* * *
Первой русской самодержицей де юре, то есть самостоятельно правящей царицей, стала Ирина Годунова, невестка Ивана Грозного. Федор, который тогда был не наследником престола, а просто вторым сыном царя, выбрал ее без обычного смотра невест, поскольку они знали друг друга с детства.
Она первой вышла за пределы терема: не только принимала иностранных послов, но и участвовала в заседаниях Боярской думы. Сохранились документы, где рядом с подписью царя Федора неожиданно появляется имя царицы Ирины. Она вела переписку с английской королевой Елизаветой I. Сохранилось и описание ее публичного выступления на приеме константинопольского патриарха — первого в русской истории! Присутствовавших там иноземцев потряс великолепный и богатый наряд царицы. Один из них в восторге отметил, что если бы он имел и десять языков, то и тогда не смог бы рассказать обо всех виденных им богатствах царицы.
Наверное, Ирину Годунову можно было бы назвать счастливой царицей — они с мужем, похоже, искренне любили друг друга, — если бы не одно несчастье: у них не было детей. Их дочь, единственный ребенок, умерла в раннем детстве. Супруги очень страдали из-за этого.
Царица Ирина Годунова. Скульптурная реконструкция по черепу С. А. Никитина. 2002. Creative Commons Attribution-Share Alike 3.0 Unported / Wikimedia Commons
После смерти Федора Иоанновича царица Ирина около недели была самодержицей, но решила не оставаться на престоле, а уйти в монастырь. Исследование ее скелета показало, что она прожила лишь около 45 лет.
Следующей русской царицей стала жена ее брата, Бориса Годунова. Мария Григорьевна Скуратова-Бельская была непопулярна в народе, в том числе из-за воспоминаний о ее отце — опричнике Малюте Скуратове. По Москве ходили слухи о ее непомерной жестокости. Конец она встретила страшный и за несколько лет на престоле заплатила сполна: после смерти Бориса Годунова толпа сначала растерзала у нее на глазах ее сына, а затем и ее саму.
После нее титул царицы перешел полячке Марине Мнишек, супруге Лжедмитрия I, а затем и Лжедмитрия II. Она активно участвовала во всех событиях русской Смуты и в тереме уж точно не сидела. Вы удивитесь, но именно она, жена двух самозванцев, стала первой настоящей и легитимной русской царицей, а не просто женой царя — венчанной, но не коронованной. Марина была первой и единственной вплоть до Екатерины II женщиной, кого помазали на царство и короновали. Однако продлилась ее царская жизнь всего неделю. И расплата за нее была ужасна. Марина умерла в возрасте 25 лет: по литовским источникам, женщину казнили, по русским — она погибла в заточении от горя. У царицы обманом отобрали сына, заверив, что царь не будет мстить ребенку. Но четырехлетнего Ивана повесили на Лобном месте на глазах у матери. Говорят, Марина Мнишек прокляла весь род Романовых, пообещав, что ни один из мужчин Романовых не умрет своей смертью.
Обе жены следующего русского царя, последнего Рюриковича на русском троне, — Василия Шуйского — были насильно сосланы в монастырь.
Трагичной оказалась и личная жизнь первого царя из династии Романовых. После смотра невест Михаил выбрал себе в жены Марию Хлопову, в которую, похоже, влюбился с первого взгляда и на всю жизнь. Вот только ее возвышение не устраивало Салтыковых — самых влиятельных при дворе родственников Романовых. После обручения нареченная царица, тщательно проверенная на предмет здоровья, вдруг резко заболела. Ее непрестанно рвало. Внезапная болезнь прошла, как только отец Марии взял ее лечение под свой контроль: не давал ей еды и лекарств, которые сам не проверил. Вот только пока бедную девушку выхаживали, бояре убедили царя, что болезнь неизлечима, и полюбившуюся царю невесту сослали в Тобольск, где она — вот так сюрприз — окончательно поправилась. Спустя несколько лет, когда Салтыковы уже потеряли свое влияние, Михаил узнал, что Хлопова совершенно здорова, и снова захотел на ней жениться — но тут против выступила его мать.
Федор Солнцев. Одежда цариц. С портретов цариц Евдокии Лукьяновны Стрешневой и Натальи Кирилловны Нарышкиной. 1820–1869. Альбом иллюстраций «Одежды Русского государства» / The New York Public Library Digital Collection
В 1624 году царь взял в жены Марию Долгорукову, но девушка умерла через несколько месяцев: снова ходили слухи, что ее отравили. Брак по любви Михаил заключить так и не смог, зато следующий союз, уже лишенный чувств, оказался долгим. Евдокия Стрешнева была из небогатой семьи и устраивала все боярские партии при дворе, на смотрины вообще попала случайно, и, говорят, царь женился на ней из жалости.
Их сыну, Алексею Михайловичу, из-за интриг также не удалось жениться на той, кого он выбрал в ходе смотра невест, — красавице Евфимии Всеволожской. Вот как описывает эту историю бывший при русском дворе швед Фербер:
…царь избрал себе в супруги дочь незнатного боярина Федора Всеволодского; когда девица сия услышала о том, то от великого страха и радости упала в обморок; великий князь и вельможи заключили из того, что она подвержена падучей болезни: ее отослали на 3 версты от Москвы к одному боярину, чтобы узнать, что с нею будет; между тем родители ее, которые поклялись, что она прежде была совершенно здорова, взяты под стражу. Ежели девица сия опять получит ту же болезнь, то родители и друзья их должны отвечать за то, и будут сосланы в ссылку. Некоторые думают, что великий князь после Пасхи женится на другой [452].
А Котошихин считал, что ее отравили:
И сведав царь у некоторого своего ближнего человека дочь, девицу добру, ростом и красотою и разумом исполнену, велел взяти к себе на двор, и отдати в бережение к сестрам своим царевнам, и честь над нею велел держати, яко и над сестрами своими царевнами, доколе сбудется веселие и радость. <…> У некоторых бояр и ближних людей дочери были, а царю об них к женидбе ни об единой мысль не пришла: и тех девиц матери и сестры, которые жили у царевен, завидуя о том, умыслили учинить над тою обранною царевною, чтоб извести, для того надеялися что по ней возмет царь дочь за себя которого иного великого боярина или ближнего человека; и скоро то и сотворили, упоиша ея отравами. Царь же о том велми печален был, и многа дни лишен был яди; и потом не мыслил ни о каких высокородных девицах, понеже познал о том, что то учинилося по ненависти и зависти [453].
Уже упоминавшийся придворный врач, англичанин Самуил Коллинс возлагает вину за трагедию в судьбе Евфимии Всеволожской на фаворита царя Бориса Морозова:
Как скоро царю наступила пора жениться, к нему свезли всех лучших красавиц из государства; одной, которая ему понравилась, он дал платок и кольцо; но, когда она в другой раз явилась перед ним в царской одежде, Борис приказал так крепко завязать ей венец на ее голове, что она упала в обморок [454].
О том, какие интриги кипели при дворе, когда царь выбрал в жены неродовитую Евфимию Всеволожскую, свидетельствует царская грамота от 10 апреля 1647 года. Она подтверждает, что в заговоре против бедной красавицы участвовал дворовый человек Никиты Романова (родственника царя), Мишка Иванов: «…послан к вам в Кирилов монастырь, под крепкое начало, боярина нашего… крестьянин Мишка Иванов за чародейство, и за косной развод, и за наговор, что объявился в Рафове деле Всеволожского, и для ссылки отдан стряпчему Филипу Ерастову…» [455]
