Гурко намеревался атаковать и батальоны Сулеймана-паши. С этой целью он послал защитникам Эски-Загры приказание держаться до последней крайности. Сулейман же, преувеличивая силы Гурко, считал, что русские потому так упорно сдерживали атаки его войск, что с минуты на минуту ожидали подхода подкреплений из Ени-Загры, с помощью которых «они одержали бы блестящую победу»[408]. Однако между 13 и 14 часами турки уже ворвались в Эски-Загру, а ее защитники начали отступление. К 17 часам к городу подошли батальоны Халюсси-паши. Отряд же Гурко только около 18.30 сосредоточился в четырех километрах от Эски-Загры. Потери были значительными, а положение с боеприпасами – просто критическим. К тому же Передовой отряд оказался разделен. Разбитые части из Эски-Загры стали отступать на север, к Казанлыку, и далее на Шипкинский перевал. Основные силы отряда тоже вынуждены были отходить, только на северо-восток, к Дальбокскому перевалу.
А вот теперь допустим, что 14–16 (26–27) июля Гурко узнает, что под его командование не только передана бригада Борейши, но и через Шипкинский перевал к нему направлены дополнительные, весьма немалые, силы. Изменил бы он в таких условиях свой план переноса базы действий отряда в Ени-Загру?
Если нет, то тогда все силы Передового отряда стали бы концентрироваться в Эски-Загре. Именно этот пункт, по мнению Гурко, был наиболее подходящим как для обороны перевалов, так и для последующего наступления в направлении Адрианополя. Поэтому 19 (31) июля батальоны Сулеймана-паши вполне могли нарваться здесь на крупные силы Передового отряда, да к тому же на весьма неплохих, с точки зрения местности, оборонительных позициях. В данном сценарии русские в Эски-Загре имели бы отличные шансы даже превзойти успех турок под Плевной.
Если да, то тогда колонна Гурко, выступившая 17 (29) июля из Казанлыка к Ени-Загре, резко прибавила бы в своей численности. Разгром Реуфа-паши под Джуранли был бы более убедителен. Но решился бы Гурко атаковать войска Сулеймана, уже занявшие Эски-Загру? Здесь вновь всплывает последовательность альтернатив. Но даже при самом худшем развитии событий – неудачной атаке – у Гурко с его силами было бы куда больше оснований не отступать на северную сторону Балкан, а вернуться в Ени-Загру, укрепиться там, дожидаться подвоза боеприпасов и одновременно, пользуясь превосходством в кавалерии и артиллерии, постоянно терзать войска Сулеймана-паши.
А вот далее события могли бы развиваться весьма любопытно и в большой степени под воздействием информационных факторов. В текущей реальности после полудня 19 (31) июля Сулейман-паша получил два известия: первое – о поражении Реуфа-паши у Джуранли, второе – из Константинополя о том, что двадцатитысячный (!) русский отряд занял Ени-Загру.
Сулейман, тем не менее, решил двинуться на Ени-Загру и при благоприятных условиях атаковать ее. Наступая на «двадцатитысячный» русский отряд, Сулейман явно рисковал, но он надеялся на быструю помощь войск из Шумлы, которую связывала с Ени-Загрой железная дорога, шедшая через удерживаемый турками Ямбол. В случае поражения имелись возможности пробиваться на соединение с группировкой Мехмеда-Али-паши как вдоль железной дороги через Ямбол, так и севернее через Сливно. Оставаясь же в Эске-Загре, Сулейман-паша опасался подвергнуться нападению сразу с двух сторон: с севера от Шипки могло подойти значительное число батальонов, выделенных из состава основных сил русской армии, с востока же вполне вероятен был удар из Ени-Загры.
22 июля (3 августа) отряд Сулеймана-паши выступил из Эски-Загры и через два дня подошел к Ени-Загре. Он расположил свои войска несколько западнее города и оцепил его кордоном, с целью воспрепятствовать черкесам проникнуть туда для грабежа. Однако русских в Ени-Загре не оказалось. На следующий день, 25 июля (6 августа), произошло весьма забавное недоразумение, характеризующее, тем не менее, как степень влияния различных «призраков», так и турецких опасений. В тот день от Карабунара показался поезд, который, не дойдя до Ени-Загры, быстро повернул назад. Впоследствии выснилось, что этот поезд вез отряд турецких солдат для занятия Ени-Загры. Увидев палатки и обоз, командиры отряда, недолго думая, приняли их за лагерь противника и поспешили удалиться.
В реальности виртуальной войска Сулеймана-паши столкнулись бы в Ени-Загре хотя и не с «двадцатитысячным», но тем не менее достаточно крупным отрядом Гурко на подготовленных самими же турками оборонительных позициях. Ко времени подхода неприятеля русские вполне успели бы их укрепить и пополнить запас боеприпасов. Сулейман атакует – велика вероятность развития событий по сценарию «Плевны», только с измененными ролями. Выжидает – время работает против него. Частями XI корпуса, стянутыми к Елене, русские блокируют возможные попытки Мехмеда-Али оказать помощь Сулейману с севера; через Хаинкиойский проход связываются с отрядом Гурко; а через Шипкинский имеют возможность как нанести удар в тыл войскам Сулеймана, так и, пользуясь их оттянутостью на восток к Ени-Загре, прямо устремиться к Адрианополю через Карабунар и Тырново – Семенли. Гурко же, пользуясь превосходством в кавалерии, мог выслать отряд к Ямболу. И если не занять его, то, как минимум, испортить железнодорожное полотно, чтобы пресечь возможность переброски под Ени-Загру войск противника из Шумлы.
Думается, что даже в таких, наименее предпочтительных вариантах перенос усилий русской армии с овладения Плевной на поддержку отряда Гурко открывал бы для нее гораздо лучшие перспективы развития кампании.
Что же происходило в текущей реальности? Под Ени-Загрой Сулейман остановился и не преследовал Гурко. Свое бездействие он впоследствии объяснял отсутствием продовольствия (вот что значит наступать без обозов!) и ожиданием как его подвоза из Карабунара, так и подкреплений из Шумлы. По мнению же подполковника Куксона, главной причиной бездеятельности Сулеймана-паши было то обстоятельство, что «как он, так и турецкое правительство продолжали считать русских очень сильными; они ежеминутно ожидали вторичного движения их на Адрианополь; Сулейман предполагал, что, двинувшись со своей армией через Сливненский проход, он с западной стороны непременно наткнется на превосходные силы неприятеля; что русские колонны успеют за это время перевалить через Шипку и своим движением на беззащитный Адрианополь наведут ужас на Константинополь и покончат войну»[409]. Опасения как Сулеймана, так и членов турецкого правительства были в тот период напрасными. Только 29 июля (10 августа) Сулейман-паша двинул свои войска через Хаинкиой к Шипке.
Одно из основных возражений в адрес автора может прозвучать примерно так: «Ваши альтернативные построения базируются на том, что силы четырех пехотных полков VIII корпуса должны были быть переброшены за Балканы из района Ловча – Сельви – Габрово. Но ведь тогда это направление оказалось бы полностью оголено». Да, оголено, ну и что? Если рассуждать в стиле большинства русских генералов, которым уже сам факт неприкрытого со стороны противника направления казался недопустимым, то тогда да – это действительно было опасно. Но только при этом не надо было постоянно рассуждать о разбросанности войск и жаловаться на их нехватку. Недостаток сил и их растянутость отражали прежде всего характер армейского руководства. Ориентация на постоянные заслоны и прикрытия словно маслом размазывала силы Дунайской армии по территории Северной Болгарии и мешала их концентрации на важнейших, стратегически выигрышных направлениях.
Однако если рассуждать как Гурко, который предлагал не сидеть на перевалах, а сконцентрировать силы на южной стороне Балкан и уже оттуда активно действовать против войск Сулеймана, прикрывая тем самым перевалы, то тогда это – искусство побеждать в духе Бонапарта и Суворова.
Кстати, от переброски четырех пехотных полков VIII корпуса за Балканы ничего серьезно угрожающего и не могло произойти: кроме бродячих шаек башибузуков, в пространстве Сельви – Габрово – Тырново никаких иных отрядов противника не было. Не оставался главнокомандующий и без резервов. Даже не беря во внимание подходящие части IV корпуса, в его распоряжении продолжали находиться два полка 14-й пехотной дивизии VIII корпуса и части из состава IX корпуса: 11-я пехотная дивизия, 1-я бригада 32-й пехотной дивизии и 1-я бригада 11-й кавалерийской дивизии[410]. А это – реально не менее 15 000 штыков и сабель. Так что жалобы на нехватку сил для поддержки действий Гурко за Балканами совершенно лишены объективных оснований.
Конечно, после осечки 8 (20) июля под Плевной частям Западного отряда желательно было бы незамедлительно занять Ловчу, тем самым окончательно отрезав Осману-паше путь на юг для соединения с силами Сулеймана-паши через Троянов перевал или Мехмеда-Али-паши путем согласованного концентрического удара на Тырново или Габрово. Но, даже после захвата Ловчи отрядом Рифата-паши, Орловский, Брянский, Волынский и Минский полки были уместнее за Балканами, а для прикрытия со стороны Ловчи в Сельви или Габрово вполне достаточно было перебросить ту же Кавказскую казачью бригаду. И если посмотреть на карту, этим бы достигалась большая сосредоточенность войск и, следовательно, их лучшая управляемость и способность к согласованным маневрам. Не будем забывать и того, что в это время на театр военных действий подходили свежие русские части, которыми можно было укрепить как резервы армии, так и непосредственно южное направление – линию основного стратегического наступления.
