьер-министр Великобритании Огастес Генри Фицрой, третий герцог Графтон, развелся со своей женой Анной, которая незадолго до этого родила ребенка от своего любовника. Герцога считать святым тоже не стоит: у него на протяжении пяти лет была связь с куртизанкой Нэнси Парсонс. Премьер-министра называли Черным герцогом и утверждали, что он пренебрегал страной ради личных удовольствий. Одна газета описывала его как человека, растратившего сокровища нации на лошадей и женщин. Особо злостные нападки зафиксированы в газете Public Advertiser [168]. Свою любовницу он не только держал у себя дома, но и посещал ее за границей – что это, если не моральное разложение? Во время бракоразводного процесса он расстался с Нэнси Парсонс (она нашла нового любовника, герцога Дорсетского). Несколько газет, в том числе упомянутая выше, напечатали письмо герцога к своей любовнице, в котором он, не скупясь на комплименты ее персоне, подвел итог их связи. С этим нужно было что-то делать, и так появилась серия законопроектов, ставящих целью сохранить основы семьи, предотвратить супружеские измены и следовавшие за ними разводы. Попытки признать супружескую измену преступлением в Англии были и в 1770-х, и в 1800-х годах, но все они потерпели неудачу.
Граф Ричард Гровенор [169], богатейший человек Англии, тоже развелся с женой в 1770 году. В ходе бракоразводного процесса выяснилось, что он заплатил проститутке намного больше, чтобы она разделась – что некоторые делали крайне неохотно, – чем платили за обычный половой акт. И девушка, что согласилась это сделать, почувствовала боль из-за трения об одежду лорда, что заставило того снять и бриджи, и обувь. Затем он подошел к ней и «издевался над ней», после чего девушка просидела на его коленях почти четверть часа, а далее лорд снова над ней «издевался». Пресса, естественно, нашла чем поживиться: у нее появилась возможность раскрыть моральные преступления истеблишмента.
Вся грязь об этой встрече была выставлена на всеобщее обозрение, после того как граф Гровенор подал иск против брата короля Георга III, герцога Камберленда [170], за роман с его женой Генриеттой (решение, признаться, опрометчивое). Роман был действительно страстный – с обилием тайных свиданий и последовавшим разоблачением. Любовники были пойманы во время совокупления у леди Камиллы д’Онхофф, которая и оказалась свидетельницей этого действия. Она увидела любовников на кушетке: у леди Гровенор были подняты нижние юбки, а герцог Камберленд лежал на ней с расстегнутыми штанами. Это не единственное их свидание: окончательно пара была поймана в гостинице «Уайт Харт» – дворецкий просверлил отверстие в двери для слежки за ними. Чем не сенсация?
Конечно, газетчики сходили с ума: сексуальные пристрастия высшего света – более чем интересный материал. Пикантность таких дел обеспечивала рост продаж, но вместе с тем и подрывала основы существующего строя, ведь таким образом разрушался авторитет сильных мира сего, а также ставилось под вопрос уважение семейных ценностей и морального долга.
Хэрриет Уилсон, известная куртизанка, в 1825 году опубликовала свои мемуары, имевшие невероятный успех.
Она была одной из самых желанных женщин Лондона. До публикации она пыталась шантажировать интимными подробностями отношений своих любовников, но не все имевшие
