class="p">8
Так, Витсен печатал портрет царевны Софьи Алексеевны с латинскими подписями, предназначенный для распространения в Западной Европе. Начало связей Витсена с Россией относится к 1664—1665 гг., когда он побывал здесь. Впоследствии Витсен издал основанное на многочисленных русских источниках «Описание Северной и Восточной Татарии» (1692), карту Сибири, посвященную царям Ивану и Петру Алексеевичам. Петр увековечит его имя на географической карте, назвав в его честь остров рядом с Новой Землей.
Опись библиотеки Матвеева, 1863, 70, № 26. Несмотря на разыскания, до сих пор так и не удалось обнаружить самого матвеевского экземпляра «Записок», который мог бы содержать пометы или другие следы читательской работы (Библиотека Матвеева, 1985, 95—96).
Записки русских людей, 1841, 2. См. также подобную заметку в автобиографической «Истории о невинном заточении ближняго боярина Артамона Сергеевича Матвеева» (История о невинном заточении, 1785, 425).
Записки русских людей, 1841, 69.
См.также: Николаева, 1965, 62-63.
Записки русских людей, 1841, 30.
Погодин, 1875, 7.
Neuville, 1698, 152. Этого отрывка нет в рукописях Невилля — он впервые появляется лишь в печатном тексте.
Journal des scavans, 1699-26, 415-421. Указано Н.А.Копаневым (Копанев, 1988, 13).
Lenglet, 1713-1, 206, 236.
Baillet, 1703.
Байе вообще прославился литературными мистификациями и выпустил даже словарь псевдонимов, включив туда и свои собственные: Baillet, 1690. Особое место в нем отведено анаграммам (Р.435).
Marais, 1864-3, 307—308.
Ancillon, 1709, 293.
Voltaire, 1759-1, 111, 107—108.
Voltaire, 1759-1, 105, 111—112.
Невилль произвольно истолковал название города Каргополь — Carga ville sous Ie pole, то есть «приполярный город Карга».
Voltaire, 1759-1, 113
Библиотека Вольтера, 1961, 393—394, № 1372 (1082). Благодаря содействию Л.Л.Альбиной, мне удалось ознакомиться с экземпляром «Записок о Московии» из Фернейской библиотеки. К сожалению, никаких следов работы Вольтера с текстом (маргиналий, отчеркиваний на полях) нет.
Ломоносов, 1952-6, 97—13) (французский текст), 132—161 (перевод).
Отдел рукописей Российской государственной библиотеки, Ф.445 (собр. Симферопольского института), № 32 (Ger.Frid.Muller. Catalogus meiner Biicher und Handschriften). Л.18об., 19. № 175, 184. Эти сведения были выявлены В.А.Сомовым (Сомов, 1986, 227, 239).
Stuck, 1787-2, 80, № 2769.
Сохе, 1785-1, 289, Anm.2.
Meiners, 1793-1. 31—32.
Barbier, 1824-3, 184, № 16032.
Пушкин, 1938. 476.
Пушкин и его современники, 1910.
Аделунг, 1864-2, 233, № 144; Adelung, 1846-2, 379—381; Российская национальная библиотека, Отдел рукописей, Ф.7 (Аделунг Ф.П.), № 194 (Библиография и выписки из работ о России за 1661—1700 гг.) Л.321—338 (de la Neuville).
Устрялов, 1858, XII.
Погодин, 1875, 72-92.
Браудо, 1913, 248-250.
Gronebaum, 1968, 118-122.
Madariaga, 1987, 21-30.
Dalairac, 1699-2, 82. На сообщение Далерака о дипломатической карьере Невилля впервые обратил внимание немецкий историк Фердинанд Грёнебаум (Gronebaum, 1968, 120, 184). В дальнейшем ценный труд Ф.Грёнебаума оказался невостребованным историками, обращавшимися к «Запискам о Московии». Тем более забыты были и «Мемуары» Далерака.
Du Theil — a Louis XIV // Архив Министерства иностранных дел Франции. Correspondance politique, Pologne, Т.80, fol.266v—267. Этот источник также выявил Ф. Грёнебаум (Gronebaum, 1968, 119, 184).
Marais, 1864-3, 307. Архив родного города Невилля, о котором мы узнаем из сообщения Маре — Бове — погиб во время первой мировой войны.
Именно так он называет себя сам в «Посвящении Людовику XIV», предпосланному основному тексту Парижского списка. Более полно передано его имя в дипломатических документах того времени — Фуа де ла Невилль (Foy de la Neufville). Написание де ла Невилль (de la Neuville) впервые появляется в первом издании «Записок о Московии», вышедшем в 1698 г. в Париже. Поскольку в отечественной литературе автора «Записок о Московии» принято называть Невиллем, то в дальнейшем мы будем придерживаться этого, пусть неточного, но традиционного написания, чтобы подчеркнуть, что речь идет об одном лице.
Dalairac, 1699-2, 81—83. Здесь необходимо внести некоторые пояснения относительно различных традиций польской и французской дипломатии в конце XVII в. Французская дипломатическая служба — несомненно, одна из наиболее передовых для того времени — становилась все более и более профессиональной, хотя, в принципе, использование иностранцев еще допускалось (Picavet, 1930; некоторых примеров подобного использования мы коснемся ниже). Польская дипломатия в это время подобных ограничений еще не знала. Поэтому у французского дворянина Невилля не было препятствий ни для того, чтобы получить то или иное польское дипломатическое поручение, ни для того, чтобы вернуться в амплуа французского дипломатического агента. Обратный случай был бы вряд ли возможен. Только в свете пересечения двух подобных дипломатических традиций может быть понят феномен Невилля, представлявшего свою страну в чужой и наоборот.
Bethune — a Colbert de Croissy // Архив Министерства иностранных дел Франции. Correspondance politique, Pologne, T.76, fol.33-33v. Изабепь де Мадаряга, впервые обнаружившая этот документ, ошибочно отнесла его к 1688 г. На этом основании исследовательница сделала вывод о том, что Невилль не преуспел в своих домогательствах, поскольку в том же 1688 г. мы вновь застаем
