Глава 6
Выход России из войны: порядок из хаоса
Гражданская война, патриотизм и собирание РоссииВ конце перестройки, а потом и на всем протяжении последних лет в общественное сознание нагнетается представление о Белом движении, начавшем Гражданскую войну в 1918 г., как носителе русского государственного патриотизма. Согласно этому тезису, советский строй был если и не антинациональным, то, во всяком случае, вненациональным. При этом выдвигалось странное положение о том, что в России имелась возможность установления утопического межклассового согласия. Эта утопическая идея казалась настолько привлекательной, что на какое-то время в нее поверили даже руководители воссоздаваемой коммунистической партии. В ходу была такая формула:
Воссоединив «красный» идеал социальной справедливости… и «белый» идеал национально осмысленной государственности… Россия обретет, наконец, вожделенное общественное, межсословное, межклассовое согласие.
Культивировалась даже доктрина сплочения антиельцинской оппозиции как соединения «красной и белой идеи». «Красный» идеал в этом тезисе воплощен в советском проекте, а «белый» — в радикальном антисоветском Белом движении. Формула утверждала, что «красный» советский проект сосредоточился исключительно на идее социальной справедливости. Национальное чувство, государственный патриотизм, напротив, нашли, дескать, своего носителя в «белом» движении. Теперь, мол, пришла пора оба идеала соединить.
Вся эта концепция была основана на большом и ложном историческом мифе, который создавался в интеллектуальных лабораториях и, считаю, нанес очень большой ущерб нашему общественному сознанию. Миф этот строился через создание неверного образа «белого» проекта. Между тем Белое движение — вполне реальное историческое явление. Оно изучено довольно основательно, причем многими несоветскими и антисоветскими мыслителями.
Какие основания есть сегодня считать Белое движение носителем идеи «национально осмысленной государственности»? Что вообще понимается под этой идеей? Д.И.Менделеев, приступая к созданию «россиеведения», поставил в этой идее условие-минимум: «уцелеть и продолжить независимый рост» России. Это — именно минимальная, непреложная задача нашей государственности. Если же при этом Россия становится сильной развитой державой, значит, задача русской государственности выполнена не на минимальном, а на высоком уровне.
Какие фигуры воплощали суть Белого движения и какова была их установка по отношению к такой государственной идее? Лубочная перестроечная картинка представляет белых как корнетов и поручиков, вставших «за веру, Царя и Отечество» и в свободную от боев минуту со слезами на глазах певших «Боже, царя храни!». Эта картинка совершенно не верна, недаром генерал-лейтенант Я.А.Слащов-Крымский, покидая Белую армию, написал статью: «Лозунги русского патриотизма на службе Франции».
Приняв от Антанты не только материальную, но и военную помощь в форме иностранной интервенции, антисоветская контрреволюция быстро лишилась даже внешних черт патриотического движения и предстала как прозападная сила, ведущая к потере целостности и независимости России. Это во многом предопределило утрату широкой поддержки населения и поражение Белой армии. Антисоветский историк М.Назаров в книге «Миссия русской эмиграции» пишет: «Ориентация Белого движения на Антанту заставила многих опасаться, что при победе белых стоявшие за ними иностранные силы подчинят Россию своим интересам» (см. [14]). Напротив, Красная Армия все больше воспринималась как сила, восстанавливающая государственность и суверенитет России.
Антирусский и антигосударственный смысл буржуазно-либерального (в будущем «белого») проекта созрел и проявился, разумеется, достаточно задолго до начала Гражданской войны, альянс с Западом в этой войне лишь подчеркнул этот смысл. Именно генералы-основатели Белого движения с поддержавшим их офицерством были «военной рукой» космополитических буржуазно-либеральных сил, сокрушивших монархическую государственность в феврале 1917 г. Что касается этого «буржуазно-либерального субстрата», на котором взросло Белое движение, то его принципиальная антигосударственность отражена и в «Вехах» и в «Из глубины», и В.В.Розановым, и очевидцами «окаянных дней» — Буниным и Пришвиным. Отражена почти с надрывом — как же можно ее не видеть.
Нелепо говорить о патриотизме, который якобы был сосредоточен в буржуазно-помещичьей среде («белый идеал»). В «Окаянных днях» Бунина на каждой странице мы видим одну страсть — ожидание прихода немцев с их порядком и виселицами. А если не немцев, то хоть каких угодно иностранцев — лишь бы поскорее оккупировали Россию, загнали обратно в шахты и на барщину поднявшее голову простонародье. Читаем у Бунина:
В газетах— о начавшемся наступлении немцев. Все говорят: «Ах, если бы!»… Вчера были у Б. Собралось порядочно народу— и все в один голос: немцы, слава Богу, продвигаются, взяли Смоленск и Бологое… Слухи о каких-то польских легионах, которые тоже будто бы идут спасать нас… Немцы будто бы не идут, как обычно идут на войне, сражаясь, завоевывая, а «просто едут по железной дороге»— занимать Петербург… После вчерашних вечерних известий, что Петербург уже взят немцами, газеты очень разочаровали… В Петербург будто бы вошел немецкий корпус. Завтра декрет о денационализации банков… Видел В.В. Горячо поносил союзников: входят в переговоры с большевиками вместо того, чтобы идти оккупировать Россию…
А вот записи Бунина из Одессы:
Слухи и слухи. Петербург взят финнами… Гинденбург идет не то на Одессу, не то на Москву… Все-то мы ждем помощи от кого-нибудь, от чуда, от природы! Вот теперь ходим ежедневно на Николаевский бульвар: не ушел ли, избави Бог, французский броненосец, который зачем-то маячит на рейде и при котором все-таки как будто легче.
А вот что М.М.Пришвин записал в дневнике 19 февраля 1918 г. о разговорах на Невском проспекте:
Сегодня о немцах говорят, что в Петроград немцы придут скоро, недели через две. Попик, не скрывая, радостно говорит:
— Еще до весны кончится.
Ему отвечают:
— Конечно, до весны нужно: а то и землю не обсеменят, последнее зерно выбирают.
Слабо возражают:
— Думаете, немцы зерно себе не возьмут? Отвечают убежденно:
— Возьмут барыши, нас устроят, нам хорошо будет и себе заработают, это ничего.
Читаешь все это и вспоминаешь, как наша нынешняя патриотическая оппозиция, представляя белых носителями идеала государственности, поносит Советскую власть, которая в том феврале лихорадочно собирала армию, чтобы дать отпор немцам. А ведь синеглазый рабочий, воплощающий в записках Бунина враждебный ему окаянный «красный» идеал, выразил самый нормальный патриотизм, сказав на улице призывавшим немцев буржуям: «Раньше, чем немцы придут, мы вас всех перережем».
Вот вполне представительная фигура Белого движения — адмирал А.В.Колчак, «кондотьер» Запада, поставленный англичанами и США Верховным правителем России. Ни в коем случае не можем мы его считать носителем идеи «национально осмысленной государственности». О русском народе он писал буквально как крайний русофоб времен перестройки: «обезумевший дикий (и лишенный подобия) неспособный выйти из психологии рабов народ». При власти Колчака в Сибири творили над этим народом такие безобразия, что его собственные генералы слали ему по прямому проводу проклятья. Он — «дитя Февраля», ходил на консультации к Плеханову, после Октября патетически пытался вступить рядовым в британскую армию, имел при себе комиссаром международного авантюриста, брата Я.М.Свердлова и приемного сына Горького — капитана французского Иностранного легиона масона Зиновия Пешкова.
Сегодня у нас чуть ли не национальным героем делают Деникина — за то, что не стал помогать Гитлеру и желал победы Красной Армии (это у многих сейчас — уже верх патриотизма). Но ведь это на склоне лет, не у дел. А когда Деникин был практическим носителем «белого идеала», он сознательно работал на Запад, против российской государственности. Согласно выводу В.В.Кожинова, «Антон Иванович Деникин находился в безусловном подчинении у Запада». Биограф А.И.Деникина Д.Лехович определил взгляды лидера Белого движения как либерализм и надежды на то, что «кадетская партия сможет привести Россию к конституционной монархии британского типа», так что «идея верности союзникам [Антанте] приобрела характер символа веры».
Вообще, нынешние сторонники Белого движения совершают большую ошибку, отрывая его о иностранной интервенции — эти два фронта войны против Советской России связаны неразрывно. Во-первых, без западных поставок вооружения и материалов Белой армии просто не могло бы образоваться. В «Очерках русской смуты» Деникин писал о начале 1919 г.: «С февраля начался подвоз английского снабжения. Недостаток в боевом снабжении с тех пор мы испытывали редко». В другом месте он писал о февральских поставках: «Пароходы с вооружением, снаряжением, одеждой и другим имуществом, по расчету на 250 тысяч человек» [14].
