Последние часы его пребывания во власти его презренных врагов должны были быть очень горькими для него; но ни один человек не был лучше подготовлен, чем Че, к противостоянию подобному испытанию».
С трупа Че сняли гипсовую маску и отрубили кисти рук, которые были доставлены в Ла — Пас. После этого труп исчез. Даже школа, где был убит Че, была снесена.
Журналистам было заявлено, что Че погиб в бою. Но именно журналисты установили правду.
Генерал Баррьентос заявил корреспонденту «Вашингтон пост»: «Солдаты, захватившие Че, не обращались в Ла — Пас за инструкциями и не получали от нас приказа убивать его. В этом не было необходимости. Военные части уже получили к тому времени приказ не брать пленных. Слишком часто партизаны, обещая сдаться в плен, встречали их огнем. Лично я предпочел бы иметь его пленником, чтобы навсегда развеять миф Гевары. …Я рассмотрел бы любое предложение передать его живым Фиделю Кастро или кому другому за, скажем, 20 миллионов долларов».
И. Р. Григулевич пишет: «Враги убили Че, так как страшились открытого суда над ним. Держать же его без суда за решеткой было для них не менее опасно. Весь мир поднялся бы на его защиту, и пока Че оставался бы в темнице, ни «гориллы» в Ла — Пасе, как и в других странах Латинской Америки, ни их дрессировщики в Вашингтоне не имели бы и минуты покоя. Только с его смертью они вновь надеялись обрести покой и уверенность в себе».
В живых остались лишь «Бенигно», «Инти», «Дарио», «Помбо», «Урбано» и «Ньято», посланные до начала боя в охранение. Они не знали о судьбе Че. 13 октября небольшой отряд «Помбо» прорвал кольцо окружения (погиб боливиец «Ньято»). Боливийские революционеры, узнав из газет о разгроме партизанского отряда, вывезли уцелевших партизан из гор на личных автомобилях. В феврале кубинцы «Помбо», «Бенигно» и «Урбано» через Чили и Париж вернулись на Кубу. «Инти» и «Дарио» остались в Боливии и погибли в перестрелке с полицией («Инти» 9 марта 1969 г., «Дарио» 31 декабря). Агент, руководивший ликвидацией группы «Инти», назначенный консулом в Гамбург, был убит в апреле 1971 г.
15 октября Фидель Кастро, выступая по телевидению, подтвердил смерть Че Гевары.
«И как бы трудно ни было себе представить и как бы ни казалось нелогичным, чтобы человек его размаха, его авторитета, его личных качеств погиб в стычке партизанского патруля с армейскими силами, однако те, кто его хорошо знает, не видят в этом ничего удивительного. …И мы должны сказать, что всегда беспокоились, что его характер, его привычка быть в самых опасных местах могут привести его к гибели в любом бою. Никто никогда не мог быть уверен, что он примет хотя бы минимальные меры предосторожности…
Нам бы хотелось, прежде всего, видеть его творцом великих побед народов, а не только их предвозвестником. Но, к сожалению, человек такого темперамента, таких личных качеств, такого характера, такой реакции на определенные обстоятельства призван быть скорее предвозвестником, чем творцом побед. И конечно, предвозвестники также являются творцами побед, причем самыми великими творцами побед!»[23]
На Кубе был объявлен 30-тидневный траур. ЦК КПСС отправил в адрес ЦК КПК телеграмму сочувствия. «Товарищ Че Гевара погиб за великое дело освобождения народов от гнета и эксплуатации. Он всегда останется в нашей памяти как мужественный революционер, человек высокой душевной чистоты и беспримерной самоотверженности».
18 октября 1967 года в 8 часов вечера состоялся траурный митинг в Гаване.
17 ноября суд в Боливии над Дебре и Бустосом был завершен, они были приговорены к 30 годам тюрьмы. В январе 1971 года (после военного переворота в Боливии) они были высланы в Чили, откуда через Кубу Дебре вернулся во Францию.
Летом 1968 г. Фидель сообщил, что на Кубу попала фотокопия боливийского дневника Че, который, после тщательной проверки, в июне он был опубликован в Гаване.
Фидель подтвердил аутентичность дневника, так как все фотокопии были подвержены самому тщательному исследованию с целью исключить любую возможную подмену. Даты были сверены с дневником одного из выживших партизан, (однако, почему–то никогда не опубликованного?). Это было дополнено детальным свидетельством остальных выживших партизан. В результате «была достигнута абсолютная уверенность в том, что все фотографии были верной копией Дневника Че».
Фидель сообщил о том, что «Дневник» Че будет опубликован одновременно во Франции, Италии, ФРГ, США, Испании, Чили и других странах.[24]
В предисловии к «Дневнику» Фидель Кастро напишет: «Че рассматривал свою смерть как нечто естественное и возможное в процессе борьбы и усиленно подчеркивал, особенно в своих последних документах, что эта случайность не воспрепятствует неизбежному ходу революции в Латинской Америке. В своем послании [конференции] «Триконтиненталь» он повторил эту мысль: «Вся наша акция есть призыв к войне против империализма… В любом месте, где нас настигнет смерть, она будет всегда желанна, потому что этот наш призыв к войне будет услышан и другая рука протянется, чтобы поднять наше оружие».
В заключении Фидель писал:
«Глубоко впечатляет героический подвиг, совершенный этой кучкой революционеров. Только борьба против враждебной природы, в которую превратились их действия, составляет непревзойденную Реже Дебре позже напишет в своей книге «Критика оружия»:
«Физическое уничтожение Че, жестокое, бессмысленное, невероятное, произвело эффект холодного душа на тех, кто жил в эйфории того исключительного момента. Это символично означало реальный поворот борьбы.
…Опыт самого Че стал живым доказательством того, что определенность объективных условий не является никогда фатальностью, и что реальная диалектика революций является более непосредственной и смелой, чем идеальная диалектика теоретических революций».
По его мнению, Че потерпел в этом поражение потому, что «историческая диалектика» не аккумулировала достаточное число противоречий в том месте и в тот момент, которые выбрал Че для своего вторжения. Че сознательно поставил «мертвую точку» над предпосылками своего предприятия, зная лучше других, что общественные законы действуют с той же необходимостью, что и законы природы. Судьба Че была вписана в историю как наиболее концентрированное выражение трагического в современном мире».
19 июля 1968 г. из Боливии бежал в Чили министр внутренних дел А. Аргедас, который заявил журналистам, что был агентом ЦРУ, и что он переслал на Кубу дневник Че. После пребывания в Лондоне, Нью — Йорке, Лиме, возвращения в Боливию и суда над ним, который его не осудил, Аргедас жил сначала в Мексике, затем в 1969 г. поселился в Гаване. Аргедас передал Кубе и гипсовую маску с лица Че и кисти его рук.
27 апреля 1969 г. в Боливии президент Баррьентос погиб в авиационной катастрофе. Занявшего его место вице–президента Силеса Салинаса 26 сентября сверг генерал Альфредо Овандо Кандия, который национализировал собственность американской нефтяной кампании и установил дипломатические отношения с СССР. Овандо обвинил в смерти Че Гевары Баррьентоса. 6 октября 1970 г. Овандо был свергнут. Президентом стал генерал Хуан Хосе Торрес (бывший начальник генерального штаба), который пытался проводить демократичную политику, (освободил Режи Дебре), но был свергнут в августе 1971 г. (в июне 1976 г. убит в Буэнос — Айресе).
В октябре 1982 г. президентом Боливии стал Силес Суасо, в правительство вошли представители компартии. На инаугурацию президента прибыла правительственная делегация Кубы, встреченная огромной демонстрацией на аэродроме.
В 1978 г. боливийский соратник Че Даниэль Аларкон («Бенигно») в своем интервью на вопрос о том, какими качествами, по мнению Че, должен был обладать революционер, ответил:
«…Он был человеком, который в определенный момент мог повести за собой людей на смерть. Но он никогда не переставал любить жизнь, он всегда её любил».
Вместе с тем нельзя ни обратить внимание на то, что «Боливийский дневник» Че Гевары, в отличие от его кубинского дневника «Этапы партизанской войны», пронизан скептицизмом и чувством безнадежности. В нём нет почти ни строчки об его кубинском прошлом, как будто он отринул его от себя навсегда. В нём почти нет упоминаний о Фиделе, впрочем, как и о других кубинских соратниках. В нём нет также определенности в собственном будущем. Совершенно очевидно, что Че понимал, что из боливийских джунглей у него «нет дороги назад». Вероятно, у Че Гевары такого шанса не было! Че понимал, что он обречен. «Боливийская операция» вообще вызывает немало недоумений и подозрений.
В итоге, после прочтения «Дневника» Че создается впечатление, что у «боливийской операции не было конкретной цели и программы действий. Вероятно, у него оставалась только одна возможность: дать свой «последний бой». Смерть Че Гевары, похоже, устраивала многих![25]
