Татьяна долго еще размышляла о поистине фантастической способности этой нации расселяться по всем земным краям и весям. Она встречала китайцев на улицах Гаваны, в портовых кварталах Порт-Саида. Отец рассказывал, что в двадцатые годы немало их было во Владивостоке, приходилось ей читать и слышать о заметной китайской прослойке в Соединенных Штатах Америки, и далеко не все китайцы там мусорщики и мойщики окон.
В Сингапуре Татьяна не раз видела, как, мелькая худыми лодыжками, велорикша-китаец в коляске вез своего грузного, преуспевшего в коммерции единокровца...
С восходом солнца океан словно расступился, линия, соединяющая небо с водой, убежала далеко вперед. Солнце съело туманные призраки, стайки летучих рыб выпрыгивали из волн чуть в стороне от бортов и рассыпались в воздухе белым беззвучным фейерверком.
Из ходовой рубки снова вынырнул Рудяков, подошел к репитору гироскомпаса, в очередной раз стал озабоченно вертеть пеленгатор. Навстречу "Новокуйбышевску" шел большущий супертанкер, похожий на плавучий городской квартал.
- Японец, - пробормотал секонд. - Тысяч на полтораста, не меньше. Как только они управляются с такой махиной...
Когда "Новокуйбышевск" шел из Гаваны в Находку южной стороной Малаккского пролива, они были всего в одном градусе от экватора. Татьяна как истинная потомственная морячка чернела от досады, что не удалось пересечь заветную линию, делящую земной шар пополам.
- Жаль, что я не капитан, - сочувствовал ей Ян Томп. - Я бы обязательно прокатил вас до островов Линга. А потом пускай бы у меня забирали диплом!
- Спят рыцари, ржавеют их мечи, - усмехнулась Татьяна. - Только вы один, Ян, остались на все Балтийское пароходство.
- Жаль, что вы это понимаете умом, а не сердцем, - вздохнул он. - У нас с вами фатальное противоречие имен. Тать-яна - по-русски выходит "враг Яна"...
- Неправда, Ян, мы же с вами добрые друзья, - улыбнулась она.
- Да, конечно, - кисло согласился Ян.
За завтраком в кают-компании "Новокуйбышевска" чувствовалось легкое оживление. Предстояла встреча с исследовательским судном "Витязь", для которого взяли из Владивостока почту. И хотя на старейшине научного флота ни у кого из новокуйбышевцев знакомых не было, рандеву ждали с интересом.
- "Витязь" вместе с "Академиком Курчатовым" исследуют подводные хребты северо-западной части Индийского океана, - блеснул своей осведомленностью первый помощник.
- А вы знаете, Кузьма Лукич, - повернулся к нему Ян Томп, - что в конце прошлого века первый русский "Витязь" тоже проводил исследования в этих местах? Между прочим, механиком на нем был эстонец.
- Может, и Васька Дагамов тоже был твоим земляком? - фыркнул Юра Ковалев.
- Васко да Гама был португальцем, - невозмутимо ответил Томп. - А к побережью Индии его корабли провел арабский лоцман Ахмед ибн-Маджид.
- Ты у нас, Ян, ходячая энциклопедия! - развел руками Юра. - Тебе еще научиться букву "б" выговаривать, и можешь спокойно лекциями на коньяк зарабатывать.
- Я пью только ром, да и то с чаем, а вот твой крестный отец Маркони макароны вермутом запивал...
Татьяна успела привыкнуть к шутливым перепалкам в кают-компании, ей и самой не раз доставалось, особенно от языкастого радиста.
- Вам телеграмма, тетя док, - громогласно объявлял Ковалев уже с порога. - От знаменитого романиста Бориса Кливерова, он же по паспорту Ролдугин. Между прочим, зафиксировано в журнале учета - шестая по счету!
После такого объявления смущалась не только она, опускал глаза и Ян Томп, который в глубине души ревновал ее к Ролдугину. Борис ходил на линии Ленинград - Галифакс и регулярно поздравлял Татьяну со всеми праздниками.
Часов в двенадцать "Витязь" вышел на связь.
- "Новокуйбышевск", что везете для нас?
- Мешок писем, два тюка газет.
- Вот почитаем! А с полкило черного перца у вас не найдется? Наш кандей весь ухайдакал.
- Чем можем - поможем! - пообещал Алмазов, на вахте которого начались радиопереговоры.
- Пригласите к микрофону вашего помполита.
- Первый помощник на связи, - ответил стоявший тут же Воротынцев.
- Приветствует коллега. Может, сделаем ченч фильмами? У вас что есть?
Воротынцев на память перечислил десятка полтора названий.
- Тьфу ты! У нас половина тех же самых.
- "Фанфана-Тюльпана" у вас случайно нет?
- Есть! Только заездили ленту, рвется без конца.
Договорились, что с "Витязя" придет на вельботе киномеханик, привезет мешок своих коробок, оформит меновую расписку.
Вскоре на горизонте показалось белое судно с красной флюгаркой на трубе. Шлюпочная палуба на нем полна народу. Вывалили наверх и все свободные от вахты новокуйбышевцы.
Оба судна легли в дрейф кабельтовых в двух друг от друга. На "Витязе" быстро и сноровисто спустили на воду большую моторную шлюпку - вельбот. Звонко татакая двигателем, он побежал к "Новокуйбышевску", таща за собой белый шлейф пены. Вскоре вельбот доверчиво ткнулся носом в площадку вооруженного с правого борта трапа.
На палубу поднялись несколько человек, дочерна загорелых, в одинаковых зеленых шортах и белых полурукавках...
- Привет торгашам! - сказал старший - один из штурманов "Витязя", молодой улыбчивый парень с облупившимся на солнце носом. - Чего и куда везете?
- В Ленинград, японское оборудование для какого-то завода, - ответил секонд Рудяков. - Жутко ценный груз, я из-за него дрожу как кролик, чуть не каждый день в трюма лазаю.
- Не заливай! Сам недавно на купце плавал. Чего же это у вас собаки нет?
- Наш кэп животину не любит.
- Что это за шип без доброго пса? Хотите, щенка подарим? Наша Нельма в рейсе разродилась тремя шустрыми рыжиками.
- А какой породы ваша Нельма? С родословной?
- Что ты! Беспачпортная бродяга! Милейшая псина.
- Нам в Хакодате японского пинчера предлагали.
- Японский пинчер - крыса, а не собака.
В вельбот снесли почту и мешок с кинофильмами. Кокша Варвара Акимовна от щедрот своих пожертвовала гостям жестяную банку перца, а в придачу еще ящик сингапурских огурцов, напоминающих вкусом перезрелую редиску.
- Вот черт, едва не забыл, - спохватился штурман, - у меня же записка вашему врачу от нашего эскулапа. Кто у вас врач?
- Стало быть, я, - выступила вперед Татьяна.
- Погодите, я же вас видел в прошлом году на показе мод! - блеснул сахарными зубами гость. - Тогда вы были манекенщицей!
- Тогда я была участковым врачом, - не приняла его комплимента Татьяна. - Давайте вашу записку.
Коллега с "Витязя" просил поделиться таблетками активированного угля, который в основном шел не на медицинские надобности, а на борьбу с сыростью.
- Милый доктор, а мне удружите какой-нибудь крем от загара, - жалобно глянул на нее штурман. - Иначе я вернусь домой без носа. Жена не признает...
- Закрывайте его бумажкой, может, что-нибудь останется, посоветовала Татьяна, направляясь к себе в лазарет.
Потом вельбот отвалил, подняли трап, и судно снова задрожало от работающей машины. Маленькое развлечение, нарушившее привычный и монотонный уклад жизни, закончилось.
Подняв вельбот на борт, дал ход и "Витязь". Пожелав друг другу счастливого плавания, суда двинулась в разные стороны. Татьяна стояла у борта до тех пор, пока "Витязь" не превратился в маленькое белое пятнышко на горизонте, а потом и вовсе растворился в зыбком и жарком мареве.
А Томи, оказывается, не терял времени даром. Воспользовавшись остановкой судна, он вооружился удочкой и на хлебные катышки поймал с кормы несколько больших невообразимо пестрых рыб. Теперь он вместе с Варварой Акимовной, буфетчицей Лидой и несколькими зеваками решал вопрос: съедобны эти морские попугаи или нет.
- Я их жарить не буду, - заявила кокша. - Мне до пенсии совсем немного осталось. Хочу спокойно доработать.
- Чучела бы из них сделать, - сказал один из матросов. Но рыбы прямо на глазах теряли свой красочный наряд, красные полосы становились грязно-зелеными, глянцевито-белые участки тушек серели, длинные плавники съеживались.
- Хамелеоны какие-то, - брезгливо процедила Лида, не успевшая забыть школьного курса.
Рыбы были выброшены в океан, и на них сразу же набросились две большие птицы - фрегаты, доказав экспертам, что попугаев-хамелеонов можно было съесть.
Вечером, лежа в постели в остуженной кондиционером каюте, Татьяна долго не могла уснуть, а на рассвете проснулась с неприятным ощущением от прикосновения мокрых простыней. По утрам в каюте все отсыревало, даже переборки пускали "слезу", а палуба становилась мокрой от росы, словно ее окатили из шланга.
Тропическая влажность подкинула ей работы. Здоровенный ячмень вызрел на глазу старшего помощника Алмазова, так что пришлось наложить ему повязку и он стал похож на пирата Билли Бонса из "Острова сокровищ".
Ячмени вскакивали у тех, кто нес вахту наверху, а "маслопупов", работающих в машине, мучили чирьи. И еще донимала людей нескончаемая и нудная, как комариный писк, вибрация корпуса, растрясающая каждую клеточку тела.
