96
Карамзин говорит (т. XI, стр. 122), что самозванец расположился станом, на лугах Москвы-реки, 16 июня, но этого числа нет в источниках, на которые он ссылается в примечании 356. По Карамзину, Отрепьев простоял четыре дня перед Москвою, а Бер именно говорит, на 59 стр.: «Здесь он пробыл двое суток.»
Под именем властей, в современных писаниях, разумеются архиереи и знатнейшие архимандриты. См. Арцыбашева, кн. V, пр. 579.
По смерти Лжедмитрия, Марфа, по воле царя Василия Шуйского, говорит в грамотах: «И он, ведая свое воровство, по нас не посылал многое время, а прислал к нам своих советников, а велел того беречи накрепко, чтобы к нам никто не приходил, и с нами б об нем никто не разговаривал.... и говорил нам с великим прещеньем, чтоб мне его не обличити, претя нам и всему нашему роду смертным убивством.» (Собр. Гос. Гр. и Д. II, № 146.)
Маржерет, 87: «Он встретил ее за версту от города; поговорив с сыном около четверти часа, в присутствии всех вельмож и граждан, она села в колесницу», и пр. — Бер, 61: «Увидев друг друга, они обнялись, изъявляя радость неописанную. Старая царица весьма искусно представляла нежную мать, хотя на душе у неё было совсем другое.... Дмитрий пешком провожал её карету.» — Паэрле, 34: «Царь встретил ее пышно, со многими князьями, воеводами и боярами, почти на полчаса пути от города: там он слез с коня. Мать и сын увидели друг друга с такою радостью, что не только они, но и многие из присутствовавших при свидании их, плакали от умиления. Дмитрий проводил ее до дворца.» Из этих выписок видно, что ни Бер, ни Маржерет, которые могли быть свидетелями этого свидания, ни Паэрле, любящий описывать все принадлежности церемоний, не упоминают о шатре, в котором, по словам грамоты Шуйского, от лица Марфы (Собр. Гос. Гр. и Д. II, № 146) и записки об ответах польских послов (Карамз. XI, пр. 383), будто бы Отрепьев виделся наедине с Марфою и «претил ей смертным убивством, чтоб его не обличати.» Слишком был бы он прост, если б, зная обман свой, выбрал такое время и место для прещения!
Бер, 49: «Дмитрий объявил подробно (в разосланных из Путивля по России грамотах), сколько ему было лет, когда хотели его умертвить, кто замышлял на жизнь его, кто был его спасителем, крестным отцом, как воспитывали его в Белоруссии, как помогали ему польские вельможи и каким образом, за несколько перед тем лет, он приезжал с польским послом, великим канцлером Сапегою, в Москву, где видел на прародительском престоле злодея своего, Бориса.»
Собр. Гос. Гр. и Д. II, № 146: «Посадил меня в монастырь, и приставил ко мне потому ж своих советников и остерегати того велел накрепко, чтоб его воровство было не явно.»
Акты Истор. II, № 63: «Приговорили бояре: которые дети боярские и приказные люди учнут имати на людей кабалы, а в кабалах напишут: занял у него да у сына его денги и кабалу им на себя дает, — и тех кабал, отцу с сыном, писати и в книги записывати не велети, а велети писати кабалы порознь, отцу опроченная кабала, а сыну опроченная кабала, и сыну с отцом, и брату с братом, и дяде с племянником, на людей кабал писати и в книги записывати не велети. А которые люди, отец с сыном, или брат с братом, на которых людей, по служилым кабалам, учнут холопьства искати, — и тем истцом, по тем кабалам, отказывати; а тех людей, на кого они кабалы положат, освободити от них на волю.»
Legende de la vie et de la mort de Demetrius: «При нем было несколько телохранителей из немецких алебардщиков, которых он привел с собой из Польши.... они были немедленно отпущены, равно как и все воины иноземные.» — Бучинский писал к Дмитрию из Польши об этих гуляках следующее: «А обещал ты (Лжедмитрий) им (полякам), как придешь на Москву, на завтрее того дати им по колку тысяч золотых, и ты, де, им того не дал, а дал толко по колку сорока соболей, да по колку сот золотых.... И яз противу того сказал.... что им все поплачено: гусаром, которые служили три четверти году, дано по сороку золотых на один конь; а которые служили одинадцать недель, или болши, Пятигорцы, и тем дано за пять четвертей году, по тридцати по семи золотых.... давано им корму много и они не могли его переести, аж то продавали. И видел то яз сам и слышел, что взяли иные паны за корм по тысяче золотых....»
Авр. Палицын, 28: «Враги же, его возведшии казаки, веселяхуся о погибели християнской, и плачущим в бедах и всем скорбящим прещаху и жиды нарицаху их, глаголюще: яко царю угодно, тако и творите, вы же, жидове, вскую о том сетуете?»
Т. е. посадили под стражу.
Карамз. XI, пр. 402: «Сотвори себе (Лжедмитрий) в сей жизни на потеху, а в будущий век знамение превечного своего домовища, его же в Российстем царстве ни в иных, кроме подземного, никто не виде: ад превелик зело, имеющь у себя три главы, и содела обоюду челюстей его от меди бряцание велие; егда же разверзет челюсти своя, и изовнутрь его яко пламя» (то есть, подобие, а не самое пламя) «предстоящим ту является.... зубы же ему имеющу осклабленны и ногти, яко готовы на ухапление, и изо ушию яко же пламени распалившусь; и постави его он, проклятый, прямо себе на Москве-реке, себе на обличение, дабы ему из превысочайших обиталищ своих зрети нань повсегда», и проч.
Авр. Палицын, 26: «И в хождении и исхождении царского дому и по граду всегда со многим воинством ездя же, спереди же и созади его во бронех текуще с протазаны и алебарды, и со инеми многими оружии; един же он токмо посреди их, вельможи же и бояре далече от него бяху; и бе страшно видети множество оружий блестящихся.»
По его желанию, польский двор уполномочил патера Савицкого обвенчать Дмитрия с Мариною в великий пост. Там же, № 63.
Собр. Гос. Гр. и Д. II, 243: «И поелику (писал Мнишек) известная царевна, Борисова дочь, близко вас находится, то благоволите В. Ц. В., вняв совету благоразумных с сей стороны людей, от себя ее отдалить.»
Авр. Палицын, 9: «Рабом же на господий толико попусти (Борис) клеветати, яко и зрети не смеюще на холопей своих.»
Там же, 27: «От злых же врагов, казаков и холопей, вси умнии токмо плачуще, слова же рещи не смеюще. Аще бо на кого нанесут, яко ростригою нарицает, и той человек безвестно погибает, и во всех градах российских, и в честных монастырях и мирстии, и иноци мнози погибоша, овии заточением, овем же рыбная утроба вечный гроб бысть.»
Маржерет, 90: «В день пасхи Татищев получил прощение.... хотя все догадывались.... что Татищев задумал какое-то коварное дело, ибо никогда прежде он так не поступал, как дней за 15 до своей опалы.»
Так, 3 января (н. с.), царь прислал снова в Краков воеводе 300,000, а сыну его 50,000 злотых. (Из подлинного письма Лжедмитрия, напечатанного в Собр. Гос. Гр. и Д. II, 227, видно, что он послал через Бучинского только 200,000 злотых; но, или он, опасаясь бояр, уменьшал перед ними огромность даров, или поляки из тщеславия записывали в дневнике более). При этих деньгах отданы воеводе: 1) узорочье с изображением на одной стороне Иисуса, а на другой Марии, в бриллиантах, которых было на обеих сторонах 96; 2) цепь червоного золота, осыпанная 136 бриллиантами; 3) четки из жемчужин величиною в большой горох; 4) браслеты из алмазов, переплетенных жемчугом; 3) золотой ларчик с жемчугом; 6) три слитка золота ценою в 15 тысяч злотых; 7) два большие золотые блюда и 12 малых; 8) гиацинтовая солонка, оправленная золотом; 9) гиацинтовый бокал с крышкою, оправленный золотом; 10) золотой рукомойник и таз с изящными барельефами, и 11) перстень с тремя алмазами. (Дневн. Мар. Мниш. II.)
То были: алмазная корова, бриллиантовая повязка на шляпу, алмазная запона, 4 снурка крупного восточного жемчугу, несколько десятков ниток мелкого жемчугу и двое золотых часов: одни в баране, а другие в верблюде (Дневн. Марины, Мнишек, 19).
Дневн. Марины Мнишек, 28: «Царь ездил с паном воеводою на охоту. В числе разных зверей, выпустили медведя: когда никто из панов не отваживался вступить с ним в бой, вышел сам царь и, одним ударом рогатины убив медведя, саблею отсек ему голову, при радостных восклицаниях москвитян. Удар, рогатиною был так силен, что рукоятка оной разлетелась в дребезги.»
Сказ. о Гр. Отрепьеве, 21: «И бысть мятеж великой и крик, и вопль мног, и из дворов добрых людей мятаху и выбиваху насильно, на дворех же имаху всякие запасы, и грабляху до конца, и насилие бысть великое всем добрым людям.»
