Майор Виктор Коновальчиков, толковый офицер, отличный профессионал. Он командовал нашей ротой после Манченко, и роту я принимал у него, вёз на полигон гранатомётную роту 7 отряда. На одном из поворотов водитель не справился с управлением, машину занесло, и она перевернулась. Погибло четыре человека, несколько человек получили ранения.
Этот кошмар с гибелью людей произошёл из-за неопытности водителя и наличия в кузове машины автоматических гранатомётов. Именно они были причиной столь большой смертности, при переворачивании, людей просто побило их тяжёлыми корпусами.
В бригаде шла размеренная боевая учёба. Я с головой окунулся в любимое дело. Но с декабря 1978 года по май 1979 года я постоянно находился на грани нервного срыва. Дело в том, что в конце 1978 года я ушёл из семьи, на это были веские причины. И комбриг, вместе с начальником политотдела, наконец, получили возможность, вцепится в меня.
Ни разу, за полгода, они даже не попытались побеседовать со мной по душам. Но правды ради, зная этих людей, я и не пошёл бы на контакт. Была организована элементарная травля.
То меня вызывают к командиру или начальнику политотдела, где уже сидит жена, и я часами выслушивал, какой я негодяй. А ничего ответить не моги, сразу затыкали. Да я и не пытался ничего объяснять, так как предвзятое отношение было на лицо.
То приходит Саша Петрачёв и рассказывает, какую задачу поставил ему по слежке за мной начальник политотдела. Пытались завести партийное дело, но из этого не чего не вышло. Устав партии не запрещает развода.
Сейчас всё это кажется смешным, в тогда мне было не до смеха. Более, менее меня оставили в покое, когда я, пройдя три суда, наконец, развёлся. Весь этот дурдом длился полгода. Но и после этого отношения у меня и с комбригом и с начальником политотдела были очень натянуты.
И в июле месяце, я командир отряда спецназ, находясь в прекрасной физической форме, почувствовал боли в области сердца. Идя на консультацию в госпиталь, я не дошёл до его КПП метров десять, у меня подкосились ноги, и я упал. В госпиталь меня уже затаскивал наряд с КПП. Диагноз, нервное истощение.
Меня поместили в двухместную палату, но лежал я один. Врач запретил даже посещение друзей, сказал, что я всё должен забыть. Можно было только читать художественную литературу. Кололи только витамины. Итак, десять дней. Но и после выписки из госпиталя, месяца три, при эмоциональных разговорах с руководством бригады, наверное, тяжёлый я для них был человек, ощущал давящую боль в области сердца.
Спустя недели две, после моей отлёжки в госпитале, я снова туда попал. Теперь уже с позвоночником. Меня скрутило так, что не мог не согнуться, не разогнуться. Дали знать мои прыжки с парашютом. При моём весе, более 100 килограммов, в армии не было для меня парашютов. Обычный армейский парашют рассчитан на вес до 90 килограммов.
В Чирчикском госпитале посмотрели, и сказали, что случай тяжёлый и отправили в Ташкент в окружной госпиталь. Там, осмотрев, отправили назад в Чирчик, так как не было мест. При этом мне сказали, что если в Чирчике не помогут, то я пойду на вытяжку, а если и это не поможет, тогда под нож нейрохирурга. И тут я понял, что спасение утопающего, дело рук самого утопающего. На кровать мне уложили щит из досок, на нём я и спал. Делали какие-то уколы и массаж.
Я безмерно благодарен этой женщине, массажистке. Благодаря ей, и самому себе, я выкарабкался. Каждое утро, превозмогая боль в спине, я бежал кросс 6 км. Когда, после кросса, появлялся в отделении, в трусах, майке и кроссовках у медсестёр челюсти отваливались.
После обеда шёл на хозяйственный двор госпиталя и ложился на самый солнцепёк, подставив солнцу голую спину. Было лето, и температура в тени была 40 градусов. На голову одевал, пустую картонную коробку. Лежал часа полтора, больше выдержать, было не возможно. С этой процедурой ни одна сауна не сравнится. Благодаря всему этому я избежал, и вытяжки, и скальпеля. Во мне ещё больше укрепилась вера во всесильность физических упражнений.
1979 год, самый чёрный год моей жизни. Я пытался уйти из бригады, даже, как это не смешно, ходил к командиру десантно-штурмовой бригады, она была расквартирована тоже в Чирчике, полковнику Плохих, с просьбой о переводе в его часть. Ну, очень меня достали.
Но конечно Армия не гражданка, здесь место службы не меняют из-за того, что с кем-то не ужился. Кстати, именно полковник Плохих оказал мне содействие при поступлении в 1983 году в Академию им. М.В. Фрунзе. Он в это время был начальником кафедры тактики в моём родном училище, именно там я сдавал экзамены.
Больше этот год ничем примечательным не был, кроме того, конечно, что началась Афганская эпопея.
7 декабря 1979 года наш 7 отряд убыл в Афганистан. Одним из ротных этого отряда был мой товарищ Володя Шарипов. Он отправил свою семью к родителям в Душанбе, и его двухкомнатная квартира оказалась пуста. Так, что он попросил меня пожить в ней, пока не вернётся. Ну, а так как я жил в общежитии, для меня это был просто подарок судьбы. Но не долго продолжалось моя эйфория. При штурме дворца Амина 27 декабря 1979 года Володя был ранен в ногу, кстати, осколком снаряда собственной Шилки.
Я был у него не сколько раз в госпитале, он лежал в Ташкенте. Да и всех раненных ребят после этой переделки привезли в Ташкент. Приехали Володины родственники, и пришлось перебираться назад в общежитие.
Я не буду рассказывать о действиях отряда при штурме дворца Амина, первое, то, что об этом уже много сказано и написано. И второе то, что я не был участником этих событий и обо всём знаю только со слов своих товарищей, офицеров этого отряда. Правда, долгое время в средствах массовой информации говорили о том, что эту операцию провели исключительно спецподразделения КГБ.
Например, совсем не давно, уже в конце девяностых годов, в телевизионной, московской передаче, если мне не изменяет память, «Дворцовые тайны Кабула», бывшие сотрудники КГБ, принимавшие участие в подготовке и проведении этой операции, рассказывали подробно о ней телезрителям, и при этом даже не упомянули «мусбат», который там был основной ударной силой.
На мой взгляд, наиболее точно и правдиво, эти события отражены в публикации «Операция Шторм», О.Кривопалова, записанной им со слов одного из руководителей операции, генерал-майора Колесника В.В. А также в белорусском журнале «Армия», очерк журналиста П.Лёгкого, записанный со слов непосредственного участника штурма, командира роты «мусбата», Владимира Шарипова. Но наиболее полно и документально всё это отражено в книге Владимира Кошелева «Мусульманский» батальон ГРУ»,
После прибытия из Афганистана офицеров «мусбата» стали потихоньку отправлять назад в пехоту. И заменять их офицерами из бригады. Отправили, после выздоровления, и Володю Шарипова, а в пехоте его сразу отправили в Афганистан. Но повоевал он там не долго, как только в особом отделе узнали об этом, немедленно вернули его в Союз. А вдруг попадёт в плен и все тайны выдаст. Володя хоть попал в боевые части, а командира отряда Холбаева отправили служить в один из районных военкоматов Ташкента. Уж не помню, кто сказал:
Нужен тот, кто нужен.
Нужен, когда нужен.
Нужен, пока нужен.
В январе месяце 1979 года в Чирчике была сформирована отдельная рота специального назначения 40 Армии. Её первым командиром стал Рафик Латыпов. Командиром одной из групп стал Григорий Иванов, тоже с нашей бригады. Да и прапорщики, заместители командиров групп были наши ребята. Но, к сожалению, кроме Сергея Рычкова, других фамилий не помню.
В этом же месяце к нам приехал лектор Глав. ПУР-а (Главное Политическое Управление СА), целый капитан первого ранга. Он с упоением нам рассказывал, как здоровые силы армии и народа в Афганистане смели Амина. А в зале хохот. К этому времени «мусульманский» батальон уже вернулся из Афгана, и его офицеры находились в зале.
Когда он рассказывая о международной обстановке, упомянул английский стратегический бомбардировщик «Хариер», на самом деле это истребитель с вертикальным взлётом и посадкой, я не выдержал и назвал лекцию парашей. Кто-то донёс, паршивая овца в любом стаде есть.
Я скажу, что мы ни когда не боялись рассказывать анекдоты и про партию и про Брежнева, и всё это открыто в курилке. И это считалось нормальным. А тут вдруг меня вызывает особист, сволочь, сволочью. Он не своей работой занимался, а компромат собирал на офицеров. Чуть раньше он сожрал прекрасного офицера, немца по национальности, Сашу Гартунга.
Саша был его сосед по лестничной площадке. И когда эта дрянь выясняла отношения со своей женой с помощью рук он вмешался. В течение месяца этот подонок нашёл у него дальних родственников в Канаде. Сашу убрали в стройбат. В 1986 году, уже, будучи начальником УНР, он приезжал ко мне в гости в Батуми. Саша страшно переживал, что его убрали из спецназа. Так этот негодяй испортил человеку всю жизнь.
