Выражение «птичье молоко» известно всем славянским и другим индоевропейским народам, что говорит о его глубокой древности и возникновении в эпоху индоевропейской общности.
Никаких развернутых легенд о птичьем молоке в русском фольклоре до настоящего времени не дошло, но само выражение из живой речи не пропало, сохранившись в виде поговорки и в пословицах. В них оно обозначает нечто абсолютно невозможное, не существующее, что подтверждено и категоричной пословицей, записанной В. И. Далем: «Все есть, только птичьего молока нет». Другая пословица относит «птичье молоко» к сказочным, вымышленным предметам: «Птичьего молока хоть в сказке найдешь, а другого отца-матери и в сказке не найдешь». Это выражение используют, говоря о большом богатстве или, с укоризненным оттенком, о дурацкой блажи зажравшегося персонажа: «У них только птичьего молока нет», «Все есть у богатого, опричь птичьего молока», «Ему только птичьего молока не хватает».
В московских пословицах «птичье молоко» упоминается в двух ситуациях, характерных для московского быта и записанных фольклористами в нескольких вариантах.
В первом случае автор пословицы привлек это выражение для характеристики богатства и разнообразия московского торга: «В Москве нет только птичьего молока», «В Москве все купишь, кроме птичьего молока, отца родного да матери». Позднее пословица приобрела более общий характер, слово «купишь» было заменено словом «найдешь»: «В Москве все найдешь, кроме птичьего молока, отца да матери».
Во втором случае речь идет о склонности москвичей к заковыристым выдумкам и розыгрышам: «Говорят, в Москве и кур доят». Распространена также и более короткая поговорка: «Говорят, кур доят», без ссылки на Москву, но зато у московской поговорки имеется продолжение, обличающее московское коварство: «Говорят, в Москве кур доят, а пошел за молоком — обозвали дураком».
Так и бытовало в Москве крылатое слово столетие за столетием в виде метафизического понятия, но в 1975 году оно вернуло себе предметность, как это было в Древней Греции.
В 1975 году кондитер ресторана «Прага» на Арбате Владимир Михайлович Гуральник придумал рецепт приготовления нового оригинального торта, которому он дал название «Птичье молоко».
Но поскольку «Москва слухом полнится», о торте, изготовлявшемся сначала небольшими партиями, сразу заговорили по всей Москве. Попробовавшие расписывали его поистине божественный вкус, нежность, сладость без приторности, воздушность безе. Одним словом, торт стал московской легендой, за ним выстраивались очереди, на него приглашали гостей.
На страницах «Правды» того времени появилась такая зарисовка сценки на московской улице:
На вывеске большими неоновыми буквами сверкала надпись: «Кондитерская», а на улице стояла очередь. Проходя мимо, я услышал разговор:
— Простите, вы за чем стоите?
— За птичьим молоком.
— Да нет, я серьезно вас спрашиваю.
— А я серьезно и отвечаю.
Торт был действительно сказочного вкуса, и до сих пор он пользуется большой любовью сладкоежек.
Правда, создатель торта «Птичье молоко» в интервью, данном в конце 1990-х годов, с огорчением сказал, что нынешние изготовители выпускают торт под тем же названием, но с такими нарушениями рецепта, что его можно считать совсем другим изделием.
Изделие-то другое, но название манит и завораживает, как и десять, и сто, и тысячу лет назад…
Сейчас не надо объяснять, что капустник — это веселое самодеятельное представление с шутками, пародиями, стихами и песнями на местные темы. Сколько радости доставляют капустники, с каким удовольствием и энтузиазмом к ним готовятся, как весело и непринужденно проявляются в них самодеятельные таланты!
А в начале 1920-х годов, когда К. С. Станиславский писал книгу «Моя жизнь в искусстве» и рассказывал в ней о начале традиции проведения капустников, слово это еще не было так общеизвестно, и поэтому он взял его в кавычки: «9 февраля 1910 г. состоялся первый платный „капустник“ с продажей билетов в пользу наиболее нуждающихся артистов театра».
Станиславский рассказывает, что еще в 1900-е годы в Художественном театре артисты для себя и для приглашенных друзей устраивали «веселые вечера», на которых исполнялись пародии и шутки. Эти вечера получили название капустников. Затем на капустники стали приглашать публику.
Эти вечера, рассказывает Станиславский, «подготавливались в течение нескольких дней. Работали всюду: в уборных, в коридорах, во всех углах, во время спектаклей, в перерывах между ними и все ночи напролет». Как это похоже на подготовку капустников в настоящее время!
Программа капустников была разнообразна и строилась на пародировании театральных, цирковых, эстрадных и прочих представлений. В пародии на оперетту «Прекрасная Елена» роль Менелая играл Качалов, Елены — Книппер, Париса — Москвин. «Устраивали балаган, — вспоминает Станиславский, — причем И. М. Москвин изображал слугу — старательного дурака, вроде Рыжего в цирке, который опускал и подымал занавес (всегда не вовремя). Он прислуживал фокусникам, подавал им не те предметы, которые им были нужны, наивно выдавал секрет трюка, ставил в дурацкое положение самого фокусника». Изображалась борьба, столь модная тогда в цирке, и огромный Ф. И. Шаляпин боролся с маленьким Л. А. Сулержицким. «Был угадыватель мыслей, который в состоянии гипноза открывал злобы дня и пикантные секреты театра».
Живую картину капустника в Художественном театре изобразил в рассказе «Чистый Понедельник» И. А. Бунин, постоянный их посетитель. Его описание интересно тем, что в отличие от Станиславского, видящего этот праздник изнутри глазом организатора, Бунин глядит на него как зритель, со стороны.
На капустнике присутствуют герой рассказа — молодой богатый барин — и женщина, в которую он влюблен.
«На „капустнике“ она много курила и все прихлебывала шампанское, пристально смотрела на актеров, с бойкими выкриками и припевами изображавших нечто будто бы парижское, на большого Станиславского с белыми волосами и черными бровями и плотного Москвина в пенсне на корытообразном лице, — оба с нарочитой серьезностью и старательностью, падая назад, выделывали под хохот публики отчаянный канкан. К ним подошел с бокалом в руке, бледный от хмеля, с крупным потом на лбу, на который свисал клок его белокурых волос, Качалов, поднял бокал и, с деланной мрачной жадностью глядя на нее, сказал своим низким актерским голосом:
— Царь-девица, Шамаханская царица, твое здоровье!
И она медленно улыбнулась и чокнулась с ним. Он взял ее руку, пьяно припал к ней и чуть не свалился с ног. Справился и, сжав зубы, взглянул на меня:
— А это что за красавец? Ненавижу.
Потом захрипела, засвистела и загремела, вприпрыжку затопала полькой шарманка, и к нам, скользя, подлетел маленький, вечно куда-то спешащий и смеющийся Сулержицкий, изогнулся, изображая гостинодворскую галантность, поспешно пробормотал:
— Дозвольте пригласить на полечку Транблан…
И она, улыбаясь, поднялась и, ловко, коротко притопывая, сверкая сережками, своей чернотой и обнаженными плечами и руками, пошла с ним среди столиков, провожаемая восхищенными взглядами и рукоплесканиями, меж тем как он, задрав голову, кричал козлом»:
Пойдем, пойдем поскорее
С тобой польку танцевать!
Итак, слово «капустник» в его современном значении родилось в Москве, в Камергерском переулке, в Художественном театре, приблизительно в начале 1910 года. Словечко, значит, вполне московское. Но…
Но, как это обычно бывает, новое рождается не на пустом месте, что-то его подготавливает, что-то ему предшествует. Так было и с «капустником».
Во второй половине XIX века на актерском профессиональном жаргоне капустником называлась пирушка по случаю окончания зимнего сезона.
А еще раньше во Владимирской, Рязанской, Костромской, Ярославской, Казанской губерниях, на Урале, в Сибири капустником, или капусткой, называли рубку капусты для засолки «помочью», то есть с приглашением в помощь хозяевам соседей и односельчан, а также вечеринку для рубивших капусту после окончания работы.
Среди московских престольных праздников был один, особенный — день святой великомученицы Татианы, отмечаемый 12 января по старому стилю, 25 — по новому: именины Татьян и праздник студентов Московского университета, знаменитый Татьянин день.
Память о нем жива и доныне, но с годами несколько позабылось происхождение и смысл этого праздника.
В связи с пробудившимся интересом к старинным обычаям корреспондент московской молодежной газеты в январе 1990 года в преддверии Татьянина дня решил обратиться за сведениями к тем, кто должен бы знать о нем все: в университет и к священнику.
