Легенда о Перыни (записана П. Якушкиным в 1866 г.).
Был зверь-змияка, этот зверь-змияка жил на этом самом месте, вот где теперь скит святой стоит Перюньский. Каженную ночь этот зверь-змияка ходил спать в Ильмень с Волховскою коровницею. Перешел змияка жить в самый Новгород; а на ту пору и народился Володимир-князь в Киеве. <…> Новгород окрестился. Черту с Богом не жить: Новый-Город схватил змияку Перюна, да и бросил в Волхов. Черт силен: поплыл не вниз по реке, а в гору — к Ильмень-озеру; подплыл к старому своему жилью — да и на берег! Володимир-князь велел на том месте церковь рубить, а дьявола опять в воду. <…>
Якушкин П. И. Путевые письма из Новгородской губернии//Якушкин П. И. Соч. СПб., 1884. С. 223.
Легенда об острове Перун (записана в 1905 г. Д. И. Яворницким).
До принятия нашими предками христианской веры, говорят, посреди Киева стоял каменный идольский бог Перун с золотой головой. А тогда, как киевский князь Святославский[71] привез в Киев христианскую веру, тот бог сброшен был в Днепр. И поплыл тот Перун вниз по воде, а остановился аж между порогами, возле высокого скалистого острова, против Таволжана. В том острове есть большая пещера, и в той пещере и поселился тот бог Перун. Там он превратился в семиглавого змея. От того Перуна-змея и остров прозвали Перуном, а пещеру — Змеевой. В той пещере <…> были двери: сначала железные, а потом золотые; а внутри стояли столы: сначала серебряные, а потом золотые. На столах были очень дорогие скатерти с золотыми кистями по углам. Все там было очень хорошо убрано, лишь никого не было видно, а только слышно было, что там кто-то очень тяжело стонал в самой глубине. А стонал некто иной, как семиглавый змей. Люди боялись лазать в ту Змееву пещеру. Только один дед Винниченко ходил туда, потому что он был большой волшебник. Он брал с собой свечку, влезал в пещеру, а что он там делал, то неизвестно. А когда, бывало, влезет, то там поднимается такой страшный гул, что аж весь камень того острова трещит. А гул шел от того же семиглавого змея. Тот <…> змей часто вылетал из пещеры, хватал всюду красивых девушек, жил с ними, а потом пожирал их.
Однажды он притащил какую-то царскую дочь и уже начал было над ней глумиться, но бог прислал туда такого богатыря, который убил того лютого змея, а на царевне женился и имел от нее трех сыновей-соколов. <…>
Легенди та перекази. К., 1985. С. 118, 242.
Украинские народные песни
1. (Записана на Станиславщине в Галиции.)
Гей, око Лада,
Леле Ладове,
Гей, око Ладове —
ГПч пропадав,
Бо око Лада
3 води виходить,
Ладове свято
Нам приносить.
Гей, Лади ти, Перуне,
Отче над Ладом,
Гей, Перуне,
Дай дочекати
Лада-Купала.
Гей, Купала! <…>
2. (Записана в 1965 г. в Волынской области.)
Ой ти, соловейку, ти, рання пташку,
Ой, чого так рано з вир'ічка вийшов?
Не сам вийшов, Дажбог мене вислав
3 правої ручейки, i ключики видав:
3 правої ручейки — літо відмикати,
3 лівої ручейки — зиму замикати <… >
3. (Записана в 1920-х гг. на Волыни, в 1970 г. — в Тернопольской области.)
Межи трьома дорогами, рано-рано,
Межи трьома дорогами, ранесенько,
Там здибався князь з Дажбогом,
Рано-рано, ранесенько.
— Ой ти, боже, ти Дажбоже, рано-рано,
Зверни ж меш з доріженьки, ранесенько.
Бо ти богом piк од року,
Рано-рано, ранесенько,
А я князем раз на вщу,
Рано-рано, ранесенько,
Раз на вжу в неділеньку,
Рано-рано, ранесенько.
Ігри та пicнi. К., 1963. С. 31, 379; Золотослов. К., 1988. С. 118, 242.
Белорусские купальские песни (Записаны П. Бессоновым.)
1. Да сядить Купала на плотя[72]
У яе голоука уся у злота.
Да просить у Бога погоды:
«И дай жа, Боже, погоды
Да на ту ночку вяселу!»
2. Купало, Купало,
Где ж ты зиму зимовало?
<…> Зимувало у пирейку,
А литовало у зилейку.
3. Ходыли дивочки коло Мареночки,
Коло мое (тое) водыла Купала,
Гратима сонечко на Ивана!
4. Иван да Марья
На горе купалыся:
Где Иван купауся,
Берег колыхауся,
Где Марья купалась,
Трава расстилалась.
5. Смерти, Смерти, иди на лесы,
Иди на безвесть, иди за море!
И ты, Морозе, великий и лысый,
Не приходь до нас из своей коморы!
Смерть с Морозом танцювала,
Танцювала и спивала,
И за море десь погнала.
Бессонов П. Белорусские песни. М., 1871. С. 29, 46–47, 53.
Белорусские колядки (Записаны П. Бессоновым.)
1. <… > Ай да Божья Коляда,
Прилятай к нам с высока,
Раз в желанный год.
<… > Ах, ех, Коляда, ляти швыдче свысока,
Да морозом не тряси,
Благословья к нам неси!
2. Ехала Коляда с Полоцка
У малеваненьким возочку,
На вороненьким конечку,
Заехала к Василю на двор:
«Василь, подари Коляду!»
«Ци пшаницай?»
— «Не хочу, Хочу вечнаго подарку — девочки!»
Бессонов П. Указ. Соч. Белорусские песни. С. 70–71.
Боги поляков
Статут провинциальный вкратце (1420-е гг.)
Запрещаем также пляски и песни, в которых призываются имена идолов Lado, Yleli, Yassa, Nya [Ладо, Леля, Иеша, Ныя], что обычно делают во время праздника Троицы.
Bruckner A. Mitologia Slowianska i polska. Warsz., 1980. S. 39.
Ченстоховская рукопись Яна из Михочина (1423 г.).
<…> В эти три дня[73] <…> сходятся старухи, женщины и девушки, но не в храм, не на молитву, а на пляски, не Бога, а дьявола, т. е. Ysaya, Lado, Yleli, Ya Ya [Иеша, Ладо, Леля, Ныя]. Такие, если не покаются, да пойдут с «Yassa, Lado» к вечному проклятью.
Bruckner A. Op. tit. S. 223–224.
Рукопись польского гусита (начало XV в.).
И так поляки поныне на Троицу почитают идолов Alada, gardzyna Yesse [О Ладо, герой Иеши] в их праздник. И, к стыду, этим идолам оказывается плохими христианами большая честь в это время, чем Богу: девушки, которые целый год не приходят в церковь почитать Бога, в то время привыкли ходить для поклонения идолам.
Bruckner A. Op. tit. S. 38.
Польская глосса в житии св. Войцеха (середина XV в.).
Идолы поляков были такие: alado, agyessze [О Ладо, о Иеша].
Bruckner A. Op. cit. S. 38.
Ян Длугош. Польская история (XV в.).
Кн. I. Поляки от начала своего происхождения были язычниками и во множество богов и богинь, а именно: Юпитера, Марса, Венеру, Плутона, Диану и Цереру, созданных заблуждением некоторых родов и племен, верили и почитали их. Называли Юпитера на своем языке Иеша (Yesza). От этого величайшего из богов все временные блага, и все как несчастные, так и счастливые случаи, как верили, получали, и ему большие, чем другим божествам, почести оказывались и более обильные жертвы приносились. Марса звали Лада (Lyada); его вымыслы поэтов объявляли предводителем и богом войны. Его просили подать победы над врагами и ярость духа, почитая его жестокими обрядами. Венеру именовали Дзидзилеля (Dzydzielelya); почитая ее богиней брака, просили у нее даровать обилие потомства и многочисленность сыновей и дочерей. Плутона прозывали Ныя (Nya); его считали богом подземного мира, хранителем и стражем душ, покинувших тела, и просили у него после смерти провести в лучшие места преисподней, и поставили ему главное святилище в городе Гнезно, куда сходились изо всех мест.
Изваянию же Дианы, которая, по языческому суеверию, считалась женщиной и девой, замужние женщины и девушки приносили жертвы. Цереру почитали крестьяне и земледельцы, принося в жертву пшеничные зерна. Имели также среди богов Порядок (Temperies), которого на своем языке называли Погода, как бы подателем хорошей погоды; а также бога жизни, которого звали Живе (Zywye). И поскольку держава лехитов[74] была основана в краю обширных лесов и рощ, в них, как передавали древние, обитала и встречалась Диана; Церера же считалась Матерью и богиней плодов, в достатке которых нуждался край. Диана на их языке звалась Дзевана (Dzewana), а Церера — Маржана (Marzyana). Для них в самых лучших и изобильных местах справлялись почтительные обряды, были установлены торжества с жертвоприношениями, на которые сходились мужчины и женщины с детьми. Приносили своим богам жертвы и угощения из скота, нередко же из людей, схваченных в битве, те, кто верил, что беспорядочное множество отеческих богов можно умилостивить возлияниями.
В их же честь праздники в определенное время года были учреждены, на которые много людей обоего пола сходилось в установленные дни из сел и деревень в города, дабы бесстыдными зрелищами такого рода, сладострастными жестами, рукоплесканиями и нарушением приличий некими любовными песнями, хлопаньем и выходками — таким многократным почитанием призвать упомянутых богов и богинь.
