Даже на русский язык в пору его окончательного формирования в XVIII в. латынь оказала большое воздействие. Вспомним, что первое нормативное руководство по грамматике, синтаксису и стилистике русского языка, созданное М. В. Ломоносовым («Краткое руководство к красноречию», 1748 г.), целиком опиралось на опыт и образцы греческой и особенно латинской речи. Что же касается лексических заимствований из латыни, то их число в русском языке необозримо: они проникают в политическую («вотум», «диктатор», «консенсус», «партия», «трибун»), академическую («аудитория», «профессор», «студент», «университет», «факультет») и даже обыденную речь («монета», «продукты», «фрукты» и пр.).
Наконец — last but not least — следует коснуться еще одного очень важного явления римской жизни, которое равно было и порождением античной культуры, и существенной причиной ее заката, и важнейшим руслом, по которому состоялась передача выработанных классической древностью ценностей новому времени: мы имеем в виду христианство. Возникшее в начале I в. н. э. в Палестине на почве иудейского мессианизма, сутью которого была вера в скорое пришествие божественного спасителя, христианское движение очень скоро распространилось по всему Средиземноморью, а к началу IV в., несмотря на все противодействие язычества, достигло столь могущественного влияния, что было признано античным государством в качестве официального вероисповедания.
Христианство родилось в многострадальной иудейской среде как религия утешения, сулившая всем обездоленным спасение в ином, обновленном с приходом мессии мире. Пафос сострадания, упование на божественного заступника, надежда на возрождение к новой, счастливой жизни — все эти элементы христианского вероучения оказались как нельзя более созвучны настроениям и чаяниям широких слоев римского общества к началу новой эры. При этом речь должна идти не только о низах, придавленных жестоким гнетом и отчаявшихся обрести счастье в этом мире, но и о всех остальных, кто сознавал бесперспективность ситуации, сложившейся в античном мире, и опасность, которая нависла над этим миром ввиду неизбежного нашествия варваров и гибели цивилизации.
Эти настроения, помноженные на энергию христианских проповедников и авторитет рано сложившейся церковной организации, способствовали отторжению большей части общества от языческого государства. Проповедуя отвращение к мирским ценностям, ставя служение церкви Христовой выше службы языческому государству, на практике нередко отдавая предпочтение монастырю перед армией, христианство немало содействовало ослаблению античного мира перед лицом надвигавшегося варварского нашествия.
Но если христианство в какой-то степени повинно в гибели античного мира, то, с другой стороны, нельзя отрицать того, что ему же во многом античность была обязана своим посмертным существованием. Священные книги христиан (воспринятый от иудеев Ветхий завет и составленный творцами христианства Новый завет), равно как и проповеди, апологии и трактаты отцов церкви и других раннехристианских писателей, став неотъемлемой частью христианской культуры, содействовали сохранению как самих языков, на которых они были созданы (древнееврейский, древнегреческий, латынь), так и проникающих в их ткань элементов античной мифологии, философии и риторики. Вообще важнейшим фактором цивилизованной, культурной жизни, унаследованным средневековой Европой от античности, была, помимо традиций городской гражданской жизни, книжная премудрость, но хранителями ее были христианские церкви и монастыри, монастырские библиотеки и скрипториумы, где ученые монахи веками сохраняли и переписывали не только собственно христианские книги, но и все, что было интересно человеческому духу, и в том числе — речи и трактаты Цицерона, философскую поэму Лукреция, исторические сочинения Ливия и Тацита.
Однако позитивная роль христианства в развитии европейской цивилизации не ограничилась механической передачей элементов античной культуры новому времени. Порожденное античностью христианство предложило миру свой набор духовных ценностей, которые составили высший слой современной культуры. Это утверждение спасительного значения веры в обретение новой жизни, обоснование обусловленности этого обновления человека его личным духовным совершенством и, в этой связи, перенесение акцента в системе человеческих ценностей с более или менее целесообразной приверженности общему началу на безусловно необходимую заботу о спасении собственной души. В этом плане, в определении высшей нравственной правды для человека, христианство выступило достойным продолжателем дела великих языческих философов — Сократа, Платона, Эпикура, Сенеки.
Все вышеизложенное должно показать богатство римской и, шире, античной истории и тем стимулировать обращение современного человека к изучению ее опыта. Понятно, что знакомство с греческой и римской древностью будет полезно для представления об общем ходе европейской истории, где античности принадлежит место первой культурной ступени, своего рода фундамента, на котором выросло все здание новейшей цивилизации. Ясно также, сколь многим может обогатить любого человека знание достижений и форм античной культуры — ее мифологии и философии, литературы и театра, архитектуры и изобразительного искусства. Мы не говорим уже о ценности знания древних языков, в особенности латинского, изучение которого, как давно уже было замечено учеными-педагогами, имеет несравненное пропедевтическое значение, т. е. содействует приобретению основ и навыков, полезных для овладения другими иностранными языками.
Но дело не должно ограничиваться простым расширением историко-культурного кругозора. Для новейшего времени знакомство с античностью может представлять и чисто практическую ценность в том, что касается искусства политических прогнозов и правильного метода действий. В самом деле, как на это не раз указывалось в историко-социологической литературе, приобщение к политическому опыту античности может прояснить значение многих сходных явлений в современном мире, понимание которых затруднено не только их сложностью, но и близостью к наблюдателю. В особенности много полезных аналогий предлагает нам политическая жизнь Древнего Рима. Сколько споров ведется в нашей стране о построении гражданского общества, о лучшем соотношении и балансе различных ветвей власти — исполнительной, законодательной, судебной. Римская политическая жизнь в эпоху Республики как раз и предлагает нам примеры и высокоразвитого гражданского общества, и достаточно сбалансированного государственного строя, который сами древние (сошлемся на греческого историка Полибия, пристально изучавшего римский опыт) именовали смешанной конституцией.
Злободневным в наш век является и вопрос о природе и значении политических партий, о роли лидера и его отношениях с партийной массой и обществом. Опять-таки и в этом случае поучительно знакомство с деятельностью и борьбой партий в позднереспубликанском Риме: здесь их было великое множество и разных видов — от больших и прочных объединений оптиматов и популяров, отличавшихся принципиальной направленностью, до эфемерных полупреступных групп, преследовавших узкоэгоистические интересы. И тот же Рим времени Поздней республики предлагает нам страшное, но поучительное зрелище социальных конфликтов и настоящих гражданских войн, развязанных не только объективно существовавшими общественными противоречиями, но и амбициозностью и неуступчивостью политических лидеров.
Но как, собственно, можно приобщиться к этому древнему опыту? Какие материалы существуют для изучения античной, в данном случае — римской, истории? Материалов предостаточно. Это прежде всего дошедшая до нас от древности богатейшая историческая литература, предлагающая нам глазами самих древних обзор римской истории от самых ее начал, от основания города Рима, до завершающего трагического конца в V в. н. э. Назовем в этой связи сочинения римских историков Тита Ливия (59 г. до н. э. — 17 г. н. э.), Тацита (ок. 55—120 гг.) и Аммиана Марцеллина (ок. 330—395 гг.): первый дал обозрение римской истории царского и республиканского времени, второй — периода Раннего принципата (от Августа до Флавиев), третий — последующего императорского времени вплоть до конца IV в. Важной отраслью античной исторической литературы о Риме является греческая историография — труды Полибия (ок. 200—120), Плутарха (ок. 45—120), Диона Кассия (ок. 160—235), Геродиана (род. ок. 180 г.), Прокопия Кесарийского (ок. 500—565) и др. Историческая литературная традиция дополняется свидетельствами других древних авторов (ораторов, философов, поэтов), данными документальными (надписи и папирусы), нумизматическими и археологическими.
Вся эта масса дошедших до нас и постоянно умножаемых новыми находками древних материалов рано стала предметом внимания ученых Нового времени, в первую очередь, конечно, в Западной Европе, где более ощущалось и действительно сохранялось преемство с античным миром. Зачинатель итальянского Возрождения Франческо Петрарка (1304—1371), бывший страстным любителем латинского языка и литературы, написал сочинение «О знаменитых мужах» (биографические очерки от Ромула до императоров) и поэму «Африка», где воспел ратные подвиги Сципиона Африканского, победителя Ганнибала. Соотечественники Петрарки, любители древностей Кола ди Риенцо (1313—1354) и Флавио Биондо (1388— 1463) составили первые описания Древнего Рима (как города и государства), политический писатель Никколо Макиавелли (1469—1527) специально изучал свидетельства Тита Ливия о государственном устройстве и военном деле раннего Рима (сочинение «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия»), а ученый-эрудит Карло Сигони (1523—1584) был уже автором серьезных научных трудов по хронологии и истории Рима («Консульские и триумфальные фасты» и «История Западной империи от Диоклетиана до смерти Юстиниана»).
