Гораздо сложнее складывается обстановка для разведчика, на каком бы участке порученной ему работы он ни находился. Прежде всего, это объясняется тем, что он должен проживать по фальшивому паспорту или по подлинному паспорту, специально приобретенному для него той разведывательной службой, которую он представляет. В действительности он не имеет никакого отношения к стране, чьим паспортом фактически пользуется.
Естественно, он должен хорошо знать страну, тот город, где, по паспорту, родился, историю, культуру, литературу, правы и язык. Ведь он может случайно встретить своих «земляков» и быть ими незамедлительно разоблачен.
Выслушав это, я невольно задал вопрос: а какую страну я буду представлять, какова будет моя легализация и где?
Комбриг пояснил, что легализован я буду в одной из европейских стран, скорее всего в Швеции, Норвегии, Дании. По паспорту какой страны я буду проживать, еще не уточнено, но, учитывая знание испанского языка, скорее всего у меня будет паспорт одной из южноамериканских стран. По этому паспорту я буду легализован как коммерческий представитель от одной из зарегистрированных, специально созданных для этих целей фирмы. Он тут же пояснил, что паспорт принято называть «сапогом», а созданную нами фирму – «крышей».
Я особо подчеркнул, что никогда не был связан с каким-либо коммерческим предприятием.
Комбриг Бронин, очевидно, понял мою тревогу и попытался успокоить, сказав, что созданная фирма весьма надежна, а я, как ее представитель, в любой стране смогу подобрать себе грамотных сотрудников, не связанных с разведкой, а только выполняющих обязанности коммерсантов.
Из разговора я мог понять, что вопросами, связанными с подбором документов, маршрутом следования к месту назначения и встречей с резидентом, моим будущим руководителем, занимается не он, а специально предусмотренный для этого отдел «Центра».
Очень многим вопросам, связанным с моей легализацией и будущим, комбриг уделял максимальное внимание. Он старался внушить, что, несмотря на мою молодость, я должен совершенно твердо соблюдать все правила. В первую очередь, я не имею права ни в кого «влюбляться». Следовало избегать каких-либо, в том числе и интимных, связей со случайными девушками и женщинами из общества, в котором я окажусь. Он пояснял мне, что под «случайными девушками» подразумеваются женщины легкого поведения. Это могут быть официантки, девушки, обслуживающие номера останавливающихся в гостиницах мужчин, и даже... горничные, или, как у нас принято их называть, домработницы. Последние у меня, безусловно, появятся, так как я, одинокий мужчина, занимающий видное место в обществе, буду обязан подобрать соответствующую моему положению квартиру и пользоваться их услугами. В числе всех этих девушек в любой стране могут оказаться агенты секретных служб. Что же касается женщин из общества, в которое я буду вынужден внедриться, я всегда должен помнить, что в результате интимной связи с человеком, который может быть разоблачен как разведчик, они тоже могут пострадать. Следовательно, надо избегать близких отношений и с этими женщинами.
Естественно, что это условие моей будущей жизни и работы не могло в определенной степени не огорчать. Я понимал, что мое пребывание на подобной работе будет исчисляться не месяцами. Выдержу ли я?
Особое внимание Бронин уделял также и моему поведению в обществе. Он интересовался такими вопросами: знаю ли я правила поведения за столом, умею ли пользоваться приборами, не увлекаюсь ли алкогольными напитками? Больше того, он обращал внимание на порядок общения с людьми вообще и с женщинами общества в частности. Меня несколько насмешил вопрос, касающийся моего умения одеваться, носить шляпу, галстук, перчатки и т.п.
Наши беседы с Брониным были частыми. Сейчас я уже могу дать им правильную оценку. Я понимаю, что не по вине комбрига, а в соответствии с полученным им заданием он не посвящал меня в особенности разведывательной работы, в возможности подбора источников для получения необходимой разведывательной информации, в элементарные правила конспирации.
Не исключена возможность и того, что «Центр» стремился максимально сузить подготовку будущего нелегала, ограничиваясь только теми вопросами, которые, по его мнению, касались непосредственного исполнителя. Нужно ли было обучать особенностям разведывательной деятельности простого технического работника, выполняющего функции радиста и шифровальщика?
У меня сложилось убеждение, что Бронин, со своей стороны, старается всеми своими силами, знаниями и опытом помочь мне в подготовке к работе. В то же время у меня осталось какое-то непонятное чувство, что мой инструктор глубоко переживает, что он лишен возможности дать достаточную подготовку. С какой-то целью в «Центре» происходило резкое разграничение функций во всем, в том числе, конечно, в подготовке нелегалов, и во всем, что было связано с их работой. Это могло объясняться только недостаточной компетентностью работников аппарата, значительная часть которых, возможно, не представляла себе, в чем заключается жизнь и работа нелегала. С годами у меня появилось еще одно опасение, а именно: не внедряли ли органы ОКПУ, НКВД, МГБ во «враждебное ведомство» своих совершенно некомпетентных и, более того, недобросовестных работников, готовых на все, лишь бы максимально дискредитировать не только отдельных разведчиков, но и всю систему военной разведки? Эта мысль превращалась в дальнейшем в твердое убеждение, а сейчас может быть доказана документально.
Бронин сдержал свое слово. Вскоре он пояснил мне, что по пути следования к месту назначения для внедрения в существующую резидентуру, а следовательно, и в фирму я буду пользоваться паспортом мексиканского гражданина, а затем уже полностью легализован как уругвайский подданный.
Это сообщение комбрига дало мне возможность заняться самоподготовкой в вопросе моего будущего «гражданства». На этом я попытаюсь остановиться в следующем разделе.
Личная подготовка к ожидаемой сложной работе
Передо мной стояли две задачи. Первая – как можно лучше ознакомиться с литературой, посвященной жизни и работе разведчиков различных стран. Надо признаться, что в предвоенные годы перечень подобных источников был весьма кратким. Не было принято освещать этот вопрос, а если и писали, то, скорее, детективы. Кстати, эта тенденция сохранилась и по сей день. Как правило, большая часть произведений о работе разведчиков принадлежит авторам, которые сами не пережили всего того, что сопряжено с жизнью и деятельностью настоящих разведчиков, в результате чего их утверждения являются сплошным вымыслом. Если же некоторые разведчики и пытались сами стать авторами произведений или передать материалы малокомпетентным в этой области писателям для подготовки «воспоминаний», то и они по разным причинам искажали действительность. Авторы часто занимаются самовосхвалением и любят приписывать себе не принадлежащие лично им заслуги товарищей по работе и подчиненных им лицам. Об этом сейчас уже допустимо прямо заявлять на конкретных примерах в прессе.
Я не собираюсь заниматься прямым разоблачением непорядочных людей, встречающихся, к сожалению, и сейчас, часто пользующихся возможностями, предоставленными им проводимой политикой гласности, прямо нарушая подлинные ее основы. Это касается не только отдельных разведчиков, но и писателей и журналистов. Пусть все то, что они клеветали на других и чем всячески возвеличивали себя лично, останется на их совести. Могу только с уверенностью сказать, что объективные читатели смогут в этом отношении сами сделать необходимые выводы, дать правильные оценки действиям различных разведчиков, сопоставляя их противоречивые утверждения по отдельным фактам в одной и той же печатной работе. Понятно, что в этом отношении я не исключаю и советских разведчиков, часть из которых по разным причинам опубликовала свои воспоминания о героических, но не существовавших никогда подвигах. Нет, не следует предполагать, что я расцениваю так отрицательно всех советских разведчиков, оказавшихся по разным причинам за пределами страны, на которую они работали. Среди опубликованных произведений этих людей встречаются и правдивые, заслуживающие достаточного внимания.
Еще более обидным бывают высказывания отдельных разведывательных ведомств различных стран об их собственных разведчиках, агентурных информаторах. С этим мне пришлось столкнуться еще во время моей закордонной работы. Так, например, во Франции и Бельгии не хотели верить достаточно правдивой, получаемой от своей собственной агентуры разведывательной информации о боевом состоянии вермахта. В этих странах отдельные ведомства всячески пытались, преувеличивая собственную военную мощь, преуменьшить состояние вооружения и боевую подготовку фашистских армий Германии и Италии.
