Стаки. Верит ли ваша группа в то, что режим Кастро не является всего лишь прикрытием советской колонии в Западном полушарии?
Освальд. Кастро — независимый лидер независимой страны. У него есть связи с Советским Союзом. Но это не означает, что он зависит от России. Он ведет торговлю со многими государствами, включая Великобританию, в определенной степени Францию и рядом стран Западного полушария. Он даже торгует со многими независимыми государствами Африки. Поэтому вы не можете сказать, что он русская марионетка… Я думаю, что это очень наглядно проявилось во время октябрьского кризиса (имеется в виду Карибский кризис 1962 года. — Авт.), когда Кастро очень твердо сказал, что, несмотря на то, что премьер Хрущев настаивал на односторонних инспекциях ракетных баз на Кубе (имеются в виду американские инспекции. — Авт.), он, Кастро, отказался (такие подробности мог знать только человек, очень внимательно следивший за политическими событиями. — Авт.)…
Стаки. Вы считаете режим Кастро коммунистическим?
Освальд. Они сказали… что являются марксистской страной. С другой стороны, так же себя называет Гана и многие другие страны в Африке. Каждая страна, которая вырывается из феодализма, как Куба, обычно экспериментирует с социализмом, марксизмом. Поэтому, например, Великобритания национализировала медицину. Вы не можете утверждать, что Кастро в настоящее время является коммунистом, так как он пока не развил свою страну, свою систему до этой стадии. У него пока и не было шанса стать коммунистом. Он экспериментатор, человек, который пытается найти лучший путь для своей страны. Если он выберет социалистический, марксистский или коммунистический порядок, то только народ Кубы может судить об этом. У нас нет права судить об этом…
Стаки. Мистер Освальд, будете ли вы думать по-другому, если деятельность местного отделения Комитета за справедливую политику в отношении Кубы будет приносить пользу коммунистической партии или целям мирового коммунизма?
Освальд. Вы, наверное, считаете этот вопрос каверзным. Но я все же попытаюсь на него ответить. Моим личным идеалам не отвечает поддержка коммунизма. Поддержка идей международного коммунизма не отвечает идеалам Комитета за справедливую политику в отношении Кубы. Нас эта проблема не занимает. Мы занимаемся Кубой. Мы ни при каких обстоятельствах не верим в то, что отстаивая наши идеи в отношении Кубы, наши прокастровские идеалы, мы не являемся приверженцами демократии. Как раз наоборот…»
Стаки в присутствии Освальда сократил пленку до четырех с половиной минут и пообещал, что ее прокрутят сегодня же. Довольный Освальд ушел домой, а Стаки показал интервью главному редактору. Оба сошлись во мнении, что Освальд талантливый пропагандист, и именно поэтому главный редактор отказался давать материал в эфир. Он предложил Стаки устроить в прямом эфире дискуссию Освальда с местными антикоммунистами и кубинскими эмигрантами.
На Освальда началась настоящая охота. Стаки предоставил пленку с полным интервью Освальда в распоряжение ФБР. Там ее скопировали, а потом соединили Стаки по телефону то ли с главой новоорлеанского офиса ФБР, то ли с его заместителем (Стаки не запомнил фамилию, что странно для журналиста). Тот прямо по телефону зачитал Стаки выдержки из досье Освальда, включая пребывание последнего в СССР и его попытки отказаться от американского гражданства. Факт сам по себе просто беспрецедентный, тем более что ФБР якобы только что обнаружило Освальда в Новом Орлеане.
ФБР же порекомендовало Стаки привлечь в качестве участника дискуссии ведущего местного антикоммуниста Эдварда Батлера, возглавлявшего Информационный совет Америки. Эта организация, тесно связанная и финансируемая спецслужбами, поставляла антикоммунистические передачи для средств массовой информации Латинской Америки. Батлер связался с кем-то в Вашингтоне (комиссию Уоррена не заинтересовало, с кем) и получил подробные материалы на Освальда, включая вырезки из газет 1959 года о «побеге» бывшего морского пехотинца в СССР.
Третьим участником дискуссии был, естественно, Карлос Брингуэр, который тоже принял живейшее участие в облаве на своего противника. Он подослал к Освальду домой молодого кубинца, который представился сторонником Кастро и проговорил с Освальдом целый час. Интересно, Освальд потом сказал Марине, что человек был подослан либо кубинскими эмигрантами, либо ФБР. Тем не менее Освальд рассказал ему массу подробностей из своей жизни.
Итак, капкан был поставлен и захлопнулся он 21 августа 1963 года. Освальд появился на радио, несмотря на жуткую новоорлеанскую жару, в теплом сером фланелевом костюме советского производства (другого у него просто не было, в Америке он на собственный костюм заработать не смог). Затем появились Батлер и Брингуэр. В руках у них были толстые папки с документами (Освальд пришел с одним блокнотом). Брингуэр попытался принудить противника к капитуляции, сказав, что не имеет ничего против него лично, а лишь не согласен с его политическими взглядами. Но Освальд держался крайне уверенно. Его не смутил даже его собственный справочник морского пехотинца, который Брингуэр принес с собой. Он усмехнулся и произнес: «Послушай, Карлос, не пытайся использовать в наступательном плане этот справочник. Он уже устарел, и ты потерпишь фиаско». Однако фиаско потерпел сам Освальд. Как только гости были представлены радиослушателям, слово взял Стаки, который мастерски разыгрывал обманутого «перебежчиком» Освальдом доверчивого журналиста.
«Стаки… Мистер Батлер обратил мое внимание на некоторые вырезки из газет, где говорится, что мистер Освальд хотел отказаться от своего американского гражданства в 1959 году и стать советским гражданином. Есть и другая вырезка, датированная 1962 годом, говорящая, что мистер Освальд вернулся из Советского Союза со своей женой и дочерью, прожив там три года. Мистер Освальд, это правда?
«Вашингтон ивнинг стар» от 31 октября 1959 года на первой странице сообщила, что бывший морской пехотинец Ли Харви Освальд, проживавший по 4936 Коннэли-стрит, Форт-Уорт, Техас, сдал свой паспорт в американское посольство в Москве и подал ходатайство о принятии советского гражданства. Мне кажется, что если вы сдали паспорт в посольство, то тем самым вы отказались от своего гражданства.
Освальд был уничтожен. Разоблачен в прямом эфире как предатель. Его региональная организация FPCC была разгромлена. Стаки пригласил Освальда после прямого эфира на пиво в ближайший бар. Освальд рассказывал своему недавнему оппоненту, как он пришел к марксизму. А именно через «Капитал» Маркса, а не под влиянием своих родственников, как думал Стаки («они типичные новоорлеанцы»). Репортер еще раз убедился, что Освальд считает себя интеллектуалом и думает, что живет в мире существ, гораздо ниже его по интеллектуальному уровню. В целом у журналиста сложилось впечатление, что Освальд даже испытывает некоторое облегчение после провальной для него дискуссии. На него тяжелым грузом давила необходимость скрывать свое пребывание в СССР. Его мучил страх разоблачения. Теперь скрывать было уже нечего.
Домой в тот день Освальд вернулся подавленным. Он никак не ожидал от своих противников столь кропотливой работы по выявлению подробностей его биографии. На комитете можно было ставить крест. Но что же делать дальше?
28 августа 1963 года Освальд, которого муж Рут Пэйн уверенно называл троцкистом, пишет письмо руководителям компартии США.
«Уважаемые товарищи!
Пожалуйста, дайте мне совет по проблемам персональной тактики.
В 1959 году в Москве я легально пытался выйти из гражданства Соединенных Штатов в пользу советского гражданства. Однако я не довел соответствующие формальности до конца.
Вернувшись в США в 1962 году и бросившись в борьбу за прогресс и свободу в Соединенных Штатах, я хотел бы знать, стоит ли мне, по вашему мнению, продолжать борьбу, отягощенную моей прошлой биографией. Могу ли я по-прежнему в этих условиях бороться с реакционными силами в открытую или мне надо постоянно находиться в тени и в подполье?
Наши оппоненты могут использовать тот факт, что я жил в СССР, против любого дела, к которому я присоединюсь, они могут сказать, что организация, членом которой я являюсь, контролируется русскими и так далее. Я уверен, вы меня понимаете.
Конечно, я могу открыто заявить (если подвергнусь давлению по этому вопросу), что я хотел выйти из американского гражданства в качестве личного протеста против политики правительства США по поддержке диктаторских режимов. Что, по-вашему, мне надо делать? Какая тактика в целом является лучшей?
Надо ли мне полностью отказаться от любой прогрессивной деятельности?
Здесь в Новом Орлеане я являюсь секретарем местного отделения Комитета за справедливую политику в отношении Кубы. То есть занимаю позицию, которую я, честно говоря, использовал для продвижения коммунистических идеалов. Во время шоу на местном радио я был атакован представителями кубинских эмигрантских организаций за то, что я жил в Советском Союзе.
