Нам надо серьезно осмыслить духовный, культурный, государственный и патриотический опыт новгородцев. При этом отношение к нему должно быть как к наследию, переданному нам собственными, а не чужими, предками.
Да, борьба Москвы с Новгородом — негативный факт русской истории, но факт нашей внутринациональной истории. Да, сопротивление новгородцев Москве омрачило взгляд московских историков на Великий Новгород, но их мнения не должны мешать нам тщательно изучать новгородскую историю и брать из нее то лучшее и светлое, что может принести пользу современной России.
ЖЕРТВА ПОЛИТИЧЕСКОГО РОКА
Швеция, Литва и Ливонский орден не смогли завоевать Великий Новгород. Его завоевала Москва, которой было не по силам сокрушить ни Швецию, ни Литву, ни Ливонию. Почему Москве удалось сделать то, что не смогли осуществить другие противники Новгорода? Одна из причин успеха москвичей заключается в единокровности новгородцев. Если бы Новгородскую республику населяли инородцы, Москва не захватила бы ее с такой легкостью.
В. О. Ключевский писал: «Участь вольного города была решена не местными условиями, а более общей причиной, более широким, гнетущим историческим процессом. К половине XV века образование великорусской народности уже завершилось; ей недоставало только единства политического. Эта народность должна была бороться за свое существование на востоке, на юге и на западе. Она искала политического центра, около которого могла бы собрать свои силы для этой тяжелой и опасной борьбы. Таким центром сделалась Москва, удельные династические стремления московских князей встретились с политическими потребностями всего великорусского населения. Эта встреча решила участь не только Новгорода Великого, но и других самостоятельных политических миров, какие еще оставались на Руси к половине XV века». Падение Новгорода «было жертвой, которой требовало общее благо земли»{274}.
Великий Новгород добровольно отказался стать объединительным центром великорусской нации. Фактически этот отказ и предрешил его гибель. Отстранившись от процесса объединения нации, новгородское правительство тем самым предоставило свободу действий Москве, на месте которой мог оказаться и другой русский политический центр.
Великий Новгород желал идти собственным историческим путем, и для этого ему не надо было с кем-либо объединяться. Следуя своей политической доктрине, новгородцы не учли только одну историческую закономерность: во все времена правители разрозненных частей любой нации не успокаиваются до тех пор, пока не объединят воедино весь народ.
Православный русский Новгород присоединился к Москве только потому, что она сама была православной и русской. В противном случае новгородцы бились бы до конца. Иноземцы и иноверцы не смогли завоевать Новгород на протяжении всей его истории.
Чтобы избежать гибели в процессе объединения русской нации, Новгородской республике надо было самой встать во главе этого процесса. Однако такая роль была противоестественна для всего общественного, государственного и духовного уклада Великого Новгорода. Он перестал бы быть самим собой, если бы огнем и мечом стал объединять нацию вокруг собственной персоны. Таким образом, участь Новгородской республики предопределили политические законы безжалостного земного мира.
История человечества показывает, что отдельные части разных народов объединяются, как правило, под воздействием внешних факторов. В частности, если бы не внешние угрозы со стороны инородцев и иноверцев, то русским не было бы столь необходимо объединять свои земли (это можно сказать и о других народах). Зачем? Ведь любое объединение ведет к утрате своеобразия разных частей нации.
Не правда ли было бы интересно наблюдать за историческим развитием таких не похожих друг на друга государств — Новгородской республики и Московского княжества? Сколько нового, самобытного могли бы дать отдельно развивающиеся ветви русского национального древа!
Только негативные внешние факторы оправдывают Москву, жестокой рукой объединившую Русь. В принципе, на месте Москвы как объединительного центра Руси при определенных условиях могло оказаться почти любое русское княжество и, конечно же, Великий Новгород. И тогда все претензии в отношении жестокости предъявлялись бы к этому центру. Впрочем, в исторической перспективе из-за угрозы поглощения Западом или Востоком была бы оправдана беспощадная объединительная политика любого русского государственного образования, если бы усилия этого центра подобно Москве привели к созданию единого государства.
Имелась ли возможность без кровопролития объединить Русь? Если окинуть взором всемирную историю, то примеров подобного рода крайне мало. Человечество живет в жестоком мире, где вся политика основана на насилии.
У людей, изучающих российскую историю, нередко возникает желание помечтать, как Русь объединил бы Великий Новгород и поразмышлять, что представляло бы собой созданное им общерусское государство и каким образом сложилась бы его дальнейшая история. Однако такое желание сродни искушению, искушению интеллектуальному и, может быть, не совсем безобидному.
Мог ли Великий Новгород добровольно объединиться с Москвой? Маловероятно. Для этого новгородцам надо было отказаться от своего общественно-государственного уклада, который в их представлении имел огромную ценность. Потерять свободу и стать холопами? Никогда!!! Великий Новгород и Москва были слишком разными по своей политической природе. Идиллическая картина их сосуществования в рамках единого государства, конечно, представляется совершенно нереальной. И в первую очередь потому, что трудно себе и представить, чтобы московские государи позволили кому-либо в своем государстве делить с ними хоть в какой-то степени полноту абсолютной власти.
Если бы объединение происходило в современном мире, то Москва могла бы предложить Новгороду путь федеративного союза, при котором новгородцы сохранили бы традиционный уклад жизни. Однако для реалий Средневековья, когда для выживания среди агрессивных соседей нация нуждалась в сильной централизованной власти, такой путь был неприемлем. Впрочем, и при современном миропорядке вопрос единения регионов остается актуальным.
В истории очень мало примеров мирного объединения разделенных народов. Но все же такие случаи есть. Последний пример — слияние ФРГ и ГДР.
Если события насильно не форсируются, разъединенные части нации рано или поздно объединятся мирно. Разъединенные части одного народа, что две капли ртути, лежащие рядом: легкий толчок — и они уже слились воедино. Сила взаимного притяжения разрозненных частей нации — колоссальна. Она не исчезает в течение многих веков. Обратим внимание хотя бы на процесс создания единого государства германцами, итальянцами и поляками. Отдельные части этих наций на протяжении довольно таки продолжительного времени не теряли центростремительную силу и в конце концов слились, как ручьи в полноводную реку.
Можно ли было избежать насилия и крови при создании единого русского государства? Нельзя ли было вместо насилия действовать добром? На подобные вопросы подавляющее большинство историков решительно ответит: нельзя! Такова суть человеческой истории. Тем не менее русским князьям, коль они были православными, нужно было идти именно путем мирного объединения Руси.
Утопия ли это? Несомненно, утопия, если бы наши князья стали действовать, полагаясь на собственные силы. Но утопия могла бы превратиться в явь, если бы они действовали не по своей воле, а по воле Божией. Ибо Писание говорит: всякий, верующий в Него, не постыдится (Рим. 10,11). Невозможное человекам возможно Богу (Лк. 18, 27). Человекам это не возможно, но не Богу; ибо все возможно Богу (Мк. 10, 27). Если бы Рюриковичи смирили свою гордыню перед Богом и ради пользы отечества и всего русского народа побороли в себе властолюбие, то Господь, безусловно, нашел бы пути мирного и бескровного объединения Руси.
По отношению к Новгородской республике многие историки занимают неоднозначную позицию. С одной стороны, для них Господин Великий Новгород — достояние русского народа и один из крупнейших бриллиантов в сокровищнице национального величия. С другой стороны, Новгород как противник Москвы и ее державной политики чуть ли не враг — свой, родной, русский, но все же супротивник. И таковым он перестал быть только после того, как растворился в недрах Московского государства.
Что порождает такой двойственный подход? Московское великодержавное сознание. Почти с младенчества это сознание закладывается в нас имперским миросозерцанием всего нашего общества. Нам трудно воспринимать свое государство не иначе, как империей. Мы, русские, удивительно естественно, даже не желая того, думаем, говорим, пишем и действуем как люди, почти всегда движимые и проникнутые имперским духом.
