Нантский эдикт, который он сумел навязать всем, положил конец религиозным войнам (1598); протестанты получили свободу совести и право отправлять всюду свое богослужение, за исключением нескольких больших городов, в которых можно было опасаться беспорядков; они получили право занимать всякие должности; в каждом парламенте одна палата полупартийная, т. е. составленная из половины судей католиков и протестантов, должна была с этих пор решать все их дела; они имели право через каждые три года собираться в общие собрания для устройства своих церковных дел; наконец, в виду того, что они составляли меньшинство среди враждебно настроенного к ним народа, им было дано шесть укрепленных пунктов на юге.
Итак, чтобы католики убедились в праве каждого человека исповедовать ту религию, которая ему нравится, понадобилась гражданская война в течение 30 лет, т. е. 30 лет резни и разорения; да и пришли то они к этому убеждению, в силу необходимости. Однако многие католики все еще не складывали оружия. Иезуиты никогда не могли простить Генриху IV этого эдикта веротерпимости; они затевали несколько покушений на его жизнь и одно из них удалось. В 1610 г. Генрих IV был убит монахом Равальяком.
Религиозная нетерпимость в XVII и XVIII веках
Ришелье отнимает у протестантов укрепленные пункты. — Трагический конец Генриха IV, дурное отношение духовенства к реформистам, высказанное в общих собраниях желание его добиться у правительства уничтожения Нантского эдикта, слабость регентши Марии Медичи, все это обеспокоило протестантов. На трехгодичных собраниях в Сомюре (1611) и в Ла-Рошеле они подновили свою военную организацию, выбрав заблаговременно вождей в предвидении войны.
Но в 1623 г. Людовик ХIII, уже достигший совершеннолетия несколько лет тому назад, назначил своим первым министром кардинала Ришелье (1623—43). Этот последний, желая, чтобы его государь был неограниченным властелином всех своих подданных, не мог допустить, чтобы протестанты составляли таким образом маленькое государство в королевстве, и особенно государство республиканское, у которого были свои выборные вожди, своя казна, пополняемая налогами по общему согласию, свои укрепленные пункты и своя армия. Ришелье собрал большое войско и начал осаду их главной крепости Ла-Рошель, которая была в то время оживленным коммерческим портом.
Протестанты обратились за помощью к своим английским единоверцам, но Ришелье велел построить громадную плотину, которая заперла вход в порт и не позволяла английскому флоту снабжать крепость съестными припасами. Несмотря на геройскую защиту мэра Гитона и его сограждан, когда треть населения погибла от голода, Ла-Рошель сдалась (1628).
Другие укрепленные места, устрашенные разграблением Прива, сдались королевским войскам, после короткого сопротивления. Ришелье очень благоразумно не хотел доводить протестантов до крайности; с терпимостью, особенно похвальною для священника, он удовольствовался тем, что отнял у них укрепленные пункты и уничтожил их политическую и военную организацию, предоставив им, по эдикту в Алэ свободу вероисповедания, совести и доступ к общественным должностям.
Но он, тем не менее, нанес тяжелый удар Нантскому эдикту и протестантам, которого они сразу не почувствовали, но который оказался смертельным. Лишенные укрепленных мест, они с тех пор были во власти католиков, окружавших их со всех сторон, и оставались беззащитными среди пропитанной до фанатизма католицизмом страны. Вскоре они пожалели, что не все последовали геройскому примеру Ла-Рошеля: детям их предстояло дорого поплатиться за их нерешительность и слабость.
Отмена Нантского эдикта (1685). — В продолжение всего царствования Людовика ХIII и малолетства его сына Людовика IV, эдикт, заключенный в Алэ, добросовестно соблюдался сначала Ришелье, а затем кардиналом Мазарини, который управлял королевством до совершеннолетия молодого короля (1643—61); однако, с тех пор как Мазарини сделался министром, протестанты могли лишь с трудом получать общественные должности. Многие из них стали заниматься торговлей и промышленностью, куда внесли свои инициаторские способности; это не замедлило пробудить зависть у католических фабрикантов и коммерсантов и без того дурно расположенных к ним.
Людовик XIV, начавший управлять, государством после смерти Мазарини, отличался набожностью, которая особенно усиливалась по мере приближения старости и увеличивавшегося в нем страха перед дьяволом. Протестанты были для него не просто еретиками, которых он должен был преследовать, как старший сын церкви, как король, по его мнению, облеченный самим Богом властью управлять своими подданными; в его глазах они были если не мятежниками, то во всяком случае фрондерами. В своем государстве деспот хотел иметь «один закон, одну веру, одного короля». Церковь легко могла влиять на такого человека при помощи духовников короля, исповедников, принцев и принцесс крови, министров и королевских любовниц. Что же касается духа церкви, то мы знаем его по протоколам общих собраний французского духовенства. Собираясь через каждые пять лет, представители его никогда не забывали выразить пожелание, чтобы Нантский эдикт был отменен. Ненависть к еретикам проявлялась у них по прежнему.
Ничего нет удивительного, что при таком монархе поведение правительства сделалось агрессивным по отношению к протестантам. В 1661 г. оно объявляет, что не разрешит им более никаких преимуществ; в 1665 г. заявляет, что каждый католик, совратившийся в кальвинизм, будет изгнан. В то же время оно покровительствует обращению в обратном смысле: мальчикам 14 лет и девочкам 12 разрешалось переходить в католицизм без позволения родителей (несколько лет спустя этот возраст был понижен до 9 лет для мальчиков и 7 для девочек).
В 1676 г. обращенный протестант Пеллиссон, сделавшийся в тоже время ловким придворным, придумал кассу для обращенных, пополнявшуюся пожертвованиями короля и католиков; целью его было покупать совесть: во время голода обращение можно было купить за 6 ливров! В 1681 г. военный министр Лувуа придумал посылать солдат на постой в деревни, населенные гугенотами: подразумевалось, что начальники будут смотреть сквозь пальцы на проделки нижних чинов.
Эти последние оправдали надежды министра и даже, может быть, превзошли их. Они предались грабежам, насилию и вели себя совершенно так же, как бы находились в завоеванной стране; драгуны особенно отличались зверствами, отсюда и прозвище «драгоннады», данное этим гнусным экзекуциям; ужас, внушаемый ими, был таков, что, при одном известии о присылки гарнизона, целые деревни, в полном составе, принимали католицизм.
Драгоннады
Тогда окружающие короля, его исповедник и главным образом г-жа Ментенон, женщина крайне религиозная, с которой Людовик XIV незадолго перед этим тайно повенчался, доложили ему, что протестантов осталось очень мало и поэтому отмена Нантского эдикта, по их мнению, была бы простою формальностью, подтверждением совершившегося факта. Король подписал указ об отмене (1685), вследствие чего все протестантские храмы подлежали разрушению; было запрещено отправлять богослужение, пасторам приказано было в двух недельный срок выехать из королевства, а остальным протестантам не позволялось следовать за ними, под угрозою ссылки на галеры.
После объявления об отмене эдикта, драгоннады возобновились с новою силою. Всюду виднелись разграбляемые солдатами города и деревни и это продолжалось до тех пор, пока жители их поголовно не принимали католичества; протестантов, пробовавших скрываться за границу, преследовали объезды и крестьяне, которые делали на них облавы; галеры были полны реформистами; тюрьмы переполнены женщинами, которым брили головы; монастыри были наполнены молодыми девушками, отданными на произвол священников и монахинь; детей протестантов водили силой в католические церкви; пасторов, застигнутых на королевской территории, отправляли на виселицы, колесовали живыми на площадях, причем треск барабанов заглушал их последние слова; собрания в уединенных местах для молитвы, называвшихся церквями в пустыне, или школами в кустарниках, разгонялись ружейными выстрелами; больных, которых возвращали после отречения, ссылали на галеры, если они выздоравливали, если же они умирали, то их в корзинах таскали на живодерню и конфисковывали все их имущество. Губернатор Лангедока, Базвилль, ссылал на галеры 15—12-летних детей, если они ходили с своими отцами слушать проповедь. Вот какое зрелище представляла Франция «великого короля» спустя сто лет после того, как Бэарнэ объявил свободу вероисповедания.
(Рамбо).
От 200 до 300 тысячам протестантов удалось после смертельной тоски и бесчисленных мук бежать за границу, в Голландию, в Лондон, в Берлин, где они организовали новые отрасли промышленности и обогатили эти страны. Севенские крестьяне возмутились и в течении десятка лет геройски сопротивлялись королевским войскам; их прозвали «камизарами», потому что в начале восстания они, как условный знак, носили особый род рубах.
