Он надел на шею золотую цепочку, на которой было подвешено кольцо, и решительным шагом пошел прочь от тюрьмы.
- Пока у господина де ла Герш есть Магнус, - вслух проговорил он на ходу, - граф де ла Герш не умрет!
Он уже принял решение. Арман-Луи находился теперь в таком отчаянном положении, когда минуты стоят дней...
Магнус намеревался, не теряя драгоценного времени, обратиться прямо к королю, не тратя его на поиски капитана гвардейцев или графа Вазаборга. Он считал, что в таких случаях надо говорить прямо с Богом, а не с его архангелами.
К несчастью для арестованного, ещё один человек тоже думал о нем. Франц Крес был из породы тех самолюбивых людей, которые ничего не забывают и которые употребляют всю свою злобу на то, чтобы расплатиться с долгами. Всякий раз, когда он совершал мелкий грешок, а такого рода вещи были обычными в его жизни, он относил свой промах на чужой счет и не забывал отомстить за него позже.
Г-н де ла Герш был ему особенно ненавистен, прежде всего потому, что заставил Франца пострадать в собственной ловушке, а также ещё и потому, что тот же г-н де ла Герш не побоялся сомкнуть свои пальцы на шее мэтра Франца, а к этой шее мэтр Франц Крес относился с особым уважением.
Расставаясь с бароном Жаном де Вертом, Франц уже предвкушал то время, когда он будет присутствовать на казни г-на де ла Герш. Это было наименьшее из того, чего он желал графу де ла Герш, так грубо обошедшемуся с ним. Помня об этом, он направился к тюрьме, чтобы лично убедиться в том, все ли идет как задумано.
Пройдя к тюрьме кратчайшим путем, он оказался там в то время, когда конвоиры остановились перед подъемным мостом а затем проводили арестанта к начальнику тюрьмы, который его коротко допросил.
Франц Крес не хотел пропустить приятное зрелище - заключение в тюрьму и ползком пробрался в ближайшие заросли и незамеченным проскользнул прямо рядом с конвоирами, точно змея.
Достаточно было увидеть его ползущим, чтобы убедиться в том, насколько привычными были для него такого рода дела. Только один раз сухая ветка треснула под тяжестью его тела. Магнус повернул голову на этот звук и взглядом обшарил заросли. Крес тотчас застыл на месте, затаившись за стеной зелени.
"Ах, негодяй! У него уши, как у кролика!", - подумал Франц, уже даже почти не дыша.
Но Магнус больше думал об опасности, которая непосредственно угрожала Арману-Луи, чем о намерениях его невидимых врагов. Он отвернулся, и Франц снова стал дышать.
Из укрытия он мог в свое удовольствие наблюдать все перемещения г-на де ла Герш и Магнуса и вскоре после того успел уловить несколько слов из их разговора. Он отчетливо услышал слова "спасение" и" король". Кроме того, он увидел, как Арман-Луи передал в руки своего спутника какой-то сверкающий предмет, форму которого он не разглядел. С этого момента он больше не сомневался, что арестованный поручил Магнусу какое-то задание.
"Мерзавец! На волоске от смерти он думает мне навредить!", - решил про себя Франц.
И он тот час бросился помешать Магнусу выполнить это задание до конца.
Франц выбрался из густых зарослей деревьев, вышел на соседнюю улицу и постучал в дверь того же притона, где всегда было предостаточно авантюристов, обиженных превратностями судьбы и невезением в картежных играх.
Не было нужды пускаться в красноречие, для того чтобы склонить троих или четверых их самых ничтожных горемык присоединиться к нему: для этого достаточно было четырех или пяти дукатов.
Франц, разумеется, стал главарем своего вооруженного отряда и расположил его на углу глухого темного перекрестка, который Магнус обязательно должен был пересечь, чтобы вернуться к себе в трактир. Уже через несколько минут он услышал тяжелые шаги Магнуса.
- Внимание! - подал Франц свистом команду своим людям. - Пропустим его, потом все вместе налетим на него единым махом. Один хватает его за шею, другой за руку, третий за ноги. И чтоб ни крика и ни ругани! Не будем тревожить сон горожан!
Вскоре Магнус достиг перекрестка, замедлил шаг, чтобы оглядеться в темноте, верно ли он идет и повернул на свою улицу. Он собрался углубиться в выбранном направлении, как вдруг увидел перед собой четырех призраков, которые схватили его одновременно за все его члены, прежде чем он смог оказать какое-либо сопротивление.
Подобно лани, схваченной за горло и с боков четырьмя волками, он забился в чьих-то цепких руках и упал.
- Держите крепче! - командовал Франц.
И он принялся ощупывать, шаря руками по телу Магнуса, который тщетно пытался вырваться невероятными усилиями.
Скоро Франц почувствовал под своими пальцами нечто твердое, похожее на кольцо. Он оттянул камзол Магнуса и сорвал цепочку, на которой оно держалось.
Магус, рыча, сделал такой яростный рывок, что двое нападающих выпустили его из рук: старый солдат оказался наконец на ногах, поискал свой кинжал и диким голосом позвал на помощь.
- Болван! - злобно ругнулся Франц, одновременно услышав доносящийся с соседней улицы цокот копыт приближающегося кавалерийского отряда.
Тогда он стукнул Магнуса по голове тяжелой рукояткой кинжала, а затем сунул кольцо графа де Вазаборга себе в карман.
Рука Магнуса выпустила кинжал, его мускулы обмякли, и голова упала на землю.
Кавалерийский отряд приближался. Франц проворно обшарил все карманы Магнуса и отстегнул пояс. Больше оставаться рядом с бездыханным, возможно, умирающим телом было опасно.
- Спасайся кто может! - сказал он.
И вся банда растворилась во мраке ночи.
Франц тотчас же на всякий случай отправился к Жану де Верту. Влиятельное положение и имя этого богатого сеньора обеспечивали ему защиту и, кроме того, он надеялся сорвать с него большой куш за кольцо, похищенное у Магнуса. Золотых и серебряных дел мастер, пожалуй, не дал бы за него и двадцати пистолей, а Францу хотелось получить по меньшей мере сто, в уплату за его труды и хлопоты.
Людям барона было приказано в любое время допускать Франца к нему. Беспорядок в одежде и озабоченный вид Франца озадачили барона, он подумал, что случилось что-то чрезвычайное.
- Что произошло? - спросил он.
Франц улыбнулся и провел рукой по усам:
- Усердие, с которым я служу вашей милости, погубит мое здоровье! сказал он. - Я больше не сплю. Чем, вы думаете, я занимаюсь весь вечер, вместо того, чтобы лечь спать, на что, как честный человек, имею полное право после таких треволнений?!
- Почем мне знать? - развел руками Жан де Верт. - Ты человек, полный фантазий!
- И в самом деле вы ни за что не угадаете.
С видом человека, в котором скромность спорила с тщеславием, Франц рассказал барону, с каким триумфом провел он последние часы.
- О да, неплохо! - сказал Жан де Верт. - Как ты думаешь, что заставило этого неумеху помогать особе, заключенной в тюрьму, которого так кстати и так быстро ты усмирил?
- Магнуса? Я знаю, в какие игрушки он играет! К тому же, он сейчас должен быть, мертв...
- Да отпустятся ему его грехи! - сказал барон.
Франц перекрестился.
- Между прочим, я тут нашел у него одну из его игрушек, - сказал Франц.
Увидев кольцо, которое протянул ему Франц, Жан де Верт с трудом сдержал радостную улыбку. Он вспомнил, что уже видел точно такое на пальце Густава-Адольфа.
Он живо схватил его, повертел в руках изящную оправу драгоценного камня и увидел внутри его инициалы "Г" и "А" с короной, выгравированные на сапфире. Очевидно, что оно было вручено тому, кого король разрешал допускать к своей особе в любых случаях беспрепятственно, - это был знак его признательности. Лишившись этого кольца, г-н де ла Герш стал безоружен.
- Ценная вещица, - хвастался добычей Франц, стараясь при этом прочесть что-либо на лице барона.
- Гм! Оно стоит самое большое тридцать пистолей, - ответил Жан де Верт притворно безразличным тоном. - Несомненно, это любовный подарок, некий знак, который арестованный хотел послать своей любовнице!
Лицо Франца, не подумавшего о таком повороте дела, основательно помрачнело.
- Однако принимая во внимание работу, проделанную тобой, я хочу предложить тебе сто пистолей, - сказал барон.
Это была сумма, которую надеялся получить Франц. Его лицо засияло.
- Сделка состоялась! - согласился он.
Только после того, как Франц Крес ушел, Жан де Верт облегченно вздохнул.
- Теперь я могу спать спокойно! - проговорил он. Господин де ла Герш покойник!
24.
Харибда и Сцилла
Франц Крес, конечно же, чересчур хвастался, когда говорил с такой необычайной любовью о рукоятке своего кинжала, да и рука его, ослабленная полученной раной, была недостаточно крепкой для удара.
Когда утренний холодок привел Магнуса в чувство, он ещё лежал на улице. Он медленно поднялся, оглянулся вокруг и дотронулся пальцами до своей головы, где ощущал сильную боль, потом увидел, что рука его в крови. Мало-помалу он вспоминал произошедшее накануне.
