«Надо полагать, – пишет украинская исследовательница Н.А. Гаврилюк, – что в обладании овечьими стадами, в отличие от разведения лошадей, Геродот не видел ничего необычного, достойного внимания и упоминания в описании страны. Разведение овец позволяет более полно – по сравнению с разведением лошадей – использовать кормовые ресурсы. Овцы в состоянии вплоть до корней поедать пастбищный травостой, а также использовать в пищу, кроме злаковых и бобовых, полынь и тысячелистник, содержащие горькие вещества, колючие растения и некоторые непривлекательные в кормовом отношении травы».
Крупного рогатого скота в хозяйстве скифов в раннее время, до IV в. до н. э., было гораздо меньше, чем лошадей и овец. Греки, постоянно подчеркивавшие суровость климата северного побережья Понта, считали, что из-за больших холодов у скифских быков и коров от рождения не было рогов. Но, как известно, комолость скота не зависит от природных условий. К тому же у скифов далеко не все коровы были комолыми. На пекторали из Толстой Могилы мы можем увидеть фигуры короткорогих скифских коров с телятами. Быки часто использовались в качестве тягловой силы. Их запрягали в повозки с кибитками. Для этой цели быков кастрировали, получая мирных рабочих волов. Земледельческие племена Скифии (в основном, в лесостепной зоне) использовали волов для плужной упряжки и плужной пахоты.
Данные о составе стада, при котором могло вестись самостоятельное кочевническое хозяйство у скифов, отсутствуют. Казах-кочевник в XIX в. при семье в пять человек должен был иметь около 15 лошадей, 6 голов крупного рогатого скота, 2 верблюда и не менее 50 овец. Очевидно, такое же стадо было необходимо и простому скифу-скотоводу.
Скифы знали и несколько пород собак (например, догов), которых они, видимо, держали и для охраны скота на пастбищах, и для охоты на диких животных.
Таким образом, в VII–VI вв. до н. э. скифы были кочевыми скотоводами. Хозяйственную основу кочевого скотоводства образует экстенсивное пастбищное хозяйство, при котором разведение животных представляет главный вид занятий населения и доставляет основную часть средств существования. Вроде бы все ясно и понятно. Вот и этнографы определяют кочевничество как тип экономики, при котором основным производящим хозяйством является экстенсивное скотоводство с круглогодичным выпасом скота и участие в кочевании вместе со стадами большей (или даже подавляющей) части населения.
Но те же этнографы выделяют внутри кочевого хозяйства целых три формы:
1) кочевое, или «табунное», с отсутствием земледелия и оседлости;
2) полукочевое с постоянными зимниками и частичным заготовлением кормов для молодняка и высокопородных коней;
3) полукочевое с параллельным развитием земледелия и оседлости.
Если следовать данным этнографии, то самым кочевым из всех кочевых
вариантов является табунный. В настоящее время такой способ ведения хозяйства может быть актуален лишь в особо засушливых районах прикаспийских и монгольских степей и полупустынь, где прокормить стада можно, лишь перегоняя их постоянно с одного бедного травой пастбища на другое.
Не то было в средневековье. Огромные пространства степей еще не были освоены полностью, и поэтому объяснить существование той или иной формы кочевания исключительно географическими условиями было бы неправильно. Кочевники просто-напросто не жили в сухих и неплодородных степях, а случающиеся неблагоприятные колебания климата, например длительные малоснежные зимы, можно было побороть простой перекочевкой на новые места.
Причин для таких дальних перекочевок (или миграций, переселений) могло быть много, но цель их всегда была одна – поиски новых пастбищ для выпаса скота. Вполне естественно, что свои земли местное население пришельцам отдавать не хотело и, таким образом, «обретение новой родины» почти всегда было связано для мигрантов с войной, с завоеванием. Причем переселялось все племя или группа племен: мужчины садились на коней, а женщины и дети – в кибитки, и вся эта орда со своим имуществом и стадами начинала движение в поисках более благодатных территорий.
Илл. 85. Одежда знатной скифской женщины. Реконструкция Л.C. Клочко, художник П.Л. Корниенко. Курган Толстая Могила
Интересно, что с переходом степного населения к первой стадии кочевания существенно изменялся и состав их стада. Наиболее ценным видом скота становилась лошадь, необходимая и для всадников, и для тягла.
Что же остается археологически от культуры кочевников, находившихся на первой, таборной стадии кочевания? Захватившая чужую территорию пришлая орда, во-первых, находилась во враждебном окружении; во-вторых, ей требовалось известное время для освоения новых земель: прокладывания маршрутов сезонных перекочевок, поиска водопоев, удобных мест для летних и зимних стоянок и т. д. Поэтому на первых порах у пришельцев не было постоянных становищ, где могли бы остаться осязаемые материальные следы их пребывания. У них не было и постоянно функционирующих родовых кладбищ, привязанных к определенным местам. Они обычно хоронили своих мертвецов в курганах предшествующих эпох, рассыпанных по бескрайней евразийской степи от энеолита («ямная» культура, III тыс. до н. э.) до предскифского времени (начало I тыс. до н. э.)[56].
Только по окончании обустройства на новой территории кочевники осваивают земли и получают возможность охранять прах своих умерших соплеменников. Так возникают постоянные родовые кладбища – курганные некрополи, насчитывающие многие десятки (и сотни) насыпей. Наступает вторая стадия кочевания, которая означает определение территории кочевания для каждой орды, рода или племени и появление постоянных мест для сезонных стойбищ – «зимовок» и «летовок». Источники говорят нам, что для степняков вторая стадия кочевания – наиболее характерная форма хозяйствования. В свою очередь, ограничение территорий неизбежно приводило к некоторой специализации скотоводства и изменению состава стада. Так, заметно возрастает в стаде доля крупного рогатого скота (его пасли на лугах в поймах больших рек). Номады, получившие в надел ковыльно-разнотравные участки степи, занимались преимущественно разведением лошадей. Мелкотравчатые степные участки использовались для выпаса овец. Типичные для этой стадии археологические находки – следы стойбищ, обломки посуды и костей животных, курганные могильники и святилища рядом с ними.
Как же все эти теоретические рассуждения можно соотнести с конкретным кочевническим обществом скифов, владевших Северопричерноморской степью в VII–IV вв. до н. э.?
Совершенно очевидно, что если у скифов и было таборное, бескурганное и безстойбищное существование, то только в VII, может быть, в начале VI в. до н. э. Затем к чисто кочевому скотоводству с V в. до н. э. добавляется новая форма скотоводства – полукочевая. Она предполагает зимнее содержание скота в загонах с подкормкой твердыми кормами. Вплоть до гибели Великой Скифии эти два вида скотоводства сосуществовали, составляя экономическую основу скифского военно-политического объединения.
Илл. 86. Одежда скифского юноши по материалам кургана № 8 у с. Пески Николаевской обл. Реконструкция Л.C. Клочко, художник П.Л. Корниенко
Скорее всего, учитывая особое значение для кочевников качества пастбищ, расположение водопоев и особенности выпаса лошадей и овец, можно предположить, что возможным местом зимовки кочевников была припойменная зона Днепра. Ведь еще Геродот писал, что Борисфен (Днепр) «предоставляет прекраснейшие и изобильнейшие пастбища для домашнего скота». И как показывают археологические находки, как раз в этих районах у скифов возникают первые зимники, которые превращаются затем в постоянные поселения.
Итак, на рубеже V и IV вв. до н. э. в Скифии возникает полукочевое скотоводство. В стаде начинает преобладать крупный рогатый скот, а лошадей и овец становится меньше. Кое-где полуоседлые скифы начинают даже разводить свиней. Отгонно-пастбищная форма скотоводства становится ведущей. Кормовую базу составляли пойменные пастбища, использование которых не требовало длительных передвижений. На левом берегу Днепра выделяются три района плавневых пастбищ: Великий Лук, Малая и Большая Плавни, а на правом берегу – Базавлукские плавни. Ближе к ним в начале IV в. до н. э. и переселяется большинство степных скифов. Здесь, как показали раскопки, почти одновременно возникает более 100 поселений и городищ. Обычно все селения группируются вокруг какого-то укрепленного центра, защищенного земляными валами и рвами, которые дополняются иногда стенами из рваного камня и сырцового кирпича. Наиболее исследованным таким центром является Каменское городище, расположенное на левом берегу Днепра в г. Каменка-Днепровская Запорожской обл. Украины. Но подробнее речь о нем пойдет ниже.
