Благополучно прошедшим проверку и отпущенным домой выдавались временные удостоверения, в которых указывались фамилия, имя, отчество, год и место рождения, время содержания во фронтовом или армейском лагере, на СПП, ПФП, ПФЛ или в ином подобного рода месте (например: г. Торгау, проверочно-фильтрационный пункт НКВД СССР № 282), а также и выбранное репатриантом место жительства. В этом же документе имелись два примечания: «Видом на жительство служить не может» и «Удостоверение по приезде к месту жительства должно быть сдано в местный орган НКВД для получения вида на жительство»[299]. Больше никаких документов репатриантам на руки не выдавалось. Все документы, подтверждавшие пребывание людей в концлагерях и тюрьмах фашистской Германии, были изъяты у них при проверке в лагерях, СПП, ПФП и ПФЛ и других проверочных лагерях и пунктах.
Среди возвращавшихся к местам своего прежнего жительства было довольно много киевлян. Однако в постановлении СНК СССР от б января 1945 года «Об организации приема и устройства репатриируемых советских граждан» говорилось о запрете направления репатриантов в Москву, Ленинград и Киев[300]. Этот же запрет фигурировал и в приведенной выше директиве начальника тыла Красной Армии и Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации от 18 января 1945 года. Несколько позднее проблема с репатрианта-ми-киевлянами была существенно сглажена. По распоряжению СНК СССР от 7 июля 1945 года разрешалось направлять в Киев репатриированных юношей и девушек при условии, если их родители проживают в Киеве[301].
Прибывших к месту жительства репатриантов местные органы внутренних дел и госбезопасности обязаны были проверить на основании приказа НКВД— НКГБ СССР от 16 июня 1945 года «О порядке проверки и фильтрации по месту постоянного жительства возвращающихся на родину репатриированных советских граждан». В нем указывалось, что для производства проверки в каждом пункте, куда будут прибывать репатрианты, необходимо создать проверочно-фильтрационные комиссии и основное внимание уделить выявлению:
а) гласных и негласных сотрудников немецких разведывательных, контрразведывательных, полицейских и карательных органов;
б) немецких агентов, обучавшихся в разведывательных, контрразведывательных, диверсионных и полицейских школах и выполнявших задания немцев в советском тылу;
в) агентуры, завербованной немцами для проведения работы среди советских граждан, содержавшихся в лагерях противника, а также специальной агентуры, завербованной немцами с заданием вести разведывательную работу против СССР в послевоенный период;
г) агентов, завербованных другими иностранными разведками для разведывательной работы против СССР;
д) изменников Родины, предателей, ставленников, пособников оккупантам и прочий антисоветский элемент, бежавший из СССР с отступавшими частями противника, а также участников вооруженных формирований, созданных немцами из числа советских граждан («власовцы», «национальные легионы», казачьи части и т. п.);
е) участников белоэмигрантских и националистических организаций, действовавших по указке немцев («КОНР», «НТСНП», «РОВС», грузинские, армянские, татарские, среднеазиатские и другие националистические организации и группы)[302].
По состоянию на 1 сентября 1947 года проверка считалась завершенной в отношении 1 981 411 человек (в это число входили более 1924 тыс. репатриантов и около 57 тыс. внутренних перемещенных лиц). На 1 627 590 человек из числа проверенных не было выявлено никаких компрометирующих материалов (82,1 %), 21617 арестовано (1,1 %), 202 805 взято в агентурную разработку (10,2 %) и еще 129 399 человек (6,6 %) значились как «выбывшие по другим причинам». На указанную дату для того, чтобы считать, что приказ от 16 июня 1945 года полностью выполнен, требовалось завершить проверку в отношении еще 56 761 репатрианта. Таким образом, в списки проверяемых на основании указанного приказа, по состоянию на 1 сентября 1947 года, вошли 2 038 172 человека[303]. Такое количество было на порядок ниже общего числа репатриантов и внутренних перемещенных лиц, направленных к месту жительства. Это объяснялось главным образом тем, что, во-первых, проверялись в основном только взрослые и, во-вторых, местные органы МВД — МГБ не считали репатриантами (за исключением «репатриированных из Прибалтики») граждан, которых мы условно называем внутренними перемещенными лицами, и не вносили их в списки на проверку на основании приказа от 16 июня 1945 года.
Из табл. 3 видно, что к 1 марта 1946 года к месту жительства было направлено свыше 80 % от общего числа гражданских репатриантов и только 18,3 % репатриированных военнопленных. Это нельзя расценивать как дискриминацию военнопленных. Деление на гражданских и военнопленных в ходе проверки и фильтрации и при решении судьбы того или иного репатрианта не имело принципиального значения и относилось к категории второстепенных факторов. Главными критериями были поведение в плену и за границей, а также возраст, пол и другие социальные характеристики. В составе гражданских было огромное количество лиц пожилого возраста, женщин, детей, а также мужчин непризывных возрастов, которые не могли быть призваны в армию или зачислены в рабочие батальоны и, естественно, направлялись к месту жительства. Среди же военнопленных совсем не было детей, очень мало женщин, равно как и стариков. Преобладали мужчины призывных возрастов, подлежавшие восстановлению на военной службе или зачислению в рабочие батальоны. За счет этого и образовалась диспропорция между гражданскими и военнопленными, направленными к месту жительства. После победы над Германией из Красной Армии были демобилизованы военнослужащие 13 старших возрастов и вслед за ними отпущены по домам их ровесники из числа военнопленных. Причем на них полностью распространялись льготы, предусмотренные статьями 3—10 Закона от 23 июня 1945 года «О демобилизации старших возрастов личного состава действующей армии»[304].
Указанное в табл. 3 количество репатриированных военнопленных, направленных к месту жительства (свыше 280 тыс.), на самом деле значительно ниже реального числа лиц этой категории. Дело в том, что в табл. 3 приведена численность только тех отпущенных по домам репатриантов-военнопленных, которые к моменту выхода приказа о демобилизации 13 старших возрастов еще не были восстановлены на военной службе и находились в проверке во фронтовых и армейских лагерях и СПП, запасных воинских частях, ПФП и прочих проверочных пунктах. Нам неизвестно, сколько человек было демобилизовано в 1945 году на основании этого приказа из числа военнопленных-репатриантов, ранее восстановленных на военной службе (в табл. 3 указано, что всего их было почти 660 тыс.). Думается, что под приказ о демобилизации 13 старших возрастов подпали никак не менее 100 тыс. находившихся на военной службе бывших репатриированных военнопленных (возможно, даже и значительно больше). Учитывая все это, мы определяем общее число военнопленных-репатриантов, направленных к концу 1945 года по месту жительства, величиной примерно в 400 тыс. человек.
В течение 1944–1948 годов правительством СССР было принято 67 постановлений, которыми обеспечивались права репатриантов как граждан СССР, из них 14— о льготах и материальном обеспечении. К числу основных постановлений СНК (Совмина) такого рода можно отнести следующие: «Об организации приема и устройства репатриируемых советских граждан» (6 января 1945); «О разрешении въезда на территорию Украинской и Белорусской ССР в упрощенном порядке всем гражданам украинцам и белорусам, признавшим себя гражданами СССР» (14 июня 1946); «О порядке назначения и выплаты пенсий военнослужащим, получившим инвалидность во время пребывания на службе в Красной Армии, на фронте и в плену» (9 июля 1946); «О порядке назначения и выплаты государственных пособий многодетным и одиноким матерям, репатриированным в СССР» (19 сентября 1946) и др. Важное значение имело постановление Президиума Верховного Совета СССР от 1 декабря 1945 года «О внесении в списки избирателей репатриированных граждан СССР».
В деле защиты прав репатриантов весьма заметна была роль прокурорского надзора. Был спущен на места ряд директив Генеральной прокуратуры СССР, важнейшими из которых являлись следующие: «О возврате домов, принадлежавших репатриантам, возвратившимся на Родину, которые за их отсутствие были переданы в жилфонд городов и поселков» от 21 декабря 1945 года и «Об охране прав репатриируемых советских граждан» от 24 мая 1948 года[305].
На репатриантов, поступивших на работу, полностью распространялось действовавшее законодательство о труде, а также все права и льготы, которыми пользовались рабочие и служащие соответствующих предприятий. То же самое касалось и репатриантов, работавших в сельском хозяйстве. Правительство СССР обязало директоров предприятий и министерства предоставлять репатриантам работу по специальности и при необходимости переводить с их согласия на другие предприятия и использовать по специальности. Репатриантам, работавшим на предприятиях министерств угольной и лесной промышленности, а также черной металлургии, было разрешено выдавать денежную ссуду на индивидуальное жилищное строительство в размере 15 тыс. р. с погашением в течение 15 лет и, кроме того, ссуду до 5 тыс. р. на первоначальное хозяйственное обзаведение с погашением ее в течение пяти лет. Репатрианты, работавшие не там, где проживали их семьи, имели право перевезти их к себе за счет средств предприятия. Репатриированные — бывшие военнопленные пользовались льготами, предусмотренными для демобилизованных воинов. Исполкомы местных Советов депутатов трудящихся, руководители предприятий и учреждений были обязаны предоставлять им работу в месячный срок со дня прибытия к месту жительства. Работа должна была предоставляться с учетом приобретенного опыта в армии и специальности. Бывшим военнопленным, возвратившимся в деревню, исполкомы районных и сельских Советов были обязаны оказывать всемерную помощь в устройстве на работу и обзаведении хозяйством. Возвратившиеся в районы, пострадавшие от фашистской оккупации и нуждавшиеся в постройке или ремонте жилищ имели право получить бесплатный лесосечный фонд, необходимый для заготовки строительного леса, и, кроме того, ссуду от 5 до 10 тыс. р. на строительство и восстановление жилищ с погашением ее в сроки от 5 до 10 лет. Репатриированные инвалиды имели право на пенсионное обеспечение. Всем им, как и инвалидам Великой Отечественной войны, было предоставлено право ухода с предприятия или из учреждения, при желании переехать к месту постоянного жительства. Всем рабочим и служащим время нахождения на оккупированной территории и в плену в непрерывный стаж работы не засчитывалось, однако общий трудовой стаж не прерывался. Репатриированные многодетные матери с момента возвращения в СССР получали право на пособие и льготы по многодетности на общих основаниях.
