и целый ряд мер по поощрению частных капиталовложений, особенно долгосрочных в промышленность и туризм. Деятельность частного капитала лишь несколько ограничивалась в банковском и страховом бизнесе, оптовой и внешней торговле, а также в рыболовстве.
Таким образом, без того, чтобы прибегать к каким-то радикальным социалистическим мерам властям удалось увеличить государственные доходы с 45 миллионов восточнокарибских долларов в 1978 году до 54 в 1981 году [165].
Что касается банковской системы, то революционное государство унаследовало от Гейри государственный сельскохозяйственный банк и добавило к нему Национальный коммерческий банк, созданный на базе «Канадского имперского коммерческого банка» (прекратившего операции в 1979 году). В государственную финансовую систему вошел и созданный на базе «Королевского банка Канады» (также прекратившего операции на Гренаде) Гренадский коммерческий банк. Частный банковский бизнес представляли английский гигант «Барклайс» и еще несколько кредитных учреждений, чьи операции на острове носили, однако, спорадический характер.
Госбанки были призваны финансировать намеченные государством программы по модернизации и диверсификации экономики, причем кредиты получали в основном частные предприятия и кооперативы. Уже в 1979 году таким образом на инвестиции удалось направить 16 миллионов долларов – в два раза больше, чем при Гейри [166].
С каждым революционным годом отпускаемые на инвестиции государственные средства еще больше возрастали. Правда, частный бизнес свои инвестиции сокращал. В 1980 году частники осуществили капиталовложений на 5.8 миллионов долларов США, а в 1983 – на 3.5 миллиона [167]. В этот же 1983 год – последний год революции – государство инвестировало в экономику 29.5 миллиона долларов США.
Так как для программ инвестиционного развития Гренаде приходилось импортировать много оборудования, химикатов и удобрений, то баланс внешней торговли был отрицательным. Например, в 1983 году при экспорте размером в 39 миллионов долларов США Гренада ввезла товаров на 74.3 миллиона. Но это абсолютно нормально для всех стран, проводящих модернизацию экономики. Например, США имели отрицательный баланс внешней торговли на протяжении всей первой половины XIX века.
Для регулирования импорта государство учредило специальный орган, выдававший лицензии на ввоз всех товаров частным фирмам. Таким образом, власти контролировали расходование иностранной валюты и цены на социально значимые товары, на которые были введены предельные нормы доходности при импортных операциях. В конце концов, государство монополизировало ввоз риса, сахара и цемента.
Помимо жесткого контроля над импортом поддерживать в норме платежный баланс помогали льготные кредиты и иностранная помощь.
Платежи по кредитам были мизерными и составляли крайне незначительную долю в бюджете. Например, в 1979 году Гренада выделила на обслуживание займов 0.3 миллиона долларов США, в 1980 году – 0.5, в 1981 – 0.6, в 1982 – 0.9, в 1983 – 1.2 [168].
Хотя показатель соотношения внешнего долга по отношению к ВВП вырос с 13.2 % в 1979 году до 58.3 % в 1983 году, это все равно было гораздо лучше, чем в Западной Европе и большинстве развивающихся стран.
Главной причиной инвестиционной осторожности частного сектора были угрозы вторжения со стороны США, ставшие приобретать реальный характер уже весной 1981 года. Да и вкладывали частники в основном не в промышленность и сельское хозяйство, а в сектор услуг и строительство.
Таким образом, насчет денег на инвестиции Гренаде было можно не беспокоиться. Проблема, которую так и не удалось решить за короткий период существования революционного правительства, была иной. В стране просто не было инженеров и квалифицированных рабочих, которые могли бы наладить быструю и бесперебойную работу поступавшего на Гренаду оборудования. Отсталая государственная служба, никогда не занимавшаяся серьезно экономическими планами развития страны, также не могла эффективно распределять средства.
Бишоп говорил о роли государства в экономике следующее: «Мы ни в малейшей степени не заинтересованы в том, чтобы государство пыталось управлять всеми секторами экономики. Это было бы невозможно. Огромные проблемы, которые мы и так уже имеем со складскими площадями, квалифицированным персоналом и прочими вещами в тех отраслях, куда мы уже вошли… четко показывают нам, что случится самый настоящий кошмар, если мы (государство) попытаемся торговать рисом или соленой рыбой или даже руководить фабрикой по производству кока-колы» [169].
Но в целом экономическая политика народного революционного правительства оказалась настолько успешной, что это признавали и американские эксперты, обычно обвинявшие всех левых в мире в экономической некомпетентности.
Здесь справедливости ради следует подчеркнуть, что если бы не Коард, который как министр экономики и финансов, работал практически 24 часа в сутки и требовал того же от подчиненных, макроэкономические результаты Гренады не были бы такими впечатляющими. Как специалист Коард пользовался уважением самых консервативных экономистов, например, из МВФ. Он быстро сбалансировал бюджет, который в 1978 году был сведен с дефицитом в 4 миллиона восточнокарибских долларов, а уже к концу 1979 года имел положительное сальдо в 2.9 миллиона восточнокарибских долларов.
В 1982 году МВФ признал, что унаследовав от Гейри разоренную экономику, революционное правительство Гренады «сконцентрировало внимание на критических проблемах, а его планы затрагивают наиболее перспективные сферы с точки зрения развития страны» [170].
Если Коард «делал» экономическую политику, то Бишоп ее очень умело разъяснял. Он пытался задействовать моральные стимулы для экономического роста там, где Коард мобилизовал материальные ресурсы.
Например, в августе 1979 года премьер Гренады он сказал в одном из интервью: «Нам надо предотвратить слепую веру (населения) в магические решения. Тот факт, что Гейри больше нет, отнюдь не означает больше посаженных кокосовых пальм, больше бананов, больше мускатного ореха и больше туристов.
Мы имеем в виду вот что: Вавилон пал, но небесное царство на землю еще не пришло (бросается в глаза, как Бишоп умело использовал близкие массам религиозные темы – примечание автора), хотя во власти и появились новые лица. У многих родилось такое отношение к труду: если Гейри все равно сворует все до цента, то зачем мне напрягаться на работе. Зачем платить налоги?
Мы же говорим людям: вы сами творцы революции. Теперь вам надо ее оберегать, так как именно ваши дети воспользуются ее плодами. Чем больше вы производите, тем больше от этого будет получать сами» [171].
Гренаде, которая всегда сильно зависела от мировой экономической конъюнктуры, сильно не повезло. В 1980 году в США, а затем и в других западных странах начался резкий экономический спад и цены на гренадские экспортные товары снизились. Мировой кризис продолжался до 1982 года включительно.
Например, во втором квартале 1980 года ВВП США снизился на 8 %(!). В июле 1980 года 7.5 % американцев не имели работы, а к декабрю 1982 года этот мрачный показатель вырос до 10.8 %. В отдельных штатах и городах ситуация была просто плачевной,
