Весной 1930 года ее часто посещала молодая англичанка, назвавшаяся Лилли Коссли-Бэтт, которая утверждала, что она в действительности вдовствующая графиня Хантингтон, в настоящее время являющаяся специальным корреспондентом газеты «The Times». Семейство Дженнингс принимало ее, не подозревая, что она, делая вид, что помогает их гостье, на самом деле действовала против нее. Они почти полностью доверились этой женщине, но в июле «графиня» была разоблачена как мошенница, это потрясло Анну Андерсон и привело ее в исступление.
Незадолго до этого ей подарили двух маленьких попугаев, которые значили для нее больше, чем любая человеческая компания, хотя она всю жизнь любила животных. Теперь в приступе гнева она нечаянно наступила на одного из них и раздавила его. В результате — истерика, которая продолжалась всю ночь. Ее хозяева, в конце концов, потеряли терпение и решили отправить «Анастасию» в больницу. Были приглашены три доктора, чтобы подписать документ, который давал возможность, отправить ее в психбольницу, пребывание в которой стоило достаточно дорого. После того, как ей привиделась толпа мужчин, врывающихся в ее комнату, Анну Андерсон связали, посадили в автомобиль и отправили в санаторий «Четыре ветра».
Пребывание в «Четырех ветрах» положило конец романтическому образу «Анастасии», как сказочной принцессы. В августе 1931 года Анна Андерсон отправилась в другое тайное путешествие — на этот раз из Нью-Йорка, на борту германского лайнера в каюте № 90. Благодаря своим американским друзьям в Германии, она была помещена в психиатрическую больницу Илтен, около Ганновера.
Можно было бы ожидать, что возвращение в Европу положит конец насилию над ее характером, положит конец ее заблуждениям, хотя Анна Андерсон и сказала своим новым немецким докторам, что она была Анастасией, они не считали ее сумасшедшей.
Наоборот, директор санатория так писал датскому министру Цале: «По нашим наблюдениям, о сумасшествии не может быть речи…» Она свободно могла бы оставить Илтен, если бы захотела, но, поскольку оплата ее пребывания в санатории присылалась из Америки, она продолжала оставаться там еще какое-то время. Период, который теперь начался, был насыщен и новыми спорами, и новыми попытками опознания.
На одного из докторов в Илтоне она произвела такое впечатление, что он рассказал о своем мнении кайзеру Вильгельму во время праздника в Голландии. Результатом было посещение Анны Андерсон женой кайзера, которая высказала сочувствие и отнеслась к ней серьезно. Другим ее посетителем был принц Сакс-Альтенбургский, который потерял своих двоюродных братьев во время революции. Он оставался советником и защитником Анны Андерсон в течение почти 40 лет.
Когда она оставила Илтен в июне 1932 года, то вступила в четвертую фазу своей жизни — тринадцать сравнительно спокойных лет, и жила как гость европейской аристократии.
Но с ее возвращением в Европу ее враги оживились снова. Одним из примеров их тактики было сообщение в новостях, что Анна Андерсон призналась, что была в действительности румынской актрисой. Рассказывали, что какие-то люди приехали тайно в Екатеринбург и выкопали тела членов императорского семейства. Скелет Анастасии, подозреваемой русской, буквально был вынут из шкафа. Адвокат Анны Андерсон потребовал извинения от газет, которые опубликовали это, а так же за статью, которую опубликовала в сентябре 1932 года «The News of the World».
Источником сообщения, по словам газеты, был юридический представитель Романовых, живущий в Париже. Тридцатые годы дали начало, несмотря на собственную апатию Анны Андерсон, длительной юридической борьбе за ее признание Анастасией.
В 1933 году Берлинский суд выдал сертификаты на наследство царя его родственникам. В их число попали сестры царя Ксения и Ольга, его свояченица графиня Брасова. В Германии был брат царицы, Великий князь Эрнст Людвиг Гессенский, и его сестра Ирена, принцесса Прусская. В Англии была другая сестра, Виктория, маркиза Милфорд Хавен, также участвовавшая в дележе наследства.
Суд в 1937 году дал этим родственникам право разделить между собой то, что осталось из денег царя в Германии. Там оставалось каких-то 300 000 рейсхмарок (6000 фунтов стерлингов в послевоенной валюте), находившиеся в банке Мендельсона. Один из сертификатов наследства должен был быть выдан Великой княжне Анастасии, которая умерла, но банк знал о претензиях Анны Андерсон и написал ей, чтобы предупредить ее.
Помощь поступила с неожиданной стороны — от высших немецких дипломатов. Альбрехт Бернсторф и доктор Курт Рицлер, который был главным советником в немецком посольстве в Москве, когда Романовы исчезли, порекомендовали доктора Пауля Леверюоена, одного из лучших докторов Германии. По его совету была написана в 1938 году петиция для изъятия сертификата наследства, которое предполагало смерть Анастасии. Сумма была небольшой, из-за нее не стоило «ломать копья» — это была просто попытка установить юридически личность «таинственной незнакомки «как младшей дочери русского царя, а не чтобы разбогатеть.
В 1941 году в Центральном Берлинском суде дело было проиграно, и его передали в Верховный суд. Но произошла задержка из-за начавшейся войны; к тому же контору доктора Леверкюена разбомбили; затем, в результате наступления русских, Анна Андерсон оказалась в зоне, занятой советскими войсками, и боялась за свою жизнь.
Ее спас ее друг принц Фредерик, использовав Красный Крест, и после того, как она прошла через лагерь для беженцев, она благополучно осела в Шварцвальде, в декабре 1946 года. Но эра, когда она пользовалась гостеприимством в роскошных домах, почти закончилась. Принц Фредерик, ее главный защитник, лишился своей собственности, которая оказалась в Восточной Германии, и сам оказался беженцам. На свои сильно уменьшившиеся деньги он купил Анне Андерсон, хижину, ранее служившую армейской казармой в Унтерленгенхаргт. Это случилось через четверть века после того как «Анастасию» вынули из берлинского канала. Личность ее все еще не была установлена, и пора было начинать новую жизнь. Но в возрасте 46 лет, как предполагалось, установить ее личность было трудно.
История Анастасии легла в основу знаменитого Голливудского фильма. Анна Андерсон за этот фильм получила значительную сумму денег, часть из них была использована для оплаты работы юристов, которые работали на нее бесплатно в течение двадцати лет. Расходы на создание этого фильма и эксцентричность предполагаемой его героини, «Анастасии», привлекли нежелательное внимание международной прессы. Журналисты заглядывали в хижину, пытались ее фотографировать, донимали ее расспросами; повозки, нагруженные туристами, сновали между Штутгартом и ближайшей железнодорожной станцией.
Бывший гость Лонг-Айленда превратился в послевоенного отшельника Шварцвальда. Анна Андерсон избегала всяческих контактов и заперлась в доме вместе с пожилой компаньонкой. Она использовала остатки денег, полученных после съемки фильма, для того чтобы построить себе небольшую «дачу» около своей старой хижины.
В 1960 году был построен маленький домик, оснащенный современными удобствами. Мебель была подарена немецкими аристократами, почти полностью, включая кровать, которая принадлежала свекрови королевы Виктории, прабабушки реальной Анастасии. Но, по привычке, Анна Андерсон продолжала спать на диване, когда кошки десятками занимали королевскую кровать. Охраняемая четырьмя свирепыми борзыми, она отгородила себя от внешнего мира. Все ее королевство состояло из клочка земли рядом со старой хижиной, и она, затратив много сил и энергии, пыталась сделать так, чтобы он выглядел привлекательным.
Но все же Анна Андерсон не смогла полностью отгородиться от мира. Юридические процедуры, которые, как она оптимистически представляла, должны были подтвердить ее личность, работали против нее. Петиция, требующая получение сертификата на наследство, все еще находилась в суде до 1957 года, хотя она предусматривала раздел между родственниками ничтожной суммы всего в 1000 фунтов.
Само по себе написание такой петиции было неудачным решением, и один из судей Берлинского Апелляционного суда предложил новый подход к делу. Он заявил, что в деле есть достаточно оснований, чтобы возбудить дело для признания истца Великой княжной Анастасией. Это был совершенно новый поворот в деле. Требовалось, чтобы кто-то выступил в качестве ответчика. Прошло много времени, многие из семейства умерли, и участие в этом деле легло на плечи младших родственников. Список потенциальных ответчиков включал детей сестры царицы, Виктории — лорда Моутбэтэ-на, его сестру греческую принцессу Эндрю и королеву Швеции Луизу.
Юристы Анны Андерсон настояли, чтобы судебный процесс проходил в чисто немецких национальных рамках. Поэтому ответчиком стала одна из родственниц царицы. У этой Дамы было сложное имя — «Барбара, княгиня Кристина Людвиг Мекленбургская, принцесса Гессенская и Рейнская, принцесса Прусская». Она даже родилась через два года после исчезновения Романовых, но теперь она становилась формальным обвинителем по делу Анны Андерсон. Со стороны мужской части семейства обвинение поддерживал принц Людвиг Гессенский и Рейнский.
