Кризисные культы – явление универсальное, свойственное человеческим коллективам любой величины и стоящим на самых разных ступенях развития. Вполне естественно поэтому, что они поразили и перуанское общество, которое с момента кончины Уайна Капака в 1525 году подвергалось одному потрясению за другим.
Беляев Иван Тимофеевич – русский генерал, почетный гражданин Республики Парагвай. Участник Чакской (парагвайско-боливийской) войны. Исследователь области расселения, языка и культуры индейцев чако, борец за права и просветитель парагвайских индейцев
Индейцы перу в колониальный период
После занятия испанцами Куско в 1533 году удаленные от него провинции империи, как уже говорилось, еще лет двадцать пытались жить по старым обычаям. Власть оставалась в руках курака, выступавших в двуединой роли законных администраторов еще формально существующего государства Тауантинсуйю и наследников прежних местных династий. В некоторых областях больше подчеркивалось сохранение инкских порядков, в других – разрыв с культурой Куско.
Обитатели долины Ика, например, увидели в испанцах избавителей от инкского владычества. Сведения об этом, содержащиеся в письменных источниках, подтверждают в данном случае и археологи, отметившие возрождение в Ике доинкского стиля в гончарстве. Продолжала на провинциальном уровне функционировать хозяйственная система Тауантинсуйю. Уанка по крайней мере все еще свозили продукцию на построенные при инках склады.
В раннеколониальное время сказались этноязыковые последствия столетнего правления Куско. Начавшая формироваться в Тауантинсуйю новая общность поглощала мелкие этносы. И без того сложная этноязыковая карта оказалась к приходу испанцев испещрена бесчисленными вкраплениями переселенцев-митмак. В этих условиях кусканско-аякучанская разновидность языка кечуа стала естественным средством общения как между самими индейскими общинами, так и между индейцами и европейцами, в первую очередь – священнослужителями. Лукина, мучик, кульи исчезали. Сохранили, да и то не везде, свои позиции лишь язык аймара и диалекты кечуа В/1.
Поколение индейцев, выросшее в период гражданских войн и знавшее теперь лишь от родителей о жизни в Тауантинсуйю, стало идеализировать уже не существующую империю инков. Характерные для нее социальные и этнические противоречия забывались. Зато все помнили о царивших в ту пору порядке, справедливости и благополучии. После того как надежды провинциальной знати сохранить при испанцах фактическую независимость не оправдались, значительно возрос престиж инкской культуры и за пределами области Куско. Есть данные в пользу того, что на 1565 год приходилось, по представлениям инков, завершение крупного, может быть, тысячелетнего временного цикла. В канун его индейцы стали ждать конца света, предшествующего наступлению новых счастливых времен. Именно тогда в Андах и вспыхнуло первое движение милленаристского типа – таки онкой. Оно охватило территорию от центрального Перу до горной Боливии, т. е. районы, испытавшие на себе наиболее мощное воздействие культурных и социальных институтов Тауантинсуйю.
К таки онкой примкнули как общинники, так и городские индейцы – янакона. Участники движения верили, что уничтоженные испанцами уука возродились или возродятся в ближайшем будущем, чтобы составить две армии: одна будет состоять из тех, кто связан с Пачакамаком, другая – из уака, почитавшихся на юге горной области. Обе армии соединятся во время решающей битвы с христианским богом и отомстят за свое поражение в годы конкисты. Бог будет уничтожен, а вместе с ним и испанцы.
Чтобы обеспечить эту победу, уака посеяли червей, которые пожрут сердца европейцев, их лошадей и быков, а также принявших христианство индейцев. Те, кто хочет спастись, должны отказаться от крещения, от испанских обычаев и европейских орудий. Если раньше уака бывали воплощены в идолах и фетишах, то теперь они вселяются в верных последователей нового культа. Признаком такого вселения служит экстатическое состояние, в которое впадает новообращенный – отсюда и название движения, означающее что-то вроде «Плясучий недуг».
Движение таки онкой было связано с «Новоинкским царством» в Вилькабамбе и разгромлено вместе с ним в 1572 году. Открытое и массовое сопротивление принятию христианства на этом прекратилось, однако католичество отнюдь не вытеснило основ древнего мировоззрения в индейской среде. Слияния коренного населения и колонистов в один народ не произошло.
Вплоть до конца XVIII века в Андах еще оставались возможности ведения политической борьбы за возрождение индейской государственности и элитарной культуры. Потомки столичной и провинциальной знати Тауантинсуйю сохранили часть своих привилегий и в случае необходимости были способны воссоздать альтернативные испанским органы управления. Заимствуя некоторые европейские элементы, культура инков продолжала развиваться. О ее высоком уровне более всего свидетельствуют великолепные росписи на деревянных кубках-керо, а также «Апу-Ольянтай», появившаяся в колониальный период и разыгрываемая в европейской манере драма на сюжет из инкской истории. Однако предпринятая в 1780 году попытка достижения независимости закончилась трагически. Восстание на его главном этапе возглавил Хосе Габриель Кондорканки, принявший царское имя Тупак Амару II и действительно бывший прямым потомком казненного в 1572 году Тупака Амару I, а следовательно, и всех предшествующих инкских императоров. Габриэль Кондорканки не обладал ни опытом, ни способностями военного вождя, да и не имел возможности руководить разрозненными выступлениями. Борьба за восстановление Тауантинсуйю вскоре вылилась в бессмысленное уничтожение всех, в ком была неиндейская кровь. Это оттолкнуло от движения метисов и способствовало поражению восстания. Отныне инкская культура, к которой раньше испанские колониальные власти в Лиме относились терпимо, стала систематически подавляться. Были конфискованы портреты Инков (в известном смысле заменившие собой древние мумии) и ритуальные трубы из морских раковин, запрещено ношение соответствующей одежды, большинство индейских аристократов выслано из Куско в Испанию или убито. Индейская элита в провинциях также потеряла свой статус, ассимиляция аборигенов усилилась.
Индейское милленаристское движение в XX веке
С разгромом восстания Габриэля Кондорканки инкская историческая традиция оборвалась. Осталась лишь глубоко укоренившаяся в крестьянских массах традиция мифологическая.
В XX веке по мере втягивания горных районов Боливии и Перу в общенациональные рынки и развития современной инфраструктуры давление на культуры индейцев продолжало расти. Духовные чаяния коренного населения Анд хорошо отражены в записанных несколько десятилетий назад легендах об Инкарри (Инкарей, т. е. Инка-царь). Инкарри – божество, олицетворяющее индейскую самобытность, типичный для кризисных культов персонаж. В битве с Королем, Иисусом или Президентом он терпит поражение; противник уносит его тело для захоронения в Испанию или Лиму. Отрубленную же голову хоронят в Куско, где от нее с тех пор отрастает новое тело. Когда Инкарри восстановит себя целиком, он поднимется и прогонит врагов с перуанской земли, после чего древнее царство справедливости возродится.
Хотя фольклорные тексты об Инкарри были обнаружены сравнительно недавно, легенда наверняка сложилась до начала XX столетия. Какие-то мотивы могли получить распространение уже после казни Тупака Амару I. Но наиболее вероятно, что миф оформился в период после подавления восстания Кондорканки, когда политическое наследие Тауантинсуйю было уничтожено и память об инках ушла в народную среду, став частью эсхатологической мифологии.
В 20-х годах XX века рядом с милленаристским движением, основанным на национальной идее, в Перу под европейским влиянием появляется и другое, коммунистическое. Для андских крестьян оба эти вида кризисных культов имели сходное содержание, ибо мысль о социальной утопии была неотделима от надежды на освобождение от власти чужеземцев. Декларировавший право наций на самоопределение Коминтерн поддержал в то время лозунг образования независимых республик кечуа и аймара. Выдвинувшее его восстание 1931 года было, как и все предыдущие, подавлено, но марксистские идеи продолжали и дальше оказывать определенное влияние на сознание индейцев.
С конца 1960-х годов в Перу становятся все заметнее признаки надвигающейся катастрофы. Наступление индустриальной цивилизации на индейскую экономику и культуру продолжалось и усиливалось. Так, строительство автомобильных дорог и появление дешевых грузовиков вытеснило ламу как транспортное средство, разрушив просуществовавшую тысячелетия систему караванных связей между общинами. Глобальная тенденция к падению цен на сырье и утрата дешевым неквалифицированным трудом своего значения нанесли удар по и без того слабой экономике андских стран. Ухудшилось положение крестьян и городских низов. Унаследованный в конечном итоге еще от испанской монархии прежних веков бюрократический аппарат продолжал разрастаться, блокируя деятельность предпринимателей.
