фараонов,
очевидно, уже в конце своей долгой жизни принимал участие в походах
Тутмоса I. Он
сообщает, что царь двинулся вверх по реке, направляясь в местность
Хентхен-Нофер.
134
Целью этого похода, по словам Яхмоса, было намерение царя «заставить
раскаяться за
военные действия в горных странах и покарать за нападения в горной
области». Однако
вряд ли это было истинной целью этого похода; это был скорее повод, приличное внешнее
обоснование, которое дало возможность египетскому правительству объявить
этот
разбойничий поход в качестве оборонительного, имевшего своей целью
защитить мирное
население Нубии от постоянных налетов жителей пустынных гор. На самом
деле,
истинной целью этого нубийского похода Тутмоса I было завоевание всей
Нубии с целью
эксплоатации ее естественных богатств, а также захват добычи и рабов. И
об этом
достаточно ясно говорится в следующих словах той же самой надписи: «Были
приведены
их люди в качестве живых пленников. Его величество поплыл вниз по реке, (зажав) все
страны в своем кулаке».60)
Яхмос Пен-Нехбет в своей автобиографической надписи, крайне сжатой и
лаконичной,
подчеркивающей лишь самое важное, также отмечает единственно существенный
для
рабовладельцев того времени факт захвата «живых пленников», обращавшихся
в рабство.
«Я захватил для него (царя. В. А. ) — пишет Яхмос — двух живых пленников
в стране
Куш, помимо живых пленников, которых я доставил из страны Куш, не считая
их».61)
[172]
Брэстед этот отрывок переводит: «beside three living prisoners, whom I brought off in Kush
without counting them». 62) Однако в тексте не
имеется никаких данных для того, чтобы
обычный знак множественного числа принять
за идеографическое начертание слова «три»,
которое могло бы быть обозначено
фонетически. Не обосновано Брэстедом также и то толкование, которое он
дает фразе «не
считая их». Брэстед полагает, что это были пленники, которые не были
включены в
официальный подсчет (not included in the official count). Брэстед в
данном случае дает
слишком расширительное и произвольное толкование текста. Гораздо проще и
правдоподобнее предположить, что Яхмос Пен-Нехбет имел в виду лишь то, что он
доставил столько пленных, что не мог их даже подсчитать или, как у нас
говорят, «без
счета». Это предположение подтверждается словами соответствующего места
из надписи
Яхмоса, сына Иабаны, в котором о том же самом походе говорится, что в
результате этого
похода «их народ был доставлен в качестве живых пленников», т. е. все
данное нубийское
племя было обращено в рабство.63) Очевидно, действительно этот нубийский
поход
Тутмоса I окончился полным разгромом нубийских племен. Яхмос, сын Иабаны, описывая
этот поход, в образных выражениях рисует победу Тутмоса I. По его словам, царь был
разгневан, как пантера, и сам метнул первое копье, которое застряло в
теле поверженного
врага, очевидно, вождя нубийского племени. Возвращаясь обратно в Фивы, царь приказал
повесить на своем корабле тело убитого нубийского вождя вниз головой для
устрашения
всех непокорных врагов Египта.64) В официальной томбосской надписи мы
найдем
подтверждение этого рассказа. Автор надписи в ярких словах повествует о
блестящей
победе Тутмоса I над нубийскими племенами и описывает опустошительные
результаты
этого грабительского и завоевательного похода египтян в Нубию. Египетское
войско, по
словам автора, полностью разгромило нубийцев и предало всю страну огню и
мечу.
Повторение отдельных деталей боя и даже отдельных выражений, примененных
в
надписи Яхмоса, сына Иабаны, ясно указывает, что обе надписи описывали
одни и те же
реальные факты, зафиксированные, очевидно, совершенно точно различными
свидетелями и даже, возможно, участниками этого похода.65) 135
Так, в томбосской надписи говорится, что «низверг он (т. е. царь. В. А.) вождя нубийских
племен сетау. Негр беспомощен в его руке. Он соединил его границы с двух
его сторон.
Не было потерь среди (людей) с заплетенными косами, которые пришли, чтобы
помочь
ему. Не осталось ни одного (в живых) среди нубийских племен сетау, павших
во время
побоища. Отброшены они в свои области. Их трупная вонь [173]
распространилась по
долинам их».66) В образных словах автор надписи повествует о том, как
кровь текла рекой
по стране и как хищные птицы терзали тела убитых врагов. Судя по тексту
этой надписи,
Тутмос I опирался в Нубии на союзные египтянам племена. Впрочем, уже
надписи
Древнего царства содержат указания на то, что целый ряд нубийских племен
не только
сохранял добрососедские отношения с Египтом, но даже оказывал ему
поддержку во
время войны. Так, например, в надписи Уны ясно говорится, что контингенты
союзных
нубийских племен входили в состав египетского военного ополчения.
Документальные данные о завоевательном походе Тутмоса I в Нубию и о
большой победе,
одержанной им над нубийцами, сохранились в двух документальных и по
деловому
лаконичных надписях, которые высечены на скалах на острове Сехель, а
также у 1-го
порога между Махатта и Ассуаном. Обе эти надписи относятся к 3-му году
царствования
Тутмоса. В сехельской надписи царский сын страны Куш, очевидно, наместник
Нубии, по
имени Тура сообщает о том, что:
«Гор, могучий бык, любимый богиней Маат, царь Верхнего и Нижнего Египта
Аа-хепер-
ка-Ра, сын солнца, Тутмос, дарующий жизнь вовеки.
Год 3-й, первый месяц (пахон) наводнения, день 22-й.
Проплыл Его Величество по этому каналу победоносной с силой, возвращаясь
после
сокрушения жалкой страны Куш. Царский сын Тура».67) Ассуанская надпись содержит ту же дату и столь же краткое упоминание о
возвращении
царя из Куша после одержанной им там победы. Отличается эта надпись лишь
более
пространной и более напыщенной титулатурой царя, которая должна была
подчеркнуть
величие и могущество победоносного фараона.68) Завоевание обширных и богатых областей Нубии потребовало хозяйственной и
экономической организации этой страны египтянами. Чтобы теснее связать
Нубию с
Египтом и обеспечить судоходство по Нилу в районе порогов, был
восстановлен древний
канал, имевший большое экономическое и военное значение, так как он
облегчал
перевозку грузов, людей и войск. О восстановлении этого канала мы читаем
в другой
сехельской надписи, содержащей ту же дату, что и две только что
упомянутых надписи. В
этой второй сехельской надписи царский сын страны Куш, по имени Тура, сообщает, что
царь приказал прорыть заново этот канал, обнаружив, что он был завален
камнями и ни
один корабль не мог по нему пройти. По словам Тура, царь прошел по каналу
вниз по
течению, радуясь тому, что он сокрушил своих врагов.69) Очевидно, здесь
имеется в виду
та же победа над нубийскими пленниками, которая описывалась во всех
цитированных
выше источниках.
Большую роль в организации административного и хозяйственного управления
завоеванными областями Нубии должен был сыграть наместник Нубии Тура.
Весьма
возможно, что в надписи, высеченной на южной стене храма Тутмоса III в
Семнэ,
описывается именно его жизнь, так как мы совершенно точно знаем, что
именно Тура
занимал должность «царского сына Куша» в Нубии. 70) Эд. Мейер полагает, что [174] Тура
был назначен наместником Куша еще при Аменхотепе I. Однако это
предположение
136
ничем не может быть доказано. Наоборот, в автобиографической надписи в
Семнэ,
возможно принадлежащей именно этому Тура, говорится, что он занимал при
Аменхотепе
I должность, начальника житницы Амона и управлял работами в Карнаке и
лишь Тутмос I
назначил его на должность «царского сына (Куша)».70 Поэтому можно думать, что Тура
был назначен на этот высокий пост лишь в начале царствования Тутмоса I, который,
весьма возможно, при восшествии на престол выдвинул на важнейшие
должности своих
приверженцев. Во всяком случае, коронационный манифест Тутмоса I, текст
