Первым русским комендантом в Пекине был назначен командир 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Модль.
Необходимость поддержания строгого порядка в занятом союзными войсками Пекине была очевидной. Свидетель событий того времени журналист Дм. Янчевецкий писал:
«В 1900 году, в течение одного месяца Пекин был так же разграблен цивилизованными союзниками, как несколько столетий раньше его грабили и разоряли маньчжуры, монголы и другие полудикие кочевники Азии. Несмотря на все усилия отдельных командиров, благодаря разноплеменному составу войск, укоренившемуся презрению к китайцам и отсутствию единой власти над международными отрядами, — не было никакой возможности прекратить грабеж столицы и насилия над жителями»{277}.
Аналогично оценивал ситуацию в Пекине русский финансовый советник Покотилов: «Китайцы оказали всюду сильное сопротивление, что сильно озлобило войска, которые производят теперь большие насилия, убивая массу нейтральных мирных китайцев, и страшно грабят. Особенно отличаются в этом японцы. Последние ведут себя в Пекине полными хозяевами, расставляют караулы, захватили казначейство, в котором денег оказалось, впрочем, немного. Японцы немедленно перевозят их к себе.
Императрица и богдыхан, все правительство бежали из Пекина неизвестно куда. Вести переговоры не с кем»{278}.
О недостойном поведении союзных военнослужащих в разграбленном Пекине докладывал 10 августа Военному министру и сам генерал Линевич:
«Также докладываю, что японцы и сипаи начали свои обычные грабежи, разбои и насилия над женщинами. Это я лично заметил, и мне об этом сказал один из иностранных посланников. Если таким примером заразятся все войска, то бедствию, разбоям, поджогам и насилию конца не будет…»{279}.
Грабежи и беззакония, творимые в Пекине, отражались на настроениях и поведении русских войск. 5 августа генерал-лейтенант Линевич в своем приказе по Печилийскому отряду строго предупреждал: «Сегодня мне заявили частные лица, что русские солдаты все же продолжают грабить в Пекине китайцев и учинять всякого рода насилия над китайцами…
Присовокупляю, что если и засим нижний чин будет пойман на грабеже, то ротный командир будет отрешен от должности»{280}.
Во избежание возможных инцидентов генерал Линевич приказал запретить выход солдат в город. В случае необходимости такие выходы разрешались исключительно по специальным пропускам — увольнительным запискам от непосредственных командиров. В национальных зонах оккупации Пекина была организована патрульная служба, которой было предписано «арестовывать всех тех нижних чинов, которые будут шататься по улицам без письменного вида».
Этот приказ был «прочитан и пояснен» в каждой роте.
Проблема взаимоотношений между союзными войсками и местным китайским населением оставалась очень острой в течение всего периода нахождения в Китае иностранных экспедиционных войск. И если в русских войсках этой проблеме со стороны командования уделялось самое серьезное внимание, то в войсках других европейских держав и, особенно, в японских частях, допускалось множество нарушений и даже преступлений.
Военный министр непрерывно телеграфировал в Хабаровск и Порт-Артур свои требования о поддержании в русских частях высочайшего уровня дисциплины:
«Действия союзных войск в Печилийской провинции, по получаемым и требующим проверки сведениям, сопровождаются жестокостями, разорением и, в результате, озлоблением местного населения. Кроме вреда, такие действия принести ничего не могут.
Действия наших войск, как о том мною, согласно с ВЫСОЧАЙШИМИ указаниями несколько раз телеграфировалось, должны укреплять в сознании местного населения, что мы сильны, непобедимы, но в то же время справедливы и человечны. Мы должны тотчас после боя внушать самое полное доверие со стороны не только мирных жителей, но и побежденных врагов. В результате население оценит наше отношение к нему сравнительно с отношением союзных войск.
Этим путем можно и должно облегчить нам, после пролитой крови, возвращение к мирным соседским отношениям между нами и китайцами»{281}.
15 августа 1900 года в центре Пекина в Императорском городе был проведен парад союзных войск. Парад открывали русские войска (800 человек), затем следовали японцы (800человек), англичане (400человек), американцы (400 человек), французы (200 человек) и вновь прибывшие: немцы (200 человек), итальянцы (60 человек) и австрийцы (60 человек). Принимал парад как старший по чину генерал-лейтенант Линевич.
Этот парад имел огромное морально-психологическое значение как для союзных войск, так и для китайского населения. Никто из простых смертных не имел права вступать на территорию дворцов Императорского города. Тем большим позором для Цинской империи стал парад иностранных войск под стенами и башнями Запретного города. Как отмечал вице-адмирал Е.И. Алексеев, «части союзных войск с музыкой прошли через двор внутреннего императорского дворца, чтобы показать китайцам, что дворец потерял свою запретность для иностранцев»{282}.
По свидетельству Покотилова, после парада в Запретном городе европейцы «поспешили захватить себе на память разные безделушки, по возможности ценные. Супруга одного из посланников вынесла в своем изящном зонтике золотые каминные часы, усеянные драгоценными камнями. Брали, одним словом, все, что удобно было скрыть в платье; те же, которым не удалось запастись «сувенирами» в этот раз, решили вознаградить себя в другое время, что и было ими благополучно исполнено… Есть полное основание предполагать, что в ближайшем будущем во дворцах и павильонах «Запрещенного города» останутся лишь футляры, самые же вещи найдут себе достойное и выгодное помещение»{283}.
Помимо иностранцев, в грабежах ценностей из императорских дворцов принимали участие и сами китайцы. После окончания военных действий в столице была создана специальная международная комиссия, в задачу которой входило выявление ущерба, виновников грабежей и установление контроля над ценностями.
Захваченные в боях с «боксерами» и регулярными китайскими войсками военные трофеи составили предмет дележа между союзниками. 21 августа 1900 года Военный министр дал соответствующие указания в этой области:
«Необходимо всю военную добычу, нами взятую или взятую совместно с иностранными отрядами и нами охраняемую, передать в распоряжение фельдмаршала Вальдерзее и, после отделения им нашей части, считать себя вправе перевозить таковую в Порт-Артур, иначе мы вызовем справедливые нарекания.
Склады риса надо особо заботливо оберегать от расхищения. Вероятно, этот рис понадобится для продовольствия населения Пекина»{284}.
24 августа в Пекин на пять дней прибыл вице-адмирал Е.И. Алексеев. В тот же день генерал Линевич получил от Военного министра Высочайшее повеление от 13 августа о выводе русских войск из Пекина и переводе их в Тянь-цзинь. С занятием Пекина Печилийский район терял свое прежнее значение и отходил на второй план. Там планировалось оставить лишь самое небольшое количество войск. Принимая во внимание кроме военных еще и политические соображения, решено было оставить на Печилийском театре 2-ю и 3-ю Восточно-Сибирские стрелковые бригады, каждую в три полка, с соответствующим числом частей других родов войск под начальством генерал-лейтенанта Линевича{285}.
Намечавшийся вывод русских войск с Печилийского театра военных действий совпал по времени с назначением главнокомандующим союзными войсками в Печилийском районе германского фельдмаршала графа Вальдерзее. 8 августа 1900 года последний отбыл из Генуи в Китай, к месту своей новой службы. 12 сентября граф Вальдерзее прибыл в Дату, где ему была устроена официальная встреча. Пробыв там около недели, он отбыл в Тяньцзинь, а затем — в Пекин.
Численность личного состава союзных войск в Печилийском районе к моменту прибытия нового главнокомандующего составляла: японцев — 20 934, немцев — 8178, британцев — 8353, французов — 6757, американцев — 5608, итальянцев — 2541, австрийцев — 494 человека. Одновременно с приездом Вальдерзее в Китай в массовом количестве прибывали и немецкие войска, численность которых вскоре превысила 20 тысяч человек.
Русских войск насчитывалось в Печили 12 батальонов, 5 сотен, 24 полевых орудия, 6 полевых мортир, 6 осадных орудий, 8 пулеметов, а также другие силы и средства. Общая численность русского контингента составляла 13 234 человека, 3180 лошадей{286}.
Назначение нового главнокомандующего вызвало необходимость четкого определения статуса русских войск и прав союзного командующего по отношению к русскому контингенту. Прежде всего, для сопровождения союзного главнокомандующего и поддержания связи между ним и российскими войсками к штабу Вальдерзее прикомандировывались Генерального штаба полковник князь Енгалычев и поручик Кригмейер.
