В отделы из группы Хаясида попали только двое, так как результаты экзаменов были не блестящими. Похоже, что у Комия из-за этого было плохое настроение. И он ни за что не хотел выпускать из поля зрения того, кто из его группы оказывался приписанным к какому-нибудь отделу. По-видимому, он не отказался от этого даже тогда, когда мы перешли жить в другое помещение.
Вернувшись к себе в казарму, где нельзя было разговаривать о работе, я стал раздумывать о том, как бы помочь Хаясида. На следующий день я посоветовал ему обратиться к технику-лаборанту Сагава.
Нам страшно не нравилось притворяться глухими, и тем не менее мы вынуждены были прибегать к этому, хотя потом нам было неприятно. Но это не являлось коварством с нашей стороны, просто другого выхода не было.
— Когда спрашивает начальник о работе, можно, наверное, не отвечать ему? — начал Хаясида, обращаясь к Сагава.
Я слушал, повернувшись к нему боком.
— Спросит начальник? А как зовут твоего начальника? — резко спросил Сагава.
Я понял, что эти слова относятся не только к нему.
— Так знайте же, — продолжал Сагава, — для вас здесь нет ни начальника учебного отдела, ни начальника группы. Даже мы не имеем права говорить о нашей работе в семье. Поняли? Если кто еще будет задавать подобные глупые вопросы, скажите непременно мне, — закончил он.
Мы тогда облегченно вздохнули. Однако в конце концов этот разговор обернулся очень плохо. И с тех пор начальник группы Комия по каждому поводу стал бить Хаясида.
Вскоре я был переведен на работу в здание центральной части отряда за кирпичной стеной. Снова пришлось расстаться с Хаясида.
По-видимому, все это время Сагава приглядывался к нам, чтобы оставить того, кто ему больше понравится. И я попал в секцию Такаги, в которой работал он сам. Там моими новыми друзьями стали Хосака и Саса, которые пришли из другой секции.
Здесь, за кирпичной стеной, всю тяжелую работу выполняли маньчжуры, и сюда не имел права входить никто из работающих в других отделах.
В секции майора Такаги работали два инженера, семь техников-лаборантов, человек двадцать младшего обслуживающего персонала из вольнонаемных, а также один поручик медицинской службы и один офицер-стажер. Когда нас, троих новичков зачислили в эту секцию, то в ней стало около сорока человек.
Секция имела восемь лабораторий и ряд других помещений, в том числе хранилище для культивируемых смертоносных бактерий, помещения для приготовления питательной среды и выращивания бактерий, зал для совещаний, гардероб, душевую и др.
Вход в секцию закрывала темно-красная портьера; окна, если их можно назвать окнами, для защиты от мух были затянуты плотными металлическими сетками.
Казалось, что майор Такаги не особенно стремился привлекать нас к работе. «Что они могут делать, сорванцы», — говорил он с язвительной улыбкой. Однако он выделил одну комнату и все необходимое для занятий. В этой комнате до нас, видимо, кто-то занимался, так как на полках остались книги по бактериологии.
От военного врача Цудзицука мы получили белые защитные халаты, рабочую форму цвета хаки, резиновые сапоги и перчатки, маски и фуражки. На каждой вещи белой краской были написаны номер секции и личный номер.
— Вещь, которые вы сейчас получили, — это ваше основное оружие, особенно защитные халаты. Их можно носить только в лаборатории. Если нужно выйти наружу, то обязательно надевайте рабочую форму, — объяснил врач Цудзицука, хитро посматривая на нас. Он приказал стоявшему рядом технику-лаборанту Сагава выделить место в гардеробе для одежды.
Нам сразу бросилось в глаза, что врач старался держаться с достоинством.
Сагава сказал нам:
— Майор Такаги обеспокоен тем, что вы ничего не умеете делать. Вы должны учиться, не теряя ни минуты, чтобы как можно быстрее подготовиться к настоящей работе.
И мы стали учиться у товарищей, которые начали работать в секции раньше нас, и усиленно штудировать книги.
Однажды в субботу в начале мая я, Саса и Хосака, как обычно, сидели в отведенной нам комнате и читали книги по бактериологии. Было уже около пяти часов вечера, и мы собирались уходить, как в комнату вошел Сагава и сказал:
— Майор Такаги сейчас, по-видимому, находится в зале для совещаний в главном здании, а может быть, уже ушел совсем. Кто-нибудь из вас должен сходить туда и узнать, там ли он?
— Разрешите, — вызвался я и вышел из комнаты. Вход в главное здание находился в конце широкого коридора. Справа располагались лаборатории секции чумы, слева — секции холеры. Попасть в эти лаборатории без специального разрешения было невозможно. Подойдя к входу в главное здание, я спросил у часового, где находится майор Такаги. Часовой ответил, что майор уже ушел.
Возвращаясь обратно, я случайно глянул в окно, выходящее во двор, и увидел странную закрытую машину зеленого цвета, без окошек. Ее окружала охрана в штатском. Было ясно, что это переодетые жандармы. Охваченный любопытством, я остановился и стал наблюдать.
Я, разумеется, не ожидал увидеть что-либо интересное и развлекательное. Просто, еще толком не зная, в чем заключается задача нашего отряда, я, естественно, обращал внимание на все, что было непривычно для моих глаз.
Вспомнив, что в коридоре стоять не разрешается, я повернулся и снова пошел к главному зданию.
Около машины я увидел десятка два мужчин в наручниках и с завязанными глазами. Я сразу определил, что это были не японцы. Большинство из них были похожи на китайцев, пять-шесть человек имели русые волосы. Их выталкивали из машины через заднюю дверку. Двух-трех человек, которые не могли стоять на ногах, жандармы подхватили под руки и спустили на землю. Когда всех увели в главное здание через дверь, которой мы никогда не пользовались, я поспешно вернулся в свою комнату.
Доложив Сагава о майоре Такаги, я тихонько сказал Саса и Хосака:
— Вы знаете, что я сейчас видел! Привезли заключенных, причем не японцев. Охраняли их еще строже, чем нас. Все с повязками на глазах и в наручниках.
— Наверное, их привезли для работы, — сказал Хосака.
— Нет, не может быть, — с серьезным видом заметил Саса. — Ведь в главное здание не разрешается заходить никому, а тем более иностранцам. Где же их будут держать в заключении? Это, наверное, иностранные шпионы!
Саса слышал однажды разговор о том, что в отряд направляют пойманных шпионов.
— Шпионы они и есть, — утвердительно сказал он. Мне тоже сначала показалось это правдоподобным, но чем больше я думал о них, тем сильнее сомневался.
«Зачем же их привозят к нам в отряд? Где их держат?» — думал я. Гауптвахта находится рядом с учебным корпусом, и если их держат там, то незачем везти к главному зданию через двое охраняемых ворот. Кроме того, я никогда не слышал, чтобы иностранцев содержали на гауптвахте.
Вернувшись в этот день в казарму, я все смотрел в окна, думая снова увидеть людей в наручниках. Но вечером никаких признаков пребывания их в главном здании я не заметил.
— Наверное, в главном здании есть тюрьма? — спросил я Саса, вспомнив, что в одной комнате с ним живет человек, который работает в главном здании и, возможно, слышал об этом.
— Не знаю, но думаю, что никакой тюрьмы там нет, — ответил Саса.
На следующий день с полудня мы были свободны. У нас в отряде не было отдыха в воскресные дни. Я зашел за Хаясида, и мы пошли в поле, которое начиналось сразу за огородами. Греясь на солнышке, мы разговорились о заключенных.
— В главном здании, кажется, есть тюрьма. Говорят, там держат вражеских шпионов, — начал я.
— Вот как! Зачем же их привозят в отряд? Да и отряд наш какой-то непонятный. Я нисколько не чувствую, что нахожусь на военной службе, — сказал Хаясида.
Его мечты о настоящей службе в армии, навеянные рассказами старшего брата, оказались обманутыми. Ежедневно он возился с мышами и подвергался издевательствам со стороны Комия, который с самого начала относился к нему недоброжелательно.
* * *
Впоследствии я постоянно обращал внимание на проезжающие автомашины, но ничего подобного не замечал. Но вот однажды в субботу вечером Саса подбежал ко мне и тихо сказал:
— Я тоже видел! Сегодня около трех часов дня.
Вскоре мы заметили, что на нас стали обращать внимание. Каждую субботу в три часа дня в нашей комнате на окнах опускали темные шторы. Мы были уверены, что именно в это время привозили новых заключенных. Это поняли все. Даже в группе, занятой сельскохозяйственными работами, начались тайные разговоры о заключенных. Долгое время об этом говорили только в узком кругу друзей.
Где в действительности содержались таинственные заключенные? Этого никто не знал, и все строили всевозможные догадки.
