Охваченные любопытством, Гренинг и его товарищи решили не «идти домой», а вместо этого укрыться в темноте. Они увидели, как эсэсовец надел противогаз и засыпал гранулы «Циклона Б» в люк на стене. Изнутри слышался гул голосов, который потом «перерос в крик», но через минуту все стихло: «Затем один человек, не знаю, офицер или нет, встал и подошел к двери, где было смотровое отверстие, посмотрел внутрь и проверил, все ли в порядке, все ли мертвы». Гренинг описывает свои чувства в тот момент, когда вплотную столкнулся с дикой практикой убийства, так: «Как будто прямо перед тобой два грузовика с грохотом разбиваются на автостраде. И ты спрашиваешь себя: “Разве такое должно было случиться? Неужели это было нужно?” Но, конечно, под влиянием все того же убеждения: “Что поделаешь, на войне как на войне”, мы говорили: “Это же наши враги”».
Позже Гренинг стал свидетелем сжигания трупов: «Один товарищ сказал: “Пойдем со мной, я тебе что-то покажу”. Я был так потрясен, что остановился в отдалении, метрах в семидесяти от костров. Языки пламени взметнулись вверх, и капо позже описал мне детали процесса. Это было так омерзительно – просто кошмар. Он шутил над тем, что при сгорании из тел, очевидно, выходят газы – из легких и еще откуда-то, от чего кажется, будто мертвецы подпрыгивают; его смешило, что половые органы мужчин неожиданно поднимаются». Вид газовых камер и сжигания трупов мгновенно разрушил комфортную жизнь, которую создал для себя Оскар Гренинг в Освенциме. Это произвело на него такое сильное впечатление, что Гренинг еще раз отправился к своему начальнику, унтерштурмфюреру СС (младшему лейтенанту), «австрийцу и в целом честному парню», и излил свои чувства. «Тот выслушал меня и сказал: “Дорогой мой Гренинг, ну, что ты с этим поделаешь? Мы все в одной лодке. Мы все давали слово принять это – даже не раздумывая”». Гренинг вернулся к службе, и слова командира все еще звучали у него в ушах… Он принес присягу, и верил, что евреи – враги Германии. И он знал, что все еще может так организовать свою службу в лагере, чтобы не сталкиваться с теми ужасами, что там творятся. И поэтому он остался.
Как рядовой эсэсовец, Оскар Гренинг жил в удобных казармах вместе с несколькими товарищами. Но быт офицеров был организован еще лучше. Многие поселились с семьями в реквизированных домах в центре города Освенцим, или в непосредственной близости к главному лагерю у реки Сола, и наслаждались уровнем жизни, который намного превосходил все, что они могли бы иметь, если бы получили назначение в войсковую часть. Они жили как завоеватели, и как завоевателям им требовались домашние рабы, чтобы готовить еду, убирать дома и присматривать за детьми. Но тут возникала проблема.
Согласно нацистской расовой теории еврейские и польские заключенные считались неполноценными, и не могли стать идеальными слугами и получить доступ к безмятежной личной жизни нацистов. Они ведь могли воспользоваться возможностью работы за пределами лагерного ограждения (хотя все еще в охраняемом секторе «зоны интересов» Освенцима), чтобы попытаться сбежать или, того хуже, напасть на немецкие семьи, в которых они служили.
Изобретательные нацисты придумали, как решить вопрос прислуги. Они будут использовать категорию заключенных (по большей части немцев), которые гарантированно никогда не попытаются причинить вреда своим хозяевам или бежать: свидетелей Иеговы. В 1933 году свидетели Иеговы, известные в Германии как «Исследователи Библии», объявили, что в целом они не имеют ничего против нацистского государства; идеологически они противопоставляли себя евреям и коммунистам (хотя не публично и не так враждебно, как нацисты). Проблемы у них начались только тогда, когда, как пацифисты, они отказались вступать в немецкие вооруженные силы, и за это были заключены в концентрационные лагеря.
Эльза Абт38, одна из нескольких сотен немецких свидетелей Иеговы, была отправлена в Освенцим. Она родилась в 1914 году в Данциге, была воспитана как лютеранка, но друзья обратили ее в новую веру. Она вышла замуж за свидетеля Иеговы, в 1939 году родила дочь и пыталась жить мирно, насколько это было возможно. Но неприятности начались, когда ее муж отказался применять свои инженерные способности для немецких военных разработок. Он был арестован, а она избежала заключения только потому, что нянчила младенца. Но когда дочери исполнилось два с половиной года, гестапо пришло за ней. После душераздирающей сцены, когда крошечная девочка жалобно умоляла: «Оставьте мамочку! Оставьте мне мою мамочку!» и хватала за ноги офицера гестапо, Эльзу Абт забрали, а ее ребенка оставили на попечение друзей.
Прибыв в Освенцим, Эльза заметила транспорт с еврейскими женщинами: «Мы видели, что с ними обращались хуже, чем с животными. С нами эсэсовцы вели себя гуманно, но с еврейками уже совсем не по-человечески – это было потрясение». До Освенцима Эльза Абт почти не сталкивалась с евреями. «Я никогда не бывала в еврейских магазинах, – говорит она, – и не любила, когда мама туда ходила, потому что там все было дорого. Так что я никогда ничего у них не покупала: они всегда [назначали] высокие цены, а потом делали скидку, и глупые люди думали, что платят только половину. Это правда, я сама видела в Данциге – они именно так рассчитывали цены. Это мое личное мнение. Но я ничего не имела против евреев. В лагере, когда я заболела, ко мне подошла еврейка и предложила постирать мое пальто. Она хотела сделать что-то хорошее».
Когда Эльза Абт прибыла в Освенцим, ей сказали: все, что нужно сделать, чтобы ее немедленно освободили, – это отречься от своей веры. Свидетели Иеговы были единственной категорией заключенных в системе концентрационных лагерей, которым достаточно было просто подписать заявление, чтобы обрести свободу. Но большинство не делали этого. Многие, как и Эльза Абт, верили, что Освенцим был для них испытанием: «Я читала в Библии историю Авраама. Бог велел ему пожертвовать своим сыном. И в Библии говорится, что он хотел сделать это. Но наш создатель Иегова увидел, что он хочет сделать, и не позволил ему. Он просто хотел испытать его веру. Я думала, что то же происходит и со мной».
Так немецкие свидетели Иеговы стали превосходной домашней прислугой для офицеров СС в Освенциме – намного предпочтительнее поляков, которых использовали только тогда, когда не хватало свидетелей Иеговы. Эльза Абт работала в доме одного высокопоставленного эсэсовца, у которого была жена и маленькая дочка. Эльза убирала дом, готовила еду и присматривала за девочкой. Ее позиция была такой: «Ребенок не виноват [что она оказалась в Освенциме]. И жена его не виновата». Эльза выполняла свои обязанности добросовестно и с сочувствием, даже преданно заботилась о малышке, когда та болела, чем заработала благодарность ее родителей.
Неудивительно, что свидетели Иеговы нравились Рудольфу Хессу больше прочих заключенных, и не только из-за их примерного поведения. Он впервые столкнулся со многими из них в Заксенхаузене в конце 30-х, когда их отправили в лагерь за отказ служить в армии. Хесс пишет о необычайной силе веры этих людей: это произвело на него огромное впечатление. Он говорит, что, когда их били за неподчинение правилам лагеря, они просили не пощады, а новых ударов, чтобы еще больше пострадать за свою веру. Он был свидетелем казни двух свидетелей Иеговы расстрельной командой, и изумился, увидев, что они воздели руки к небу с такими счастливыми лицами, словно жаждали собственной смерти. Хесс представил, что ранние христианские мученики должны были идти на смерть точно так же.
Поведение свидетелей Иеговы серьезно впечатляло не только Хесса, но и высших офицеров. «Очень часто, – пишет Хесс, – Гиммлер и Теодор Эйке приводили фанатичную веру свидетелей Иеговы в качестве примера. Эсэсовцы должны иметь такую же истовую и непоколебимую веру в национал-социалистические идеалы и Адольфа Гитлера, как вера свидетелей в Иегову. Только когда все эсэсовцы уверуют так же фанатично в свою собственную доктрину, государство Адольфа Гитлера будет в неизменной безопасности»39.
В Освенциме Хесс и его жена взяли на работу в свой дом двух свидетелей Иеговы и были тронуты заботой, которой те окружили их детей. Описывая свидетелей Иеговы, Хесс называет их «дивными созданиями»40. Существенно то, что Хесс уверен: свидетели Иеговы чувствуют «правильность» того, что евреи должны быть уничтожены, так как их предки когда-то предали и распяли Иисуса; однако, это умозаключение Хесса Эльза Абт отрицает. Она была убеждена, что эсэсовцы поступали неправильно – служили «бесу» – убивая евреев. Однако она считала, что должна продемонстрировать свою веру своим «отношением». Это создавало странную ситуацию. Она преданно, почти любовно, ухаживала за дочерью эсэсовского офицера в Освенциме, в то время как нацисты разлучили ее с собственной маленькой дочуркой. Она пыталась разумно объяснить обстоятельства, в которых оказалась, тем, что чувствовала, что должна «делать добро любому человеку», включая эсэсовцев. Да, она допускает, что послушно работала бы в доме Адольфа Гитлера, если бы ей приказали. Окончательно запутывает весь этот сложный эмоциональный узел то, что она могла покинуть лагерь и вернуться к дочке в любой момент, когда бы захотела, только подписав бумагу, подтверждающую, что она отрекается от своей веры. Но Эльза Абт не подписала такой бумаги: «Это бы означало сделку с совестью. Я никогда бы так не поступила».
