Позже Грачев признается: с некоторых пор почувствовал, что некоторые замы устроили молчаливую обструкцию. Многие на Арбате считали, что то был своеобразный протест против кадровой несправедливости президента, назначившего «зеленого» министра.
Грачев одну из причин видел в том, что впервые за мноrue годы было нарушено «святое» правило: министром становится только сухопутный генерал. Но то был малоубедительный довод. Ибо о достоинствах министра всегда судили не по цвету лампасов на брюках или околыша на его форменной фуражке, а по голове, на которой эта фуражка сидела. Но Грачев усматривал неприятие своей фигуры в министерском кресле и в другом. Он говорил:
— Понимаете, в армии очень болезненно воспринимается, когда бывший подчиненный вдруг становится твоим начальником. Видимо, этот отрицательный момент и сыграл злую шутку с Громовым, Мироновым и Кондратьевым. Вроде они мне явно и не мешали, но в то же время не сильно торопились и помочь. Заняли выжидательную позицию, караулили момент, когда я из кресла слечу и они смогут побороться за министерское место. Вскоре мне стало ясно, что практической отдачи от этих трех представителей ближайшего окружения ждать не приходится. Так я пришел к мысли о необходимости изменения управленческой структуры… Зачем мне балласт, люди, не являющиеся помощниками в работе? К тому же все трое сильно увлеклись политикой, что не дело для военных. Не подумайте лишнего, чисто человеческие отношения у меня со всеми оставались ровные, нормальные. Но ведь нельзя держать должность заместителя министра только из-за того, что ее занимает хороший человек, верно? Прежде всего работа, а затем уже дружба.
Думаю, что Грачев кривил душой.
Ведь это были хорошо известные в армии люди, многоопытные боевые генералы, как говорится, чистые командний и стратеги. И по широте профессионального кругозора, и по авторитету на Арбате и в войсках все они могли дать Павлу Сергеевичу большую фору. Грачев, мне кажется, не должен был опускаться до того, чтобы публично говорить, будто вся «великолепная тройка» только и ждала, когда же он, министр, вылетит из своего кресла.
Суть, по-моему, была в ином. Грачев и его окружение остерегались тех, кто пользовался высоким авторитетом и потенциально мог сменить министра. Ставка нередко делалась на паркетных шаркунчиков, счастливых уже тем, что он, Грачев, ввел их в свой круг. Многим высококлассным специалистам пришлось посторониться или вообще уйти, уступив место блатным варягам…
Одним из наиболее близких к Грачеву людей был генерал Валерий Лапшов, начальник аппарата — помощник министра обороны. Он был знаком Грачеву еще по академии ГШ, служил рядом с Павлом Сергеевичем, когда тот был первым замом Шапошникова.
После указа Ельцина о назначении Грачева министром Лапшов стал почти тенью министра. Он был одним из первых, на ком остановил свой выбор Грачев, и как бы олицетворял эталон подхода министра к подбору людей. Валерий Михайлович сначала показался мне человеком осторожным и остро чувствующим особенности своего высокого положения. А положение это уникально тем, что дает гигантскую служебную власть и открывает океан соблазнов, устоять перед которыми «слабодушным» невозможно. Тем более что почти все высокие военачальники давно усвоили аксиому: путь к сердцу министра часто лежит через его помощника…
Понаблюдав за ним со стороны, я подумал о том, что, наверное, пора педантично скромных помощников министра прошла. Я никак не мог понять, почему, например, у генерала Лапшова в роли адъютанта или порученца появился младший офицер, который разъезжал на служебной «Волге», в то время как некоторым полковникам приходилось делить одну машину на троих.
По своему служебному положению Лапшов очень близко стоял к Грачеву, и было очевидным, что некоторые просчеты министра, приводившие к громким скандалам и «разоблачениям», немалой степени лежат и на его совести. Тем более что ни для кого в центральном аппарате МО и ГШ не было секретом, что Валерий Михайлович пользовался особой расположенностью Павла Сергеевича. Министр часто советовался с ним, прежде чем принять какое-то решение.
Мне кажется, если бы в свое время начальник аппарата министра проявил принципиальность и предупредил Грачева о возможных неприятностях, то никогда бы не было скандалов ни с «мерседесами» (незаконная покупка), ни с разбазариванием наградного фонда министра (незаконное награждение личным оружием гражданских лиц), ни с личной дачей. В конце концов ведь у прессы появилось немало вопросов по истории строительства загородного дворца и самого генерала Лапшова…
Высокое положение помощника министра требует особого искусства корректности в использовании должностной власти. Валерию Михайловичу иногда, на мой взгляд, не хватало в этом чувства служебного такта. Однажды в приемной начальника Генштаба мне довелось услышать весьма соленые слова генерала для особых поручений: оказалось, что для разрешения взлета самолета с аэродрома Чкаловский НГШ должен был получить визу Лапшова, хотя генерал Колесников одновременно являлся еще и первым замом Грачева и по должности имел право на самостоятельное принятие такого решения…
Мне не один год довелось видеть работу Лапшова, и я все больше приходил к убеждению, что с его обязанностями вполне мог бы успешно справиться если не прапорщик, то уж лейтенант наверняка. Много рутинной бумажной возни. Распорядительные звонки. Уточнение графика работы министра. Визирование списка состава военных делегаций, заявок на пропусканії тем не менее Лапшов стремительно дослужился до генерал-полковника. Такое же звание имели заместители министра обороны, главкомы видов Вооруженных Сил и командующие войсками военных округов. В их подчинении были сотни тысяч людей. И несравнимый с лапшовским объем служебных обязанностей…
Осенью 1995 года пресс-служба Минобороны была поставлена в весьма затруднительное положение по весьма интригующей причине. На дежурного офицера обрушился шквал звонков от зарубежных журналистов в связи с появившейся информацией об «официальном визите» помощника министра обороны РФ генерал-полковника В. Лапшова в Грузию. Все допытывались, соответствует ли это действительности, какова цель визита и почему Россию представляет чиновник столь невысокого ранга.
Иностранная разведка оказалась более осведомленной об этом неординарном событии, чем пресс-служба МО. Все мои попытки по заданию начальства подготовить вразумительный комментарий для прессы натыкались на какое-то загадочное молчание людей из аппарата министра. А звонки уже шли не только от иностранных журналистов, но и из зарубежных посольств, от военных атташе. Уже пошли вопросы типа «Не свидетельствует ли визит Лапшова о новой политике Москвы на Кавказе или о подготовке российско-грузинской военной акции против Абхазии?»…
Немало прослужив «при дворе», я был достаточно хорошо знаком с кругом функциональных обязанностей помощников министра.
В истории Министерства обороны еще не было такого, чтобы помощник министра был наделен полномочиями вести переговоры с главой военного ведомства иностранного государства о «совместных широкомасштабных военных учениях». Позвонил дежурному по Главному штабу военнотехнического сотрудничества стран СНГ. И там — полное неведение.
Пришлось связаться с пресс-центром грузинского МО. Оттуда — невнятное подтверждение информации о тех же учениях и еще как упрек: «Слюшай, дарагой, дай челавэку атдахнут»…
Широко прорекламированных учений той осенью не состоялось.
А мой слишком информированный сослуживец сказал:
— По-моему, Валерик с Пашей теряют чувство меры…
Пожалуй, не было больше в министерстве другого такого человека, которому Грачев так широко открывал бы душу. Однажды так случилось, что мы с Лапшовым одновременно оказались в военном госпитале имени Вишневского. Валерию Михайловичу недавно сделали сложную операцию. А у Грачева в тот период пошла полоса очередных неприятностей, к тому же оказался неудачным зарубежный визит, из-за чего президент выразил недовольство. Грачев тяжело переживал эту черную полосу и «ушел в себя» на даче. Оттуда министр стал названивать Лапшову в палату и просить его приехать. Помощник был еще в бинтах и сказал, что ему трудно передвигаться. Проходило некоторое время, и министр звонил вновь…
АГАПОВАЕлена Александровна Агапова была помощником министра по связям с общественностью и прессой и одновременно его пресс-секретарем.
Она сменила первую пресс-секретаршу министра Татьяну Чемоданову, которая не пришлась ко двору: иногда «неадекватно» понимала свои служебные обязанности и не всегда умела «держать дистанцию» с министром. Это стало раздражать и Грачева, и начальника его аппарата. И однажды прапорщик-контролер неожиданно отобрал у Чемодановой пропуск… Такой способ увольнения вызвал у нее справедливое возмущение, но поезд, как говорится, уже ушел.
