Практика подмены сохранялась вплоть до начала ХХ века.
Казалось бы, на этом рассказ о сватовстве можно было бы закончить, однако история Руси знает о двух типах сватовства. В первом инициатива исходит от стороны жениха, в другом — от стороны невесты. Последний тип часто именуют «навязыванием».
Уже в «Записках о московитских делах» Сигизмунд фон Герберштейн в 1516 году сообщал о навязывании невесты жениху ее отцом как об оригинальном способе заключения брака. Упоминал о нем и Юрий Крижанич [376]. Адам Олеарий пишет:
…родители, имеющие взрослых детей и желающие побрачить их, — в большинстве случаев отцы девиц — идут к тем, кто, по их мнению, более всего подходят к их детям, говорят или с ними самими, или же с их родителями и друзьями и выказывают свое расположение, пожелание и мнение по поводу брака их детей. Если предложение понравится и пожелают увидеть дочь, то в этом не бывает отказа, особенно если девица красива; мать или приятельница жениха получают позволение посмотреть на нее. Если на ней не окажется никакого видимого недостатка, т. е. если она не слепа и не хрома, то между родителями и друзьями начинаются уже решительные переговоры о «приданом», как у них говорят, и о заключении брака [377].
Обычай навязывания невесты, считают исследователи, был для Руси достаточно редким, но в некоторых местах сохранялся до середины ХХ века. Исключение — Рязанский край, где в подавляющем большинстве приокских селений удается фиксировать рассказы о том, что невест навязывали (набивали, по-местному) до конца прошлого столетия. По рассказу крестьян села Белоомут (запись 1898 года), навязывали обычно засидевшихся невест. Родители такой девушки возили ее по селу на салазках с криком: «Эй, надолба, надолба! Кому надо надолбу» [378]. Крестьянин, имевший взрослого сына-жениха, звал их в избу, и они без лишних проволочек договаривались о свадьбе, которая проходила иногда на следующий день [379].
В других местах сватать отправлялась тетка девушки. Она приходила к родителям парня и заводила речь издалека («Вот, потеряла я ошейник»), намекала, а потом и прямо говорила, мол, хорошо бы женить вашего сына на нашей девке. Оговаривали приданое; обычно его давали хлебом: 10, 7 или 6 пудов [380] — у кого сколько было [381]. В селах Секирино, Кутуково, Санское, Федосеево-Пустынь и других отдавали девушек возраста самого «цветущего», отнюдь не «застарелого».
В ряде мест сохранялись до недавнего времени уникальные обряды. Так, девушка могла проникнуть в дом парня и залезть на печку (чаще всего так поступали беременные) или, прихватив дижу (емкость, в которой месят и квасят тесто), усаживалась на нее посреди избы [382].
К навязыванию относится и известная история о Петре и Февронии, когда простая (простая ли?) рязанская девушка Феврония ставит условие князю Петру: вылечу тебя, если возьмешь меня в жены.
Гийом Боплан оставил очень интересное описание сватовства, происходившего на территории бывшей Киевской Руси:
Итак, в противоположность общепринятым у всех народов обычаям, здесь можно увидеть, как девушки сами ухаживают за молодыми людьми, которые им понравились. Вследствие предрассудка, распространенного и прочно укоренившегося среди них, они никогда не испытывают неудачи и более уверены в успехе, нежели мужчины, если иногда выбор исходит с их стороны. Вот как они действуют. Влюбленная девушка приходит в дом родителей молодого человека (которого она любит) в такое время, когда она рассчитывает застать дома отца, мать и своего покорного слугу. Входя в комнату, говорит: «Помогай Бог»… то есть обычное приветствие… сев, хвалит того, кто ранил ее сердце… <…>
«Я заметила в твоем лице определенное добродушие, [говорящее], что ты сможешь хорошо опекать и любить свою жену, твоя добродетель дает мне повод надеяться, что ты будешь хорошим господарем. Эти [твои] добрые качества побуждают меня покорно просить тебя взять меня в жены». Сказав это, она повторяет то же отцу и матери, покорно прося дать согласие на брак. Получив отказ или какую-нибудь отговорку, что он слишком молод и не готов еще к женитьбе, она им отвечает, что никуда не уйдет из дому, пока брак не будет заключен, до тех пор, пока он [любимый] и она живы. После того, как эти слова произнесены, а девушка продолжает настаивать на своем и упорно отказывается оставить дом, пока она не получит то, чего домогается… [383]
В рязанском фольклоре имеется очень интересный сюжет о настоящем «бабьем царстве», располагавшемся когда-то в Рязанском Поочье и называвшемся Пичкеморье. Женщины здесь, подобно геродотовским амазонкам, занимали главенствующее положение, а царицей была самая «добре знающа», то есть колдунья или ведунья.
Бабье царство, одним словом… И воевали, и всяко делали… Мужьев сами себе искали. Вота прийдеть время девки какой замуж, вызнаить она, где в каком царстве парень есть подходящий. Снаряжають туды сватов: сама, тетки там, бабки, хрестны… Вота приедуть. Так, мол, и так, вота наша невеста, хотим вашего паренька в мужья взять…
— А што у вас придана, богата ли?
— Добре много и золота тама, и серебра…
— Оя, енто как раз нам надоть… А што, девка у вас справна ли, здорова тама, то се…
Ну, в общем, как завсегда при сватовстве. Как срядятси, уговорятси — тут уж бороться начинали, он с ей. Хто кого победить… Ота как она победить — так дите у ей остаетси, а как он — так забирить сабе… Како дите? Дак которо родитси… Он же на ей женитси на три года. Вота три года в ихней армии служить, все дела делаить… А как три года проходять, так она ему выдаеть приданно, которо договаривались: там сундук-второй добра, барахлишко како сверх того… Вота тах-то бабка говорила, да… А рождались у их одне девки, так-то у их заведено было. И кажна — колдушка… Ну вота, как законцится три года, муж вольную получал. А ежели люб ей был, то она его на други три года могла оставить, а потом исшо… Но токо на три срока — дальше нельзя… Тах-то испокон веку было заведено… И енто наша царства была… И держалася она почитай тышшу лет, пока не воцарились в ей мужики… Как воцарилися — енто особый рассказ… Не хочу об ентом даже говорить, токмо стало с тех пор царство то усыхать…Так ужо усохло, что ноне от царства бабьего пшик осталси, болото одно у Мелихова [384]… Ну и ишо в память о том царстве осталися, што девки нашенски сами сватаютси… [385]
Брачные обычаи амазонок: в весеннее время они сочетаются с окрестными мужчинами. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. Библиотека РАН / Wikimedia Commons
К слову: в VI–VII веках сириец Захарий Ритор рассказывал о живущем на северо-западе гуннских земель народе ерос, который ряд исследователей считают племенем эрзя. Так вот, с этим народом соседствовали амазониды — «женщины, воюющие с оружием в руках» [386].
