Следует отметить, что Геродот придерживается географической теории цикла и помещает родину воительниц на берегах Фермодона. Страбон очевидным образом следует Геродоту и его предшественникам, однако Диодор, излагая рассказ Дионисия Митиленского, опиравшегося на Тимоэта (Thymoetas), говорит, что огромная орда амазонок, которыми командовала царица Мирина, вышла из Ливии, прошла Египет и Сирию и остановилась в Эолиде, в Каике, где женщины основали несколько городов. Впоследствии, свидетельствует Диодор, они основали Митилену, расположенную чуть далее Каика.
Кроме расположенной в Эолиде Мирины[29] и Митилены на Лесбосе, еще несколько городов Малой Азии гордились тем, что были основаны амазонками. Притязания эти подтверждает тот факт, что в окрестностях их на монетах были популярны изображения фигур или голов амазонок, что являлось достаточной редкостью. Во фрагменте из Эфора, родившегося в Киме и, потому, по-видимому, сведущего в подробностях местных преданий, утверждается, что амазонки жили в Мисии, Карии и Лидии и возле них. Свидетельство это в целом указывает не на равнину в устье Фермодона как на традиционное место обитания расы, но на область, значительно более удаленную на запад, а именно на ту часть Малой Азии, которая граничит с Эгейским морем. Этот факт легко согласуется с географической оправой предания о Беллерофоне, где Гомер говорит, что амазонок искали и нашли неподалеку от Ликии. Не столь уж далеко отсюда находятся остров Патмос, на котором находилось урочище по имени Амазониум, и остров Лемнос, где располагалась другая Мирина. Утверждают, что Арктиний внес в сагу мотив конного столкновения лидийцев и магнезийцев с амазонками. Сценой происходившего должна была стать именно эта часть света. Однако тот же самый автор говорит, что Пентесилея, прибывшая на помощь троянцам, была фракийкой. Это направляет наш взгляд за пределы Малой Азии, хотя Фракия соседствует с Троадой и находится по другую сторону Геллеспонта. Возможно, что непосредственное упоминание Фракии именно в связи с этой царицей следует согласовывать с фактами, указывающими на третью традиционную родину описываемого племени, а именно на области Скифии, расположенной к северу от Эвксинского Понта и Меотийского Озера.
Геродот очевидным образом считал Фемискиру первоначальной родиной амазонок[30]. Во всяком случае, назвав их однажды "женщинами с Фермодона", он не возвращается более к описанию их предков. Быть может, таким образом он оказывает нам существенную услугу, ибо, указывая на группу людей, по его мнению, происходящих от амазонок, он как бы выводит этих самых предков на свет истории. Автор рассказывает нам о миграции отряда амазонок в дикий северный регион, лежащий между Черным и Каспийским морями, за Меотийским озером и Танаисом. От их брачных связей со скифами произошло племя савроматов, в котором женщины были и воительницами и охотницами. Прочие авторы также рассказывают о пребывании амазонок на Меотийском озере, водная гладь которого была более известна грекам по ее западному пределу, Херсонесу Таврическому, — тому месту, где Ифигения жила в качестве жрицы жестокой богини. Даже Кавказские горы и неясно очерченная Колхида были милее эллинскому миру, чем эти дикие скифские края. Греческие путешественники приносили вести о странных обычаях северных племен. Они рассказывали, что тавры приносили всех потерпевших кораблекрушение возле их берегов в жертву своей Артемиде и что женщины савроматов их не выходят замуж, пока не убьют мужчину из враждебного племени.
Эсхил в "Прометее Прикованном" также связывает амазонок с северными краями. Интересно сопоставить географию этого отрывка с предлагаемой Геродотом, поскольку поэт жил раньше историка и потому полагался на расплывчатые сообщения о тех регионах, предшествовавшие тщательно продуманной карте Геродота. Эсхил помещает кочевых скифов на далеком севере, возле Океана, в чем ему следует Страбон, в то время как Геродот определенным образом обнаруживает их в Каркинитийском заливе, к западу от Херсонеса Таврического. Халибы, которых Геродот и Страбон помещают к югу от Черного моря, перенесены Эсхилом на север Скифии. Но еще более странно то, что он располагает Кавказские горы на севере от Черного и Азовского морей. На юге от них обитают "амазонки, мужей ненавидящие, которые в позднее время станут жить в Фемискире у Фермодона". В других местах "Прометея" амазонки именуются "обитательницами колхийских земель, девами, бесстрашными в битве", и дом их явным образом помещается возле "скопища скифов, которые правят землей у пределов Меотийского озера". В "Просительницах" Эсхил снова вспоминает об амазонках, явным образом помещая их первоначальный дом возле Меотийского озера и считая этот край практически идентичным Колхиде или же примыкающим к ней. Он говорит, что отсюда они перебрались в Фемискиру, в то время как Геродот придерживается противоположной теории, утверждая, что из своей исходной прародины Фемискиры эти женщины перебрались в Скифию. Вполне уместно предпочесть последнюю точку зрения, поскольку она была общепринятой в античное время, а Геродот как более поздний автор относился к географии более научным образом. Страбон, обладавший значительными возможностями в области сравнения противоречащих друг другу точек зрения, вполне определенно заявляет; что Фемискира, окружающая ее равнина и поднимающиеся над ней горы принадлежали амазонкам и что онн были изгнаны из собственного дома[31]. Можно сделать вывод о том, что греческая традиция связывала существование амазонок с тремя центрами — одним, находившимся в западной части Малой Азии крупным районом, образовывавшим полосу, протянувшуюся от Пропонтиды до оконечности Ликии; вторым, располагавшимся в Понте вдоль берега Эвксинского моря и ограниченным на западе Синопой, на востоке — Колхидой, в то время как неопределенная южная граница его проходила примерно по Каппадокии; и третьим в Скифии, начинавшимся в Херсонесе Таврическом и включавшим в себя регионы, расположенные к северу и востоку от Меотийского озера, а также, возможно, окаймляющие Эвксинский Понт с севера и запада, включая Фракию. Каждый из этих регионов настолько велик, что признать его центром можно только с помощью некоторого насилия над этим словом. Нити родства тянутся отсюда в Ливию, Египет и Сирию. В этом лабиринте и следует искать источник легенды об амазонках. Чтобы завершить наш короткий обзор связанной с легендой географии, необходимо привести перечень греческих местностей, особенно часто упоминаемых в повествовании о вторжении амазонок: Афины, Трезен, Мегара, Херонея, а также Халкида в Эвбее и Фессалия.
Однако рассказ об амазонках, какими представляли их греки, не будет полон, если не упомянуть несколько дополнительных деталей. К числу их относится особенно повлиявшее на воображение последующих поколений предание о том, что женщины эти имели своим обычаем выжигать себе правую грудь, чтобы она не мешала натягивать лук. Объясняется этот обычай толкованием слова амазонка как а-маз, то есть безгрудая. Возможно, эта ложная этимология была рождена теорией, считавшей сарматов потомками амазонок, ибо Гиппократ Косский, младший современник Геродота, подробно описывает эту процедуру, принятую у сарматских женщин. Филострат, напротив, старается доказать, что амазонки не калечили себя подобным образом. Наиболее здравым аргументом, противоречащим общепризнанности этой теории в древние времена, является то, что ни на одном из дошедших до нас произведений греческого искусства мы не найдем изображения одногрудой амазонки. В пользу противоположной точки зрения изобразительные источники могут свидетельствовать только тем, что, по всей видимости, в скульптуре и живописи было принято изображать этих женщин лишь с одной обнаженной грудью.
Отсюда с неизбежностью следует вопрос об изображении амазонок в греческом искусстве. Битва между ними и греками была любимой темой у создателей фризов, с которой конкурировали мифическая война лапифов и кентавров и исторические сражения между греками и персами. И в каждом из этих случаев греческое стремление к простоте в искусстве требовало, чтобы основной элемент был найден в результате анализа, чтобы композиция представляла ситуацию красноречивым образом. Отсюда следует, что в сценах из Персидских войн грек противостоял персу, в Кентавромахии человек цивилизованный — человеку дикому, а в сражениях с амазонками мужчина — женщине. Поэтому греческий художник в первой ситуации подчеркивает национальную одежду сражающихся, во второй — облик чудовищ и в третьей — женственность амазонок, подчеркнутую мужественностью их врагов. Воительницы на фризах неизменно прекрасны. В изображениях павших чувствуется особенная нежность художника; находящиеся в отчаянном положении амазонки доблестны и воодушевлены, но вместе с тем хрупки и благородны. Победоносные в данный момент воительницы не позволяют себе никакого дикарского восторга, как это делают свирепые кентавры в подобной ситуации. Одеждой их обыкновенно является короткая, подобранная для боя туника, часто открытая на боку, чтобы показать прекрасную женскую фигуру. Художник всегда усматривает в них не каких-нибудь чужестранок, облаченных в фантастические одеяния, он явным образом утверждает, что это женщины, сражающиеся с мужчинами.
