class="p1">Закарпатский диктатор теперь уже явно ориентировался на Берлин. По распоряжению Августина Ивановича в автономии распространялась «Майн Кампф». Сам он всячески заискивал перед германским консулом, не упуская случая, чтобы выразить «свои симпатии фюреру Германии». Любая антигитлеровская пропаганда строжайше запрещалась.
В таких условиях в феврале 1939 года были проведены «выборы» в местный парламент – сойм. Право выдвигать кандидатов имело только УНО. О какой-то альтернативности не могло быть и речи. На 32 мандата претендовало 32 кандидата, список которых был утвержден лично Волошиным. Агитация против претендентов не допускалась.
Однако и этого показалось мало. Для обеспечения «правильного» результата «выборов» на каждый избирательный участок УНО назначило своего комиссара с неограниченными полномочиями. Комиссары, как сообщала потом зарубежная (американская, венгерская и другая) пресса, получили четкий приказ: добиться нужного итога голосования, не останавливаясь перед фальсификациями.
«Выборы» действительно были сфальсифицированы (сегодня это признают даже украинские «национально сознательные» историки). Причем сфальсифицированы грубо, почти открыто. Всех кандидатов объявили «избранными». Они-то, собравшись через месяц на первое и единственное заседание сойма, провозгласили «независимость Карпатской Украины», избрав ее «президентом» Августина Волошина. Произошло это как раз тогда, когда гитлеровские войска без сопротивления оккупировали Чехословакию.
Августин Иванович мог торжествовать. Не учел он только одного. С уничтожением Чехословакии в Берлине пропал всякий интерес и к «Карпатской Украине», и к ее диктатору. Гитлер решил отдать край своему союзнику, правителю Венгрии Миклошу Хорти. И пока сборище «депутатов» провозглашало Волошина «президентом», в край входила венгерская армия. От венгров же Августину Ивановичу не стоило ждать ничего хорошего – их в его «Карпатской Украине» притесняли не меньше, чем русинов.
Волошин метнулся в германское консульство с просьбой взять Закарпатье под протекторат. Нарвался на отказ. Отбил телеграмму с аналогичной просьбой в Бухарест. Но Румыния предпочла не вмешиваться. И Августину Ивановичу не оставалось ничего другого, кроме как пуститься в бега. Главой «государства» он побыл всего несколько часов.
Что было дальше? Через Румынию и Югославию Волошин перебрался в Германию. Его поселили в оккупированной нацистами Праге. Стоит отметить, что немцы все-таки попробовали вступиться за своего прислужника. Министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп посоветовал венгерскому правительству назначить Августина Ивановича главой администрации Закарпатья. Но в Будапеште сумели уклониться от следования такому совету.
Волошина пристроили на работу в так называемый «Украинский свободный университет» (УСУ), функционировавший в Праге под контролем гестапо. Когда Германия напала на СССР, Августин Иванович обратился к Гитлеру с письмом, скромно предлагая себя в президенты «освобожденной» Украины. Как известно, у фюрера были иные планы и обращение проигнорировали.
Впоследствии, как бы в утешение, Волошина сделали ректором УСУ. На этой должности он и доработал до конца войны. Когда к Праге подходили советские войска, Августин Иванович не уехал на запад. Почему? Вероятно, он решил еще раз сменить хозяина и заранее установил связь со спецслужбами СССР. На это указывает то, что арестованный СМЕРШ, Волошин в тот же день был освобожден, отвезен на машине домой и получил своеобразную «охранную грамоту», гарантировавшую от дальнейших неприятностей подобного рода. Но через несколько дней его арестовали во второй раз и переправили в Москву. Там, согласно официальной версии, он в том же 1945 году умер в тюрьме от сердечного приступа. Как было на самом деле – неизвестно.
Фиаско заезжего гангриновича Степана Рудницкого
Сразу поясню: гангриновичами в Галиции когда-то называли псевдоученых – самозванцев, выдававших себя за светила науки, не имея для этого оснований. Впервые сей термин я обнаружил в письмах видного деятеля украинского движения Степана Рудницкого, обзывавшего так своих оппонентов.
Не могу сказать, насколько Рудницкий был тут прав – о тех оппонентах мало что известно. Зато небезызвестен сам Степан Львович. На Украине он прославляем сегодня как «ученый с мировым именем», «основоположник украинской географической науки» и даже как «отец украинской географии». На деле же Рудницкий как раз и являлся типичным гангриновичем.
Родился он 3 декабря 1877 года в Галиции, входившей тогда в состав Австро-Венгрии, в старинном русском городе Перемышль. Современные биографы Степана Львовича сообщают, что отец его работал учителем в городской гимназии, преподавал историю, географию, немецкий язык. Затем переехал вместе с семьей в Тернополь, где стал директором гимназии. А дед Рудницкого по отцу был сельским священником.
Гораздо меньше внимания уделяется матери будущего «основоположника». Точнее – о ней просто молчат. Лишь изредка в посвященных Рудницкому текстах указывается, что девичья фамилия ее Таборская и она не славянского происхождения, а будто бы армянка (хотя названная фамилия, кажется, не армянская).
Данному обстоятельству можно было бы не придавать большого значения, если бы Степан Рудницкий не стал впоследствии яростным блюстителем «чистоты расы», решительно протестуя против заключения украинцами браков с представителями «неарийских», «расово неполноценных» народностей.
Также в биографиях, похожих, скорее, на панегирики, утверждается, что Рудницкий учился во Львовском и Венском университетах. Тут же добавляется, что Венский университет справедливо считался тогда авторитетнейшим научным центром, студенты там получали первоклассное образование и т. п.
Так оно и было: достоинства столичного вуза сомнению не подлежат. Но причем здесь Рудницкий? Будучи как-то во время отпуска в Вене, Степан Львович посетил здание университета, поприсутствовал на нескольких лекциях. К этому и свелась «учеба».
А вот во Львовский (Лембергский) университет он таки поступил – на философский факультет. Правда, заканчивал его уже заочно. Из-за смерти отца на хлеб насущный пришлось зарабатывать самостоятельно. И Рудницкий устроился на работу заместителем учителя (была раньше такая должность в Австро-Венгрии).
А еще во Львовском университете Степан Львович познакомился с крупным украинским деятелем профессором Михаилом Грушевским. Потом Рудницкий скромно именовал себя «одним из лучших учеников» Михаила Сергеевича, но был ли тот согласен с такой оценкой – неизвестно.
Под влиянием Грушевского молодой человек занялся историей. В редактируемых профессором «Записках Научного общества имени Шевченко» он опубликовал несколько статей (подписываясь, кстати, как Стефан Рудницкий). Однако вскоре отошел от штудирования исторической науки, предпочтя ей географию.
Но если историк из Рудницкого не получился, то адептом украинства (к которому его тоже приобщил Грушевский) он остался на всю жизнь. В этом смысле следует признать Степана Львовича достойным учеником профессора. Хотя вряд ли лучшим.
По окончании университета Рудницкий учительствовал – во Львове, в Тернополе, опять во Львове. В 1902 году он женился на Сибилле Шенкер, дочери австрийского офицера. Постепенно обзавелся детьми (сыном и двумя дочерьми).
Принадлежность к украинскому движению способствовала карьере. Австрийское правительство покровительствовало украинским деятелям, видя в них орудие денационализации Галицкой Руси. Во Львовском
