К практической деятельности Мольтке обычно давал лишь общие указания и директивы, а детальная работа выполнялась уже подчиненными ему начальниками отделении. Наконец, им же поручалась и специальная проработка тех или иных вопросов.
Таким образом, от сотрудников Большого генерального штаба Германии его начальником требовалось широкое военное образование, логичность мысли, уменье кратко и ясно и без шаблона выражать ее, уменье принимать соответствующие решения, и ко всему этому--отличная четкая исполнительная работа. На ряду с этим, помощники Мольтке должны были обладать соответствующими энергией и характером, чтобы быть «полубогами», на роль которых их готовил начальник генерального штаба.
В его понятиях и ко всему отмеченному выше, «полубог» должен отличаться скромностью, молчаливостью, отсутствием стремления выделиться как на службе, так и вне ее, но он обязан быть твердым в своих действиях при любой обстановке. Сам Мольтке показывал в этом пример, заслужив эпитет «молчальника». Однако, не все помощники отличались указанными достоинствами и иногда вступали в довольно страстный спор со своими противниками, будь то лица командного состава или политические деятели. Борьба выводила из равновесия этих представителей германского Олимпа. Всем известен случай из войны 1870 года, когда будущий германский канцлер, а тогда начальник штаба Х корпуса, Каприви хлыстом создал историческую славу командиру кавалерийской бригады Бредову, послав его этим веским аргументом в атаку. Правда, наши современники отмечают скромность Каприви, не афишировавшего свой поступок и предоставившего все лавры Бредову (А. Свечин «История воен. искусства» ч. Ш, стр. 129). но для нас этот случай довольно характерен, показывая, какие приемы применялись «молчальниками» германского генерального штаба в целях воздействия на командные инстанции.
По другим источникам, Каприви послал хлыстом в атаку не Бредова. а командира другой кавалерийской бригады Редерна. С Бредовым же в смысле его понуждения к атаке, вел «крупный разговор» Фойгт-Ретц – начальник штаба III корпуса Альвенслебена. Говорим это лишь для установления факта, но сама суть его не меняется.
В 1870 году генеральный штаб уже чувствовал почву под ногами и мог пускать в дело хлыст для «скромного» и «молчаливого» управления войсками, выявляя тенденции, кои были заложены в него знаменитым Мольтке. Нам думается, что, испытав подобный образ управления генерального штаба, Бредов и Редерн жали сочувственно руку Бисмарку, которому не страшны были хлысты «полубогов». Если сам Мольтке отличался изящными манерами и танцами, столь необходимыми для салонов, то его сотрудники, во всяком случае, в поле этих качеств не выявляли, да и не только в поле.
Мы отнюдь не хотим обвинять «полубогов» в отсутствии у них «хорошего тона», наоборот, отмечаем в них сильный характер, энергию, но вместе с тем не можем и согласиться с подобными приемами воспитания к себе уважения и подчинения своей воли.
Так или иначе, мы должны отметить, что сотрудники Мольтке: 1) не чуждались политики; 2) отличались широким военным образованием; 3) были людьми с характером и 4) в своей деятельности проявляли большую работоспособность и технический навык.
Со смертью своего начальника штаба, его ближайшие помощники оказались у кормила власти не только военной, но и гражданской. Следуя заветам своего учителя, они продолжали держать на надлежащем уровне военную подготовку своих помощников, но в политических самостоятельных выступлениях начали терпеть крах (Вальдерзее, Каприви).
Политический крах не оказался без последствий на следующем поколении германского генерального штаба, начавшего свою деятельность до вступлением в должность начальника генерального штаба Шлиффена.
«Нашим учителем и воспитателем для «великой современной войны» был фельдмаршал фон Шлиффен», – так свидетельствует наш современник Куль в своем труде «Германский генеральный штаб».
В предшествующей главе мы отчасти познакомились со взглядами Шлиффена на роль полководца. В паши рамки не входит давать облик самого Шлиффена, но к взглядам его мы будем не раз возвращаться. В данное время для нас интересны те требования, кои предъявлялись им к своим ближайшим сотрудникам. Многие из последних, находясь при Шлиффене уже на высоких должностях, а иные начав службу при нем, выявили себя так или иначе в мировой войне.
Прежде всего, мы должны отметить, что, плохо устанавливая связь с политикой, Шлиффен вел свою собственную политику, но, что называется, про себя, изредка выявляя ее перед своими сотрудниками. Поняв на судьбе своих предшественников, что активное вмешательство в политику чревато последствиями, начальник генерального штаба старался не выявлять своего лица, а тем более втягивать в это своих ближайших сотрудников. Поэтому вполне понятно приведенное нами заявление Людендорфа, что он политическими партиями не интересовался.
Как известно, после мировой войны на генеральный штаб не только Антанта, но даже и в Германии многие политические деятели возвели обвинения в мировой катастрофе, и он, как признанный виновник войны, оказался стертым с лица земли. Таким образом, наше заявление, что генеральный штаб в Берлине оказывался чуждым политике, как будто страдает неточностью. Охотно спешим исправить свою ошибку. Вернее, нужно сказать, что германский генеральный штаб вел свою военную политику, основанную на милитаризме, без учета «первичного» в ней, и в своих политических предпосылках был безусловно безграмотен. Политика генерального штаба была «казенного» образца была политикой специалистов своего дела, но не государственных людей. Мышление последних не было свойственно представителям германского генерального штаба, ибо оно и не развивалось их начальником Шлиффеном.
Главные устремления Шлиффена были направлены на надлежащую подготовку инструмента войны – армии, и ее мозга – генерального штаба.
В идейной части своей работы Шлиффен не нуждался в советниках и помощниках, оберегая в этом свой авторитет, но в то же время он стремился развить у них широкий военный кругозор, давая задачи, по своему оперативному замыслу далеко выходящие из круга их деятельности.
Требуя принятия самостоятельных решений при ясном понимании всей обстановки в совокупности, т.е., иными словами, развивая военный кругозор своих сотрудников, Шлиффен предъявлял к ним суровые требования и в технической, детальной части работы.
Куль свидетельствует, что «от своих подчиненных он (Шлиффен) требовал очень многого, соответственно своей собственной необычайной работоспособности».
«В течение нескольких лет под Рождество в моей квартире раздавался звонок – продолжает Куль, – специальный курьер приносил мне рождественский подарок от графа Шлиффена – большой набросок военного положения (обстановка), с задачей составить проект операции. Он был бы очень удивлен, если бы оконченная работа не была вручена ему вечером в первый день праздника. На второй день праздника присылалось продолжение задачи. Воскресенье и праздничные дни, по его мнению, были предназначены для таких работ, которые можно исполнить, не отрываясь текущими делами».
«Его память была необычайна. Насколько он сам был в курсе всех отраслей работы, настолько же он требовал от начальников отделении точной осведомленности во всякое время. Противоречия с предыдущими докладами от него никогда не ускользали. В таких случаях даже через год он возражал: «Вы же мне говорили тогда-то то-то и то-то».
«Таким образом, каждый из нас приучился быть весьма и весьма начеку. Удовлетворить его было очень трудно: мало кого он находил прилежным. О многих он отзывался резко и саркастически. Тонкий наблюдатель и знаток людей, он был склонен относиться к массе отрицательно, но, кто заслужил его доверие, того он определенно ценил».
Отмечая молчаливость Шлиффена в жизни, Куль говорит, что «он сознательно старался поменьше быть на виду. Того же требовал и от офицеров генерального штаба: «офицер генерального штаба должен больше быть таковым, чем казаться».
Выше мы уже коснулись того, что даже по праздникам ближайшие сотрудники Шлиффена обязаны были совершенствоваться в военном деле, решая задачи. В остальное время начальник генерального штаба вел также интенсивную подготовку своих помощников. То же решение задач, военные игры, полевые поездки со строгим и саркастическим разбором – все это вело к внедрению в помощников как своих идей, так и воспитанию в них воли к победе, развитию современных приемов управления и работы.
«Непогрешимы мы не были, но прилежны были. Поруганный милитаризм был в сущности только упорной работой генштаба», – так ныне говорит один из бывших помощников Шлиффена – Куль.
Преемник Шлиффена на посту начальница генерального штаба – Мольтке (младший), по свидетельству своих современников, был далек от своего предшественника, но все же, сам отличаясь требовавшимися от работники Большого генерального штаба качествами, к тому же вел и своих помощников, одним из которых на должности начальника оперативного отделении был известный Людендорф.
