Теперь к этому перечню добавляется и благосклонное упоминание Йегошуа Бин-Нуна в рассказе «Элогиста» о золотом тельце — ведь Йегошуа тоже был родом из колена Эфраима и его могила тоже находилась в Шхеме! Все это вместе окончательно убеждает, что автором «элогистского» текста, скорее всего, действительно был житель Израильского царства. Нельзя ли его опознать? Фридман утверждает, что это отчасти возможно.
Он выдвигает предположение, что этим автором был один из левитов города Шило — прежней (до Иерусалима) религиозной столицы еврейских колен. И вот как он это доказывает. При царе Давиде жрецы Шило чрезвычайно возвысились — из их круга вышел пророк Самуил, помазавший Давида в противовес Саулу; из их числа был и Авиатар, объявленный Давидом вторым иерусалимским первосвященником (наравне с Цадоком из Давидова Хеврона). При Соломоне, однако, жрецы Шило получили сильный удар: Авиатар был смещен со своего поста и изгнан из Иерусалима, и в результате левиты Шило потеряли свои места в иерусалимском Храме. Неудивительно, что они стали поддерживать сепаратистские стремления Йороваама — напомним, что инициатором восстания северных колен под руководством Йороваама был жрец из Шило, пророк Ахия.
Сыграв такую роль в создании независимого Израильского царства, левиты Шило, несомненно, рассчитывали на благодарность Йороваама, но они ее не получили. Напротив, Йороваам перенес религиозный центр своего царства в Дан и Бейт-Эль, создал там новые храмы (с золотыми тельцами как подножьями незримого бога), а жрецами в этих храмах назначил не левитов Шило, а «лично знакомых ему» людей. Как было не намекнуть царю и народу на несправедливость такой политики? Как было не напомнить о заслугах левитов Шило? Как было не осудить религиозные реформы Йороваама, пусть и в замаскированной форме рассказа о золотом тельце? Более того, намекая современникам, о чем в действительности этот рассказ, автор ввел в него (для облегчения расшифровки) прямую цитату из речи Йороваама. Загадочная фраза поклонников золотого тельца «Это Элогим твой, Израиль» дословно повторяет слова Йороваама в Первой книге Царств, произнесенные им в момент освящения золотых тельцов Дана и Бейт-Эля.
Но «Элогист» преследует своим рассказом и другие, уже чисто клановые цели. В этом рассказе снова и снова прославляется Моисей, спасший народ от гнева Господня, — а ведь левиты Шило вели свою родословную именно от Моисея. Есть в нем и другие примечательные детали. Как мы помним, инициатором ереси у «Элогиста» оказывается Аарон. На первый взгляд, странно, что главным еретиком объявляется первосвященник. Но если вспомнить, что левиты Шило наверняка ненавидели иерусалимского первосвященника Цадока, в пользу которого Соломон изгнал «их» Авиатара, а Цадок (как и другие левиты Хеврона) вел свою родословную от Аарона, то все становится на свои места: приписав Аарону зарождение ереси, «Элогист» заодно свел давние счеты со своими конкурентами из иудейского Иерусалима.
Напротив, в той версии тех же синайских событий, которую излагает «Ягвист», нет ни слова о неприглядных поступках Аарона. Более того, у него вообще нет истории с золотым тельцом. Зато у него мы находим неприкрытый выпад против жрецов из Израильского царства — его вариант одной из главных заповедей гласит: «Не делайте себе богов литых» (Исход 34:17) — а ведь именно литые «боги» (точнее — подножья Бога) стояли в храмах Дана и Бейт-Эля. (У «Элогиста» та же заповедь звучит иначе: «Не делайте предо Мною богов серебряных или богов золотых» (Исход 20:23), что обращено не только против Йороваама, но и против Соломона, в Храме которого служившие аналогичными подножьями Бога херувимы были хотя и не «литыми», но позолоченными.) Эта религиозная распря вообще является одной из главных линий различия между двумя источниками. «Ягвист», например, превозносит важность Ковчега Завета, который был центральным и самым священным объектом Иерусалимского Храма, но даже не упоминает о Скинии Завета, сооруженной Моисеем; «Элогист», напротив, совершенно не упоминает о Ковчеге, зато подробно описывает устройство Скинии, перенесенной из Синая в Шило.
«Ягвист» всячески превозносит Аарона; «Элогист» продолжает свои нападки на него, рассказывая в 12-й главе Книги Чисел историю о том, как Аарон и его сестра Мириам упрекали Моисея за то, что он взял себе в жены «Эфиоплянку», и как Господь разгневался за это на них и даже наказывает Мириам временной проказой (у «Ягвиста», понятно, нет и следов этого эпизода). «Ягвист» сообщает, что Бог сказал Моисею: «Я… иду вывести [народ мой] из земли сей [из Египта]» (Исход 3:8), тогда как у «Элогиста» Господь освобождает народ не сам, а поручает это Моисею: «Итак, пойди… и выведи из Египта народ мой» (Исход 3:10).
Это разное отношение обоих авторов к Моисею и Аарону проявляется и еще в одном важном эпизоде — встрече Моисея с Богом у «несгораемого тернового куста», когда Бог открыл Моисею свое Имя. До сих пор мы для простоты говорили, что двух наших авторов отличают прежде всего различные наименования Бога, поэтому они так и называются: «Ягвист» и «Элогист». На самом деле это не вполне точно. В рассказе «Ягвиста» имя Ягве действительно проходит через весь текст от начала до конца. Но у «Элогиста» Бог называется «Элогим» только до Его встречи с Моисеем. А во время этой встречи, говорит «Элогист» (Исход 3:13–14): ««…сказал Моисей Элогим: вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: Элогим отцов ваших послал меня к вам». А они скажут мне: «Как Ему имя?» Что сказать мне им? И сказал Элогим: Я есмь Сущий /Ягве/» — или, на иврите, «эхье ашер эхье» («Я есть [пребуду], кто Я есть [пребуду]»). И далее: «Так скажи сынам Израилевым: Ягве [ «эхье»] Элогим послал меня к вам». С этого момента и далее Бог в рассказе «Элогиста» именуется Ягве-Элогим (или даже просто Ягве, как, например, в рассказе о золотом тельце, когда Аарон сразу же после «людей», только что называвших тельца словом «Элогим», говорит, указывая на того же тельца: «Завтра праздник Ягве».
Этой постепенной смены имен еврейского Бога — Элогим, затем Ягве-Элогим и, наконец, просто Ягве — нет у «Ягвиста». У него вообще нет истории открытия Богом своего Имени Моисею. Как мы уже сказали, «Ягвист» не очень жалует Моисея. Если бы в нашем распоряжении была только его версия, роль Моисея в еврейской истории, возможно, вообще выглядела бы совершенно иначе. Для «Элогиста», напротив, Моисей — центральный персонаж этой истории. Бог к нему благосклонен больше, чем к кому-либо другому, включая Аарона, Бог посылает его вывести евреев из Египта, Бог именно ему открывает свое Имя. «Элогисту» важно подчеркнуть, что только со времен Моисея евреи узнали настоящее имя Господа. Но он допускает, что до этого времени Бога называли Элогим. Иными словами, он снова отдает дань традиции Израильского царства, где многие евреи под влиянием местных ханаанейцев поклонялись одновременно Ягве и Баалу (даже царь Йороваам, как мы видели, поставил у подножия Ягве «литых тельцов», то есть молодых быков, которые в ханаанской мифологии были символами Баала).
«Ягвист», как мы видели, не знает всех этих уступок — для него Ягве есть Ягве, и свое Имя он впервые открыл евреям не через Моисея, а еще через праотца Авраама. Знаменательно, однако, что оба автора, в конечном счете, одинаково преданны одному и тому же Богу — еврейскому Ягве. Это говорит об их глубоком религиозном сходстве. Оба одинаково нетерпимы к ереси идолопоклонства и отступления от монотеизма, В сущности, их религиозные различия состоят лишь в том, что один старается возвысить Моисея и исподтишка бросить тень на Аарона, тогда как другой довольно мало и сухо говорит о Моисее, но Аарона в обиду дать не хочет; один осуждает иерусалимских золоченых херувимов, а другой — израильских «литых богов». Каждый использует для этого общую древнюю традицию, выбирая из нее удобные для его целей детали и опуская неудобные; но важнейшие, основополагающие элементы этой традиции (сотворение мира, потоп, история праотцев, исход из Египта) сохраняют оба.
Особенно тщательно оба сохраняют — и особенно детально излагают — все, что относится к закону и заповедям. Это позволяет думать, что оба они — из сословия жрецов. И если верно предположение, что «Элогистом» был человек из Израильского царства, жрец из города Шило, считавший себя потомком Моисея, то следует, видимо, по аналогии предположить, что «Ягвистом» был (судя по всему, что мы теперь о нем знаем) человек из Иудейского царства, священник из рода хевронских жрецов, которые вели свою родословную от Аарона.
Два левита — случайно ли это? Некоторые исследователи предлагают этому факту любопытное объяснение. Они выдвигают предположение, что основная масса еврейских колен так и осталась в Ханаане со времен праотцев, а в Египет ушло и там попало в рабство только колено Леви. Они основывают это предположение на том, что именно среди этого колена часто встречаются египетские имена типа Моше, Хофни и т. п. Возможно, они-то и создали культ Ягве и стали его истовыми поклонниками. Когда эти левиты вышли из Египта и, ведомые Моисеем и Аароном, устремились в Ханаан, то здесь они встретились со своими сородичами — поклонниками Элогим, уже поделившими между собой всю землю. В компенсацию за отсутствие территории они были сделаны жреческим сословием и в этом качестве стали утверждать среди остальных еврейских колен свой культ Ягве и его бескомпромиссно-суровый монотеизм.
