Картина противодействия, встреченного немцами, оставалась бы, однако, неполной, если бы мы не упомянули о самом распространенном типе сопротивления: пассивном сопротивлении[71]. В разной степени освещенное политическим сознанием, оно выражалось в самых разнообразных формах: от предоставления приюта партизанам до намеренного выпуска брака на предприятиях, которые немцам удалось пустить в ход; от прикрытого разнообразнейшими предлогами отказа занять пост старосты, учрежденный немцами в деревне, до невыполнения приказов германского командования. Пассивное сопротивление, как и активное, порождалось жестокостью оккупационной политики и чувством озлобления, которое вызывали к себе немцы. Весьма часты были случаи пассивного сопротивления в сельской местности. Крестьяне прятали продукты своего труда, иногда даже зарывая их в землю, чтобы не отдавать немцам; угоняли скот в лес при первых же признаках возможной конфискации. Дело доходило до нападений и поджогов складов, где оккупанты хранили награбленное продовольствие. Мужчины в деревнях прятались, чтобы избежать угона в Германию или тяжких повинностей, налагаемых оккупационными войсками[72].
Впрочем, все эти формы сопротивления могли считаться пассивными лишь до определенной степени, ибо в любом случае они требовали прямого возмущения против захватчиков или по крайней мере явного неповиновения им. В этом смысле такие формы представляли собой как бы промежуточную ступеньку на пути перехода к вооруженной борьбе. Немцы в свою очередь карали за них не менее жестоко.
Оккупированная часть СССР стала местом, где накопился колоссальный заряд ненависти. Отсюда это глубокое чувство распространилось на весь советский народ, в том числе и тот, который оставался по другую сторону фронта. Ненависть овладевала людьми по мере того, как приходили сообщения об обращении немцев с их соотечественниками на захваченных территориях. Самое яркое свидетельство оставил писатель, сказавший: «Как и другим, ненависть мне далась нелегко, это ужасное чувство — оно вымораживает душу... Годы всеобщего затемнения, годы ненависти, обкраденная, изуродованная жизнь»[73].
Тот же автор рассказал потом в своих воспоминаниях без всякой напыщенности, просто приводя записи из своих дневников, /117/ какая непрерывная череда чудовищных картин открывалась взору наступающих советских частей: обугленные трупы мужчин, женщин, детей, стариков; заваленные телами бесконечные длинные рвы; обезлюдевшие селения, где, словно тени, бродят среди руин несколько уцелевших жителей. Чтобы выстоять и победить, людям приходилось подавлять в себе все чувства, за исключением жажды мести. Солдаты шли, «подстегиваемые злобой», они «видели, что наделали немцы, и торопились положить этому конец». И еще: «Сцены менялись, но зрелище было все тем же... Не скрою: мне было тяжело. Я знал, что население узнало всю меру страданий — нельзя сравнивать порядки фашистов в оккупированных городах Франции, Голландии, Бельгии с теми, которые царили в захваченных гитлеровцами областях Советского Союза. Несмотря на расправы, люди оставались неукротимыми, и, может быть, именно поэтому приметы благополучия казались невыносимыми. Мы все дышали тоской, обидой, гневом»[74]. На снисхождение не приходилось рассчитывать не только тем, кто сотрудничал с оккупантами, но и людям, которые под сенью оккупации пытались создать свой уголок жалкого и зловещего благополучия: не важно, шла ли речь о кандидате в предприниматели, варившем пиво для немцев, или о девице, не слишком строго державшей себя с вражеским офицером. Война в СССР приобрела то свое наиболее элементарное и беспощадное выражение, при котором нет больше перемирий или укромных прибежищ ни для кого. /118/
1. Совершенно секретно.., с. 181; Нюрнбергский процесс. (Сборник материалов.) М., 1955, т. 1, с. 438—439.
2. Основное ядро этой документации по-прежнему составляют документы, представленные на Нюрнбергском процессе против главных нацистских военных преступников. Эти документы собраны в: Procès des grands criminels de guerre devant le Tribunal militaire international. Nurenberg, 14 novembre 1945 — 1 octobre 1946. Nurenberg, 1947. Документы, касающиеся СССР, объединены в двух томах уже цитированного «Нюрнбергского процесса». Во время войны Советское правительство публиковало многочисленные и подробные разоблачения нацистских преступлений на оккупированной территории; ныне эти материалы входят в уже цитировавшийся трехтомник «Внешняя политика СССР в период Великой Отечественной войны». Теме «Нацистский оккупационный режим в Европе: его формы, методы и развитие» была посвящена третья Международная конференция по истории движения Сопротивления, состоявшаяся в Карловых Варах (Чехословакия) 2—4 сентября 1963 г. Представленные на ней доклады объединены в: L’occupazione nazista in Europa. Roma, 1964. Удачное обобщение материалов по этому вопросу см. в: W.L. Shirer. Op. cit., p. 1015—1073.
3. W.L. Shirer. Op. cit., p. 1016. К упомянутой в предыдущем примечании Карловарской конференции советские историки подготовили сборник документов: Преступные цели — преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР. 1941 —1944 гг. М., 1963. (Второе расширенное издание вышло в 1968 г.) Доклады и сообщения советских ученых на указанной конференции собраны в сборнике: Немецко-фашистский оккупационный режим. 1941—1944 гг. М., 1964.
4. Совершенно секретно.., с. 104—105.
5. Там же, с. 98—99; A. Dallin. La Russie sous la botte nazie. Paris, 1970, p. 48 (перевод с незначительными сокращениями английского оригинала: German Rule in Russia, New York, 1957).
6. W.L. Shirer. Op. cit., p. 1015—1017.
7. Совершенно секретно.., с. 142—143.
8. Там же, с. 339—340; A. Dallin. Op. cit., p. 234.
9. G. Ciano. L’Europa verso la catastrofe. Milano, 1948, p. 693.
10. Совершенно секретно.., с. 105.
11. Нюрнбергский процесс., т. 1, с. 469—470, 530—534; История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 2, с. 128—129.
12. Наиболее полной работой по этому вопросу является книга Даллина: (А. Dallin. Op. cit.).
13. A. Werth. Op. cit., p. 687.
14. W.L. Shirer. Op. cit., p. 1017.
15. A. Dallin. Op. cit., p. 67.
16. L’URSS nella Seconda guerra mondiale, vol. 3, p. 1027—1036; В. Некрасов. В жизни и в письмах. — «Новый мир», 1969, № 9, с. 101.
17. Нюрнбергский процесс, т. 1, с. 534—537; в частности, о Керчи см. L’URSS nella Seconda guerra mondiale, vol. 2, p. 380—383.
18. Нюрнбергский процесс, т. 1, с. 440—444; A. Dallin. Op. cit., p. 36. Яркие воспоминания очевидца см. в: Л.Волынский. Указ. соч., — «Новый мир», 1963, №1, с. 121—124.
19. Нюрнбергский процесс, т. 1, с. 468—469, 520; A. Dallin. Op. cit., p. 301—305,
20. Нюрнбергский процесс, т. 1, с. 448—449.
21. Статистические данные см. в: A. Dallin. Op. cit., p. 311; Совершенно секретно.., с. 102—103. См. также: А. Werth. Op. cit., p. 683—684.
22. W.L. Shirer. Op. cit., p. 1020.
23. A. Dallin. Op. cit., p. 42, 130.
24. Там же, с. 269—274, 294—295; M.M. Загорулько, А.Ф. Юденков. Крах экономических планов фашистской Германии на временно оккупированной территории СССР. М., 1970; Н.И. Синицына, В.Р. Томин. Провал аграрной политики гитлеровцев на оккупированной территории СССР. 1941 — 1944 гг. — «Вопросы истории», 1965, №6.
25. История СССР, т. 10, с. 390; A. Dallin. Op. cit., p. 312—325.
26. История КПСС, т. 5, ч. 1, с. 251; А. Werth. Op. cit., p. 682—683; Советское крестьянство. Краткий очерк истории. 1917—1970. М., 1973, с. 355—356.
27. История КПСС, т. 5, ч. 1, с. 251.
28. Немецко-фашистский оккупационный режим, с. 166.
29. А. Werth. Op. cit., p. 672.
30. J. Champenois. Le peuple russe et la guerre. Paris, 1947, p. 41, 71—72.
31. История СССР, т. 10, с. 61, 226; История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 6, с. 276. При всей своей уклончивости эти и другие аналогичные признания, встречающиеся в работах советских историков, все же дают представление о степени тех затруднений, с которыми советские власти столкнулись при организации сопротивления в Прибалтийских государствах.
32. A. Dallin. Op. cit., p. 219—222.
33. Ibid., p. 177—211; A. Werth. Op. cit., p. 562—565.
34. John A. Armstrong. Ukrainian Nationalism. 1939—1945. New York, 1955. Хотя автор этой работы (самой полной из имеющихся по данному вопросу) и проявляет симпатию к группам украинских националистов, он широко признает их идейно-организационное подчинение нацизму и германским секретным службам.
35. Кроме цитированной работы Армстронга, см. также: A. Dallin. Op. cit., p. 91—135.
36. A. Dallin. Op. cit., p. 239—274; Ю.В. Арутюнян. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны. М., 1970, с. 220—224; Н.И. Синицына, В.Р. Томин. Указ. соч. — «Вопросы истории», 1965, №6. Эти два автора (с. 41) полемизируют непосредственно с Даллином относительно оппозиции советского крестьянства к колхозам.
