Поданным на 1 января 1952 года, ведомство Ф. И. Голикова определяло численность так называемой «второй эмиграции» в 451 561 человек (в это число не вошли бывшие советские немцы, ставшие гражданами ФРГ и Австрии, бессарабцы и буковинцы, принявшие румынское подданство, и некоторые другие), среди которых было 144 934 украинца, 109 214 латышей, 63 401 литовец, 58 924 эстонца, 31 704 русских, 9856 белорусов и 33 528 прочих. Среди украинцев и белорусов преобладали выходцы из западных областей Украины и Белоруссии. «Вторая эмиграция» более чем на % состояла из «западников» и менее чем на 14— из «восточников». Вначале 1952 года расселение «вторых эмигрантов» по странам мира выглядело так: Западная Германия — 84 825, западные зоны Австрии — 18 891, Англия — 100 036, Австралия — 50 307, Канада — 38 681, США — 35 251, Швеция — 27 570, Франция — 19 675, Бельгия— 14 729, Аргентина— 7 085, Финляндия — 6 961, Бразилия— 3 710, Венесуэла— 2 804, Голландия — 2 723, Норвегия — 2 619, другие страны — 36 694 человека[291].
Политическое руководство СССР на протяжении второй половины 1940-х и первой половины 1950-х годов не теряло надежды их репатриировать, продолжая твердо придерживаться принципа обязательной репатриации советских граждан (включая «западников»). Более того, советская дипломатия прилагала большие усилия, чтобы в этом вопросе склонить на свою сторону мировое общественное мнение.
Таблица 5. Динамика репатриации советских граждан (1944 — первая половина 1952 года)*
* ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 86а. Д. 12345. Л.81–82; Ф.9526. On.4. Д. 33. Л. 120.
** В число репатриированных из советской зоны оккупации Германии включены 139 266 человек, относительно которых в источниках не указано, из каких стран они прибыли.
*** В сведениях за 1945 год советские граждане, поступившие из западных зон Австрии, учтены вместе с репатриированными из советской зоны.
**** Венесуэла— 28, Аргентина— 22, Канада— 16, Южно-Африканский Союз — 9, Индокитай — 7, Палестина — 7, Австралия — 4, Уругвай — 4, Испания — 3, Алжир — 3 и Индия — 2 репатрианта.
Так, 15 декабря 1946 года А. А. Громыко, выступая на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, заявил: «Мероприятия по перемещению беженцев и перемещенных лиц в другие страны, во-первых, создают условия, при которых военные преступники, квислинги, предатели легко укрываются от наказаний. Во-вторых, даже с чисто гуманной точки зрения нельзя считать правильным поощрение переселения в другие страны, поскольку такое переселение обрекает беженцев на безотрадное существование, вдали от родины, в условиях всякого рода дискриминации»[292]. В этой фразе были приведены основные аргументы, на основании которых СССР продолжал твердо придерживаться политики обязательной репатриации перемещенных лиц, и, кроме того, сформулирована концепция, призванная придать позиции СССР гуманистическое содержание.
17 ноября 1947 года под давлением советской делегации была принята резолюция Генеральной Ассамблеи ООН, в которой говорилось, что Генеральная Ассамблея «подтверждает свою точку зрения, согласно которой главная задача в отношении перемещенных лиц заключается в том, чтобы поощрять всеми возможными способами их скорейшее возвращение в страны их происхождения»[293]. Однако эта, казалось бы, серьезная дипломатическая победа СССР не привела ни к каким приемлемым для него практическим результатам в процессе образования «второй эмиграции».
Как и «первая» (белая) эмиграция, «вторая эмиграция» тоже являлась ярко выраженной политической, антисоветской. Поскольку в ее составе численно преобладали антисоветски и русофобски настроенные прибалты и западные украинцы (к примеру, в Западной Германии удельный вес украинцев, литовцев, латышей и эстонцев в составе этой так называемой «новой волны русской эмиграции» составлял, по данным на начало 1952 года, 89,9 %, в Англии — 90,0, в США — 92,8, а в Канаде — 93,2 %)[294], то именно они определяли ее политическое лицо. Свое невозвращение на родину они, как правило, объясняли не только «русской оккупацией», но и неприятием советского общественного и государственного строя и даже самого государственного образования в виде СССР. Их невозвращенческая позиция покоилась на четырех основных постулатах— национализме, антикоммунизме, антисоветизме и русофобии.
В октябре 1945 года в «Правде» была опубликована статья Ф. И. Голикова, в которой называлось число репатриированных к тому времени граждан СССР— 5 236 130 человек (3 104 284 мужчины, 1 498 153 женщины и 633 693 ребенка)[295]. Однако при этом не было сделано никаких пояснений. В результате приведенное Голиковым число репатриантов воспринималось в том смысле, что все они прибыли из-за границы. В действительности же к началу октября 1945 года из-за границы возвратилось около 4,1 млн человек, остальные же были внутренними перемещенными лицами (см. табл. 1) и их, следовательно, нельзя считать репатриантами.
Персонифицированная картотека на репатриированных советских граждан, которая составлялась сотрудниками аппарата Ф. И. Голикова, охватывала только немногим более 4,6 млн человек, т. е. была на порядок ниже официальной статистики (которая, напоминаем, включала в себя и внутренних перемещенных лиц). В 1946–1948 годах Управление Уполномоченного Совмина СССР по делам репатриации передало МВД СССР картотеку персонального учета на 4 619 110 репатриантов: в ноябре 1946 года — на 2 815 660 гражданских лиц и в начале 1948 года — на 1 803 450 военнопленных[296].
В 1965 году в открытой советской печати были обнародованы официальные данные о количестве репатриированных советских граждан — 5 457 856 человек[297]. Это была суммарная численность репатриантов и внутренних перемещенных лиц по состоянию на 1 января 1952 года (см. табл. 1). Однако именно такого пояснения не было сделано, и эта статистика вплоть до 1990 года вводила исследователей в заблуждение. Во многих трудах эта цифра (5 457 856) представлялась как общее число советских граждан, возвращенных в СССР именно из-за границы (из Германии и других стран).
Историки М. Геллер и А. Некрич, судя по тексту раздела «Репатриация» в их книге «Утопия у власти», вышедшей в 1986 году в Лондоне на русском языке, явно были озадачены тем обстоятельством, что советских перемещенных лиц в Европе было около 5 млн (из коих почти 0,5 млн не возвратились в СССР), и из этого числа, оказывается, по официальным советским данным, было репатриировано почти 5,5 млн. Для них это оказалось неразрешимым «математическим ребусом». Они так и не догадались, что их собственные данные об общем числе советских перемещенных лиц в европейских странах правильные, а официальные советские данные о количестве репатриированных в СССР фактически фальсифицированные. Пребывая в уверенности, что в официальных советских данных речь идет только о поступивших в СССР из европейских стран (о существовании приписки в почти 1,2 млн человек они не догадывались), М. Геллер и А. Некрич вынуждены были строить предположения о существовании в Европе дополнительно еще каких-то советских граждан, которые «возвратились или были возвращены в Советский Союз»[298].
Тем не менее сомнения относительно достоверности официальной советской статистики и тогда, в 1970—80-е годы, имели место. Сотрудники Института истории СССР АН СССР В. Е. Полетаев, Ю. К. Стрижков и В. Б. Тельпуховский неоднократно высказывали подозрения, что официальные советские данные являются существенно преувеличенными. Ход их рассуждений сводился к тому, что, по-видимому, в западных регионах СССР были выявлены большие массы советских граждан, не являвшихся местными жителями, и их всех включили в общее число «репатриантов». Теперь же документально доказано, что они в своих подозрениях были совершенно правы.
К 1 августа 1946 года по месту жительства было направлено 3 322 053 репатриантов и внутренних перемещенных лиц. Среди них было 3 024 229 гражданских (2 192 594 репатриантов и 831 635 внутренних перемещенных лиц) и 297 824 военнопленных (соответственно 297 508 и 316). На 3 289 672 человек имелись сведения о распределении их по союзным республикам (см. табл. 6). Разница между общим числом направленных к месту жительства к 1 августа 1946 года и тем количеством, на которое имелись сведения о распределении по союзным республикам, составляет 32 381 человек (3 322 053 — 3 289 672). По-видимому, эта цифра адекватна числу умерших в период нахождения этих людей в лагерях, СПП, ПФП и других сборных и проверочных пунктах.
Таблица 6. Распределение по союзным республикам направленных к месту жительства репатриантов и внутренних перемещенных лиц (по состоянию на 1 августа 1946 года)*
*ГАРФ. Ф. 9526. Оп. 3. Д. 54. Л. 174–176.
Благополучно прошедшим проверку и отпущенным домой выдавались временные удостоверения, в которых указывались фамилия, имя, отчество, год и место рождения, время содержания во фронтовом или армейском лагере, на СПП, ПФП, ПФЛ или в ином подобного рода месте (например: г. Торгау, проверочно-фильтрационный пункт НКВД СССР № 282), а также и выбранное репатриантом место жительства. В этом же документе имелись два примечания: «Видом на жительство служить не может» и «Удостоверение по приезде к месту жительства должно быть сдано в местный орган НКВД для получения вида на жительство»[299]. Больше никаких документов репатриантам на руки не выдавалось. Все документы, подтверждавшие пребывание людей в концлагерях и тюрьмах фашистской Германии, были изъяты у них при проверке в лагерях, СПП, ПФП и ПФЛ и других проверочных лагерях и пунктах.
