Интересно, что подобные рецепты есть у всех славян. Так, украинцы верили, что если при соитии жена держит мужа за правое яичко, то родится мальчик. А белорусы и вовсе считали, что у женщины две матки, справа и слева, так что «як засеюцца семяна, если на правым боку спиць, то будзе хлопец, если на левым — дзевачка» [352]. В Рязанской земле, чтоб родилась девочка, жена ложилась спать с мужем с повязанным на голове платком. А если они хотели мальчика, то на ночь клали под подушку кочедык [353] и трубку [354].
Великороссы разных губерний. Ярославль. Владимир. Нижний Новгород. Рязань. Орел. Тамбов. 1862. Иллюстрация из книги Pauly Theodore, de. Description ethnographique des peuples de la Russie. Par T. de Pauly. Publie a I’occasion du jubile millenaire de I’Empire de Russie. Saint-Petersbourg, 1862
Кое-где, чтобы загадать пол ребенка, под кровать помещали что-то из женских и мужских вещей: платок, прялку, гребень, серп (для зачатия девочки) или штаны, топор, молоток, нож, пилу (для зачатия мальчика). Чтобы родился мальчик, в некоторых губерниях женщине рекомендовалось сразу после близости съесть сырой петушиный гребень [355]. В Орловской губернии зафиксирован очень своеобразный обряд: если во время соития муж наденет мужскую шапку, то получится зачать мальчика, если же повяжет бабий платок, то — девочку [356]. Так что, увидев при близости, что муж нацепил какой-то головной убор, не вздумайте смеяться, а то ничего не получится!
Жан-Батист Лепренс. Летний наряд русской женщины. 1757–1772. The New York Public Library Digital Collection
Кстати, в Заонежье топор не клали под кровать — нет, это чересчур заурядно: «Если хочешь парня состряпать, то сунь за пояс топор и сделай дело» [357]. Но и это еще не самый экстравагантный совет, ведь на случай, если семья хочет мальчика, есть рекомендация мужу исполнить свой долг, положив жену… на муравейник. Считалось, что таким образом ребенок не только родится мальчиком, но и получит особую жизненную энергию. Об уж очень энергичных мальчиках так и говорили: «Сделан на муравейнике».
* * *
Итак, предположим, что зачатие свершилось. Как же понять, сработал прием или нет? Чтобы определить пол будущего члена семьи, люди смотрели на особые признаки. Например, в Сургутском крае после первой брачной ночи примечали, какого цвета кровь на рубашке: если алая, то родится мальчик, а если розовая — девочка [358]. А еще, если ребенок пошевелится впервые справа, значит, это мальчик, если слева — девочка. Другой вариант: вытащить несколько прутиков из веника и согнуть их. Если они выпрямлялись, то родится мальчик, а если оставались согнутыми — девочка.
Некоторые сыпали на голову беременной соль и смотрели, где она зачешется: если сперва схватится за нос — это признак рождения сына, а если за рот — дочери. Еще женщине в самом начале беременности предлагали хлеб, и если та его ела с мякиша, значит, вынашивает дочь, а если с горбушки — сына.
В Архангельской губернии считали, что если лицо беременной не изменилось, то будет девочка. А если схудала, сошла с лица и временами все лицо покрывается пятнами, говорили — родится сын. На мальчика в утробе указывали еще черные пятна вокруг сосков у женщины на грудях и рыжая полоса от лобка до пупа [359].
В другом способе беременную усаживали на ровную поверхность и предлагали подняться самой, без помощи. Если та опиралась на правую руку, это значило, что она ждет мальчика, а если на левую — то девочку.
Последний способ, о котором мы расскажем, популярен до сих пор: надо смотреть на форму живота. Если он продолговатый и напоминает огурец — беременная вынашивает мальчика, если округлый, похожий на дыню, значит, у нее будет дочь.
Кстати, чтобы зачать и родить «правильного» человека, требовалось следовать многочисленным запретам и ограничениям, связанным с супружескими отношениями. Например, не разрешалось иметь половой контакт во второй половине беременности, а также, в соответствии с церковными установлениями, в кануны двунадесятых [360] и целого ряда великих праздников, а еще, конечно, в сами праздники, в Великий пост, в кануны среды, пятницы, воскресенья, а на русском Севере — еще и в ночь на субботу. Если кто-то этот запрет не соблюдал, у него мог родиться ребенок с отклонениями во внешности, с болезнями, гермафродитизмом; мог случиться выкидыш или родиться двое вместо одного [361].
В Смоленской губернии говорили так:
Вот на Купалу в Иванову ночь зачнешь, богатырь будет, а в Святую Троицу — богобоязен станет. На ущербе молодого месяца зачнешь, болезен будет, а при полной луне — здоров и богат. И на небо на частые звезды взглядывали и зори высчитывали. На вечерней заре зачнешь, дите угрюм и зол родится, на утренней — весел и добер будет. В полдень зародится, будет ленив, а в полночь — работлив [362].
Ну и наконец предостережение из XVI века:
Если [муж] с женою будет в пятницу, или в субботу, или в воскресенье, и если зачнется ребенок, то будет он либо разбойник, либо вор, либо блудник… [363]
Часть 7. Брачные уды
Привычное нам слово «свадьба» («сватба»), как считают исследователи, однокоренное с латинским «свада», что означает «привлекательная». Свадой (Суадой) римляне называли богиню убеждения в контексте любви и романтики, то есть богиню соблазнения. При этом она, конечно, ассоциировалась с Венерой, покровительницей браков и любви.
Интересно, что «свадьба» — это не единственный термин, который на Руси означал брачную церемонию. Чаще употреблялось более давнее слово «радость». Выдающийся русский этнограф и археолог Александр Терещенко (1806–1865) пишет, что радость «выражала у нас свадебное веселье и свадьбу, — и это значение было самое древнее; оно встречается в XII веке» [364]. В летописной записи о свадьбе царя Михаила Федоровича в 1626 году отмечается: «А радость их государская была в воскресенье, февраля в 5 день» и «наперед государской радости за три дни, ввели государыню в царские хоромы и нарекли царевною» [365]. А вот запись о свадьбе царя Алексея Михайловича и Натальи Кирилловны Нарышкиной в 1671 году: «…а своей государской радости изволил быть в 22 день, в воскресенье» [366]. Именно слово «радость» в значении свадебного обряда широко употреблялось до конца XVII века, и лишь когда Петр I ввел западноевропейский свадебный обряд, то поменялась и обрядовая лексика. Впрочем, при исследовании обрядового свадебного фольклора Рязанской области этнографы с удивлением выяснили, что свадьбу называли радостью в свадебных песнях вплоть до XX века! [367]
