Кривошеин пользовался большим расположением царской четы. И даже неприязненные отношения с премьер-министром В.Н. Коковцовым не могли поколебать его положения. Более того, расставаясь с Коковцовым, Николай II желал утвердить преемником падшего финансового гения именно Кривошеина. Но тот предпочел уступить премьерское кресло своему давнему патрону – уже стареющему И.Л. Горемыкину. Известно, что эта рокировка произошла во многом как раз благодаря стараниям Кривошеина. Вежливый отказ от заманчивого предложения (со ссылкой на состояние здоровья) был продиктован серьезной причиной: Кривошеин помнил о судьбах предыдущих премьеров (того же С.Ю. Витте), которые в мгновение ока могли распрощаться с высоким постом, лишившись почему-либо расположения императора. Быть заложником системы он не желал. А личные перспективы видел в утверждении такого государственного порядка, при котором политическая устойчивость обеспечивается не только верховной волей, но и в равной степени опирается на поддержку Государственной думы. Сбалансированная модель государственного управления существенно расширяла возможности по сохранению должности, оберегала от различных капризов и придворных веяний. В построении такой политической системы были одинаково заинтересованы и сам Кривошеин, и его друзья из московской буржуазии. Именно они и стали главными движущими силами в создании Прогрессивного блока, выступавшего за парламентское устройство Российской империи.
Глава 4.
ОБОСТРЕНИЕ БОРЬБЫ ЗА ПЕРВЕНСТВО
В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Развернувшаяся мировая война кардинально изменила жизнь всех стран, участвовавших в этом грандиозном противоборстве. Для России вступление в войну, разумеется, также повлекло за собой предельное напряжение сил и мобилизацию ресурсов для масштабных боевых действий. Вместе с тем для отечественных предпринимательских кругов военные реалии открыли и новые экономические возможности. Традиционное соперничество двух основных буржуазных кланов – питерского и московского – приобрело гораздо большую остроту, чем в мирное время. Речь шла о переделе сложившихся рынков, о проникновении в те или иные промышленно-торговые сферы, об усилении экспансии в экономику посредством банковско-биржевого инструментария, о получении заказов на военные поставки и т.д. Необходимо учитывать, что в военный период реализация подобных стратегий тесно увязана с политическим фактором, который приобретает все более весомое практическое значение. Экономическое противостояние двух столиц протекало теперь на фоне острой борьбы за установление парламентской государственной модели: по замыслам вдохновителей этой борьбы законодательная власть в лице Государственной думы должна была наконец-то выступить полноценным руководителем экономической жизни страны, отстранив правящую бюрократию от рычагов управления. Бенефициаром, крайне заинтересованным в утверждении подобной политической трансформации, как было показано в предыдущей главе, и был купеческий клан, возглавляемый Московским биржевым комитетом.
Начало войны с Германией в июле 1914 года вызвало прилив патриотизма и верноподданнических чувств во всех слоях населения России. В такой атмосфере естественным образом сошли на нет любые сценарии по ущемлению властных прерогатив Николая II: вся страна во имя победы сплотилась вокруг монарха. Соответственно, о каком-либо усилении полномочий Государственной думы и о превращении ее в полноценный институт власти парламентского типа пришлось на время забыть. Председатель думы М.В. Родзянко в начале войны вообще предлагал распустить законодателей до завершения боевых действий, дабы не мешать достижению победы[605]. В то же время развернувшееся военное противостояние предельно актуализировало тему вражеского, точнее, немецкого засилья во всех областях российской жизни (как известно, германское присутствие в стране в силу многих причин было немалым)[606]. Для купеческой буржуазии подобный поворот стал поистине подарком судьбы: теперь она, играя на своем исконно русском происхождении, могла повести мощную атаку на своего давнего конкурента – немецкий бизнес, тесно связанный с петербургскими придворными, правительственными и банковскими кругами.
Московский биржевой комитет не замедлил сосредоточиться на перспективном для него направлении. Здесь, например, с энтузиазмом начали выявлять чиновников с немецкими фамилиями. Особенное и вполне предсказуемое рвение у купечества вызвали прежде всего Министерство финансов и Министерство торговли и промышленности. Московское «Утро России» вскоре рапортовало о произведенных изысканиях. По сведениям газеты, даже не слишком глубокое знакомство с руководящим составом этих ведомств давало вполне определенную картину: 30 немецких фамилий по Министерству финансов и 27 – по Министерству торговли и промышленности[607]. Эти подсчеты сопровождал следующий комментарий:
«Не смеем спорить, все эти фоны, бароны и просто Дренеры, несомненно, люди весьма почтенные и достойные уважения, но беда их и того русского дела, которому они вызвались служить, в том, что в жилах этих Пасторов и Страусов течет как-никак немецкая кровь. Если этих "русских" чинов частным образом по душам позондировать по части желательности умаления немецкого элемента в области наших финансов, торговли и промышленности, ну разве можно сомневаться в ответе? Свой своему поневоле брат»[608].
Желая рассказать властям о масштабах вражеского засилья, специальная депутация Московского купеческого общества добилась приема у министра внутренних дел и министра торговли и промышленности. Каждому был представлен обстоятельный доклад о мерах по искоренению немецкого влияния на все стороны русской жизни. Предприниматели обратили внимание высоких чиновников и на экономические вопросы: предлагалось прекратить деятельность акционерных обществ, принадлежащих германским и австрийским подданным, произвести секвестр их имущества, а также принимать в купечество не иначе как с согласия его представительного органа – собрания выборных. При этом делегация неизменно апеллировала к национальным интересам и ссылалась на пример союзных государств[609].
Наряду с предложениями по устранению немецких конкурентов в купеческой среде вынашивались идеи по освоению собственными силами высвобождающейся рыночной доли. О планах деловых кругов Первопрестольной мы можем узнать из беседы крупного предпринимателя А.И. Кузнецова в редакции «Утро России». Известный текстильный фабрикант сетовал, что с прекращением немецкого экспорта отечественная промышленность столкнулась с необходимостью форсировать производство всего того, что ранее в достатке поставлялось из-за границы. Для этого, – продолжал Кузнецов, – необходимо финансирование, но государство, поглощенное войной, не в состоянии в должной мере кредитовать новые предприятия, иностранные же капиталы поддерживают сейчас собственную индустрию. В этой ситуации, когда рассчитывать приходится только на собственные силы, именитое московское купечество обдумывает проект организации особого товарищества. Чтобы облегчить частному капиталу финансирование новых предприятий, крупные промышленники Москвы предложили банкам открывать кредиты напрямую им – промышленникам, объединенным в товарищество. Их известность, репутация и коммерческая состоятельность выступят лучшей гарантией для инвестированных средств. Главная задача товарищества – обследование конкретных предприятий в тех отраслях, которые больше всего зависели от немцев, а также поддержка новых деловых начинаний и оценка их жизнеспособности. Фактически объединение крупного купечества предлагало себя в качестве заказчика для разного рода продукции, пытаясь замкнуть на себя же финансовые потоки. А.И. Кузнецов выражал уверенность в том, что работы в данном направлении непочатый край. А преимущества такой организации, – продолжал он, – неоспоримы: они позволят наиболее полно учитывать местные условия, то есть проделывать в рамках товарищества кропотливую работу, непосильную для крупных банковских структур. Результатом всего этого станет развитие средних и мелких промышленных заведений, для которых откроется более легкий доступ к банковскому кредиту[610].
Конечно, коммерческие аппетиты в условиях военного времени разыгрались не только у московских коммерсантов. То же можно сказать и об их питерских коллегах по «нелегкому» предпринимательскому делу. Столичная банковская элита, контролировавшая многие предприятия оборонного комплекса, также пожелала проявить инициативу. Правда, по сравнению с москвичами административных возможностей у ее представителей было явно побольше. Именно в питерских деловых кругах зародилась патриотическая идея помощи государству в наращивании производства военного снаряжения. В начале 1915 года с таким проектом выступила группа крупных банков: Русско-Азиатский, Петроградский международный, Учетно-ссудный и др. Его одобрил Совет представителей промышленности и торговли; в правительство была направлена соответствующая записка от этой ведущей предпринимательской организации страны[611]. Глава Совета съездов член Государственного совета Н.С. Авдаков активно пропагандировал данное начинание, акцентируя внимание на значении частной инициативы в деле повышения боевого потенциала родины[612]. Обсуждение записки в верхах вошло в завершающую стадию, когда глава Русско-Азиатского банка А.И. Путилов предложил создать при военном министерстве специальное совещание из промышленников и банкиров, которое будет получать, координировать и распределять заказы между заводами[613]. Купеческие патриоты, увлеченные борьбой с немецким засильем, прекрасно понимали, что здесь затевается. Тесные отношения руководителя военного ведомства В.А. Сухомлинова с южным синдикатом «Продамет» и петроградскими банками ни для кого не были секретом.
