136
См. его письма в телль-амариском архиве фараонов. J. А. Кnudtzon, Die El-Amarna-Tafeln. Leipzig, 1915; S. A. B. Mercer, The Tell-el-Amarnah Tablets, Toronto, 1939.
См., например, анналы Ашшурнацирапала и других ассирийских царей (ср. подсчеты в кн.: И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии, Л., 1949, стр. 86). В надписях урартских царей выражение «одних (пленных. — И. Д.) я убил, других живыми увел» является стандартной формулой. Об ослеплении пленных ассирийцами в XIII в. до н.э. см. выше, стр. 67. У хеттов впервые в анналах Суппилулиумаса I (XIV в. до н.э.); у ассирийцев первое упоминание увода (и ослепления?) 14400 пленных — в анналах Салманасара I (XIII в. до н.э.):, см. Е. Еbeing, В. Meissner, Е. F. Weidner, Die Inschriften der altassyrischen Könige, I, Leipzig, 1926, стр. 118-119.
Б. Б. Пиотровский, Урартские надписи из раскопок Кармир-блура, в кн.: И. М. Дьяконов, Урартские письма и документы М.-Л., 1963, стр. 11-12.
Там же. Последняя публикация: Н. Д. Флиттнер, Сиро-хеттские памятники Эрмитажа, «Труды отдела культуры и искусства Востока Госуд. Эрмитажа», I, 1939, стр. 21-43.
Термин ewri в форме աւրեար, որեար сохранился и в древнеармянском в значении «муж, полноправный мужчина», см. Г. Аветикян, Х. Сюрмeльян, М. Авгeрян, Новый словарь армянского языка, Венеция, 1836 s.v. (на армянском языке). Ср. также աղխ из хуррито-урартского *a(l)leḫә “хозяйство” и աղախին из *а(l)lаеḫinә “принадлежащая к хозяйству“ (от хурр. аllae, alle ”хозяйка“, урарт. alae «хозяин»).
И. М. Дьяконов, К вопросу о судьбе пленных в Ассирии и Урарту, «Вестник древней истории», 1952, № 1. стр. 98, прим.2. Из истории общин Ассирии, Aррапхи, Вавилонии и т.д. видно, что богатые родовые общины распадаются раньше бедных, так как в них происходит большая имущественная дифференциация и раньше складываются индивидуальные хозяйства.
Так постоянно в анналах хеттских царей. Следует заметить, что если хеттские источники называют касков «свинопасами и ткачами», то это ничего не говорит об их действительных занятиях; обе эти профессии были рабскими, и хеттский писец хотел просто сказать, что враждебные хеттам каски — люди рабской природы. Однако, во всяком случае, на территории касков существовали и постоянные крепости и, надо думать, им было не чуждо земледелие. Вероятно, все же основным их занятием было полукочевое скотоводство.
Н. G. Gütеrbrосk, The Deeds of Suppiluliuma as Told by His son, Mursllis II, «Journal of Cuneiform Studies», X, 1 стр. 65-67 (fragm. 13, 6; 14, 16).
В клинообразной письменности детерминативами называются непроизносимые знаки, определяющие категорию понятий, к которой относится детерминируемое слово (люди, боги, страны, города, профессии, деревянные предметы и т.п.).
Однако следует заметить, что при таких обобщающих названиях, как «Наири» и «Этиуни», всегда ставится только детерминатив страны. Очевидно, это более географические, чем этнические обозначения.
Большим недостатком многих исторических карт является именно то обстоятельство, что древние «страны» размещаются на них поперек горных хребтов.
Так, известна руническая письменность, применявшаяся для магических целей германцами задолго до сложения у них государства; с другой стороны, многие несомненные государства Африки письменности не имели. В значительной мере дело часто определяется наличием или отсутствием соседних государств, уже выработавших письменность, и знакомством или незнакомством с самим фактом существования письменности у соседних народов. В условиях древней Передней Азии представить себе государство, которое не пользовалось бы письменностью, или первобытное племя, которое бы им пользовалось, — трудно. Хотя древний Шумер выработал у себя примитивную письменность еще в конце IV тыс. до н.э., однако последние исследования А. А. Ваймана делают вероятным, что наше обычное представление о сложении здесь классового общества и государства лишь во второй четверти III тыс. до н.э., возможно, ошибочно, и его нужно датировать более ранним временем. Во всяком случае, в доклассовом обществе, даже при соседстве с «грамотными» цивилизациями, возможна только примитивная письменность, используемая для магических и, может быть, простейших хозяйственных целей, но не для развитого хозяйственного учета, для повествовательных текстов и т.п. Поэтому тот факт, что существовали какие-то центры Армянского нагорья, передавшие письменные традиции хеттов и Митанни XIV—XIII вв. урартскому государству IX в. (см. стр. 72. Известно, что хеттские, ранние ассирийские (XII— IX вв. до н.э.) и урартские царские надписи строились по определенным повторяющимся формулам. Многие формулы урартских надписей совпадают и с хеттскими, и с ассирийскими, однако другие не имеют аналогии в ассирийских, но только в хеттских анналах. Ср., например, урартскую формулу: «С богом Халди эти деяния за 1 год я совершил» с хеттской: «и это за 1 год я совершил» (например, А. Goetze, Die Annalen des MuršiIiš. «Mitteilungen der Vorderasiatisch-Aegyptischen Gesellschaft», 38, Leipzig, 1933, стр. 130-131); или урартскую формулу: «Мужчин и женщин оттуда увел, x юношей (?) захватил, у женщин, z бойцов, n коней, m быков, α баранов — это царю досталось, но что воины увели, они увели отдельно, когда страну я покидал», с хеттской: «…и то, что я, Солнце, из пленных увел во дворец, тех было всего x пленных, а что господа и воины и колесничие Хаттусаса увели из пленных, крупного и мелкого скота, сосчитать было нельзя» (A. Goetze, там же, стр. 76-77). Эти формулы в ассирийских анналах не встречаются. Однако возводить урартскую анналистику непосредственно к хеттской трудно, так как само урартское письмо имеет черты сходства с хурритским, а не с хеттским. Должны были быть посредствующие звенья, связывающие хеттскую анналистику как с урартской, так и с ассирийской. Таковой могла быть только хурритская. См. И. М. Дьяконов, Урартские письма и документы, М.-Л., 1963, стр. 23 и сл., 96, 101.), должен считаться свидетельством того, что это были центры классовой цивилизации.
Сводки данных о Хайасе см. Е. Forrer, Hajasa-Azzi, “Caucasia”, 9, 1931; Г. А. Капанцян, Хайаса — колыбель армян, Ереван, 1948. Обе сводки нуждаются в значительных уточнениях в свете современных данных.
Искать Арипсу на берегу Ванского озера, как предлагал Э. Форрер, невозможно — это противоречит всему контексту источника; весьма маловероятны и альтернативные предложения Г. А. Капанцяна (озеро Гельджик у истоков р. Тигра, или какое-либо маленькое, ныне высохшее озерко). О. Р. Гэрни и Дж. Гарстанг (J. Garstang and О. R. Gurney. The Geography of the Hittite Empire, London, 1959) думают о Черном море и отождествляют Арипсу с Гиресуном. Недалеко от Арипсы стояла другая аццийская крепость — Туккама, расположенная, в то же время, достаточно близко or долины Евфрата, чтобы ее царь мог вести войну с Паххувой, находившейся, видимо, западнее совр. Ани-Камах, около Зимарры. Поэтому Туккаму следует искать севернее Паххувы, вероятно, в долине Лика или на перевалах между долинами Лика и Харшита. При своем наступлении на Хеттское царство люди Ацци и Хайасы проникли в «Верхнюю Страну» (то есть область в верховьях р. Галис) и «сделали своей границей Самуху». С. Алп (S. Alp, Die Lage von Šamuḫa, «Anatolia», I, 1956, 77-80) ищет Самуху на Евфрате выше впадения р. Арацани, однако это означало бы, что «Верхняя Страна» включала и евфратскую долину, что маловероятно. Помимо этого, известно, что путь из Каниша (около Кайсери) на Самуху шел не на северо-восток, а на север, через Куссар, который следует искать в треугольнике Кайсери—Амасья — Анкара (на городище Аладжа-хююк?). Известно также (Keilschrifturkunden aus Boghazköi [KUB] XXXIII, 79), что Самуха имела речное сообщение на лодках с соседними областями, — в частности с Паттейариккой, тоже одно время входившей в состав Хайасы и которую С. Алп отождествляет с совр. Пертек. Однако верхний Евфрат судоходен для лодок только местами, поэтому надо скорее думать о р. Лик (Гайл-гет — Келькит) или, менее вероятно, о р. Галис (Кызыл-Ирмак). Совершенно невозможно отождествление третьей аццийской (пограничной) крепости Ингалава с позднейшим г. Ангел в верховьях р. Тигра, как это делают Э. Форрер и С. Т. Еремян («Атлас Армянской ССР», Ереван — Москва, 1951, карта 102), так как между этим районом и Хайасой-Ацци при любой ее локализации должно было находиться множество других «стран». Наконец, в анналах Суппилулиумаса I говорится о г. Куммаха (совр. Ани-Камах), как принадлежавшем Хайасе. Речь идет о периоде экспансии Хайасы, поэтому нет необходимости искать центр этой страны именно в районе Камаха на Евфрате. По всем этим соображениям, нам представляется наиболее убедительной локализация Ацци по долине р. Харшит до Фарнакии (Гиресуна) на Черном море, а Хайасы — по долине р. Чороха с центром около совр. Байбурта и предположить экспансию ацци-хайасцев в долину Лика и через перевал в верхнюю часть долины Евфрата (выше Цухмы) {Предложение несогласовано в книге. HF}. Что касается локализаций, предложенных Я. А. Манандяном (к северу и западу от оз. Ван, см. Я. A. Mанандян, О некоторых спорных проблемах истории древней Армении, Ереван, 1965, раздел «Сообщения хеттских, ассирийских, урартских и древнеармянских источников о Хайаса-Аззи») и Г. Б. Джаукян (G. B. Jahukyan. The Ḫayaša Langnage…, «Archiv Orientálni» XXIX, 3, 1961, стр. 356-361), то они основаны только на сходстве некоторых топонимов и плохо вяжутся с данными источников.
