Нейрат: Этого я не знаю.
Файф: Подсудимый, эти цифры, насколько я знаю, процитированы гамбургской газетой как официальные данные, и затем они были вновь процитированы лондонской газетой «Таймс», которая является основной газетой Англии. Не являлись ли сообщения газет для вас достаточно серьезными данными, чтобы поднять этот вопрос в правительстве?
Нейрат: Я очень сожалею, но при всем моем уважении к этим газетам, в том числе и к лондонской газете, я все-таки должен сказать, что они не всегда говорят правду.
Файф: Это вполне разумное замечание. Газеты, так же как и люди, могут быть неправильно информированы. Но после того как эти сведения об ужасных условиях получили широкое распространение — и при этом приводились такие громадные цифры — разве вы, будучи одним из влиятельных лиц в данном правительстве, не считали, что следовало бы поднять этот вопрос в кабинете и выяснить, насколько эти сведения соответствуют действительности?
Нейрат: Я уже ранее сказал, что докладывал об этом Гитлеру.
Файф: Я вас не об этом спрашиваю. Послушайте, подсудимый, мой вопрос заключается в следующем: почему вы не подняли этого вопроса на заседании кабинета? Был учрежден кабинет, в который входили консервативные элементы, для того, чтобы он вызывал уважение. Почему вы не подняли этого вопроса в кабинете и не попытались добиться поддержки Папена, Гугенберга и всех других представителей консервативных элементов, входящих в кабинет, о которых мы уже слышали? Почему вы не подняли этого вопроса?
Нейрат: По очень простой причине — потому, что мне казалось, что будет гораздо более действенным, если я скажу это Гитлеру.
Файф: Вы заявляете Трибуналу, что в апреле 1933 года, спустя приблизительно два месяца после создания правительства, вы уже считали бесполезным ставить какие-либо вопросы на обсуждение в имперском кабинете? Разве через два месяца после прихода Гитлера к власти принцип фюрерства стал настолько доминирующим, что вы не могли ставить этот вопрос на обсуждение в кабинете?
Нейрат: Я повторяю, что один лишь я мог судить об этом, а я находил, что гораздо большее действие будет иметь, если я информирую об этом Гитлера лично.
Файф: Как я полагаю, вы не интересовались этим, но знали ли вы о заключении в концентрационные лагери кого-либо из лиц, которых я назвал Папену, а именно фон Осецкого, Мюнзама, Германа Дюнкера или кого-либо из других писателей, адвокатов и политических деятелей левого крыла? Знали ли вы, что они были посланы в концентрационный лагерь, откуда они никогда не возвратились?
Нейрат: Нет.
Файф: Во всяком случае, из ваших документов видно, что когда вы отправились в Лондон, в июне, вы очень хорошо знали о том, как было настроено общественное мнение за границей против Германии из-за обращения с евреями и членами оппозиционных партий. Разве вы этого не знали, когда поехали на международную экономическую конференцию в июне?
Нейрат: Да. Я это показывал в моем докладе, который здесь оглашался.
Файф: Сейчас вы говорите, что ваша реакция заключалась в том, что вы собирались пойти к Гитлеру и выразить ему свой протест. Сейчас я хочу, чтобы вы обратили свое внимание на имеющиеся у нас документы, которые показывают, как вы в действительности поступили. Прежде всего разберем документ, датированный апрелем. Это ваше письмо Гитлеру, датированное 2 апреля 1933 г.: «Вчера вечером итальянский посол позвонил по телефону и сообщил мне о том, что Муссолини заявил, что он готов отрицать через итальянскую организацию за границей все сведения относительно преследования евреев в Германии, которые были искажены пропагандой, если мы считаем, что это будет для нас полезным. Я поблагодарил г-на Геррати от вашего имени и сказал ему, что мы будем рады принять его предложение. Я считаю этот дружеский жест со стороны Муссолини достаточно важным, чтобы уведомить вас об этом».
Что, по вашему мнению, было искажено пропагандой?
Нейрат: Здесь сказано: «Сведения, искаженные пропагандой», — о них и идет речь.
Файф: Именно это меня и интересует, подсудимый. Что, по вашему мнению, было искажено, и каков был объем тех сведений, которыми вы располагали, с тем, чтобы решить, были ли эти сообщения искажены или нет?
Нейрат: Право, сейчас я уже не могу этого сказать.
Файф: Вам было известно о том, что евреев избивали, убивали, отрывали от семей, бросали в концентрационные лагери, что их собственность уничтожали и распродавали ниже стоимости? Вы знали обо всем этом, не так ли?
Нейрат: Нет, в то время, конечно, не знал. Я слышал, что их там избивают, но тогда евреев не убивали, хотя, может быть, какой-либо единичный случай имел место.
Файф: Итак, вы говорите, что «Таймс» и «Манчестер Гардиан» в то время писали только о случайных примерах типичных убийств евреев. Вы должны были видеть это, вы должны были знать, о чем писала иностранная пресса. Почему вы думаете, что эти сведения были искажены? Что вы предприняли для того, чтобы выяснить, действительно ли они были искажены?
Нейрат: Кто сообщал мне об убийствах? Кто?
Файф: Я говорю вам, что об этом писали в иностранной прессе. Я привел два примера, взятые из прессы моей страны, и, очевидно, на основании слов Муссолини, об этом писала и пресса других стран. Вы же должны были знать об этом. Что вы предприняли для того, чтобы выяснить, соответствовало ли все это действительности или нет?
Нейрат: Да, я сделал это тем путем, который был мне доступен, а именно через соответствующие полицейские учреждения.
Файф: Спрашивали ли вы Гиммлера или подсудимого Геринга об этом?
Нейрат: Нет.
Файф: Почему же нет? Ведь Геринг был главой, который как раз в то время создал гестапо и концентрационные лагери. Он был именно тем человеком, которого следовало спросить об этом, не так ли?
Нейрат: Человек, который мог дать мне такую информацию, был начальником и высшим представителем полиции.
Файф: Спрашивали ли вы подсудимого Фрика?
Нейрат: Во всяком случае, я не спрашивал его лично. Это совершенно точно.
Файф: Почему вы не попытались спросить Геринга или Фрика, или кого-либо другого, кто мог бы вам дать соответствующую информацию по этому вопросу? Обратите внимание на документ ПС-3893. Это газета «Фелькишер беобахтер» от 17 сентября 1933 г. Я цитирую выдержку ив статьи по еврейскому вопросу: «Министр не сомневался в том, что эта глупая болтовня за границей относительно событий внутри Германии. как, например, разговоры по еврейскому вопросу, скоро будет прекращена, если будет осознано, что необходимая чистка общественной жизни должна временно повлечь за собой некоторые лишения для отдельных лиц, но это тем не менее послужит укреплению правосудия и закона в Германии».
Действительно ли, в сентябре 1933 года вы рассматривали действия, направленные против евреев и против всех, кто все еще оставался в рядах приверженцев левого крыла, как «необходимую чистку общественной жизни», которая, без сомнения, повлечет за собой «отдельные случаи лишений», и как необходимое мероприятие для более прочного установления авторитета «правосудия и закона в Германии»? Такова была ваша точка зрения?
Нейрат: Я уже говорил о том, что, поскольку после первой мировой войны Германия была наводнена евреями, которые господствовали в общественной жизни, я считал абсолютно правильным их устранение или введение для них ограничений.
Файф: Итак, это правильно — я имею в виду, что вы не отказываетесь от того, что сказали 17 сентября 1933 г., а именно от того, что вы думали, что обращение с евреями в 1933 году было вызвано «необходимостью очистить общественную жизнь» в Германии? Должны ли мы считать, что вы сейчас придерживаетесь того же мнения и нисколько не изменили своей точки зрения?
Нейрат: Нет, моя точка зрения и сегодня совершенно такая же, но я считаю, что это следовало проводить другими методами.
Файф: Следует ли понимать вас так, что вы знали о разгроме политической оппозиции и одобряли это?
Нейрат: Нет.
Файф: Считали ли вы правильным то, что коммунистическая партия была объявлена вне закона?
Нейрат: Да, в то время я верил в правильность этого, потому что, как вы слышали, мы стояли перед угрозой гражданской войны.
Файф: Были ли вы согласны с разгромом профсоюзов и объявлением их вне закона?
Нейрат: Нет.
Файф: Что вы сделали для того, чтобы протестовать против разгрома профсоюзов?
Нейрат: Это совершенно не входило в мою компетенцию. Я же был министром иностранных дел, а не министром внутренних дел.
Файф: Хорошо, я не намереваюсь спорить с вами по этому вопросу. Вы считали совершенно правильным оставаться на посту министра иностранных дел, оказывать поддержку правительству и давать ему возможность использовать ваш авторитет при проведении такого мероприятия, .которое вы не одобряли, как разгром профсоюзов. Так вас следует понимать?
