Кн. II. 965 г. [Уничтожение языческих идолов 7 марта по всей Польше.] <…> После того, как свершилось это уничтожение и утопление ложных богов и богинь, в некоторых польских селах и в наши дни его изображают и возобновляют, нося на длинном шесте изображения Дзева-ны и Маржаны, бросая их в болото и утапливая в день Радостного воскресенья, дабы влияние этого древнейшего обычая среди поляков не исчезло.
Dlugosz J. Historiae Polonicae//Dlugosz J. Kpera omnia. T. X. Cracoviae, 1873. P. 47–48, 117.
Мацей Меховский. Польская хроника (1519).
[Поляки] почитали Погоду, что означает «порядок» (temperies). Почитали дуновение, или порыв, легкого ветра, свистящего в колосьях пшеницы и листьях деревьев и вместе со свистом исчезающего. Называли его именем Погвизд. Почитали Леду, мать Кастора и Поллукса, близнецов, из одного яйца рожденных, о чем слышно в нынешние дни от поющих древнейшую песню «Lada, Lada, Lleli, Lleli, Poleli» с хлопаньем и рукоплесканием. Ладой (как можно судить по живому языку) звали Леду, а не Марса, Кастора — Лелем, Поллукса — Полелем. <…> В детстве видел трех идолов из вышеназванных, на части разбитых, возле монастыря св. Троицы в Кракове.
Matthei Mechovii. Chronic Polonorum. 1519.
Мартин Вельский. Хроника Польская (1551).
966 г. На моей еще памяти был обычай у нас по селам, что на Белой неделе поста топили одно чучело: убрав сноп из конопли или соломы в человеческое платье, все село провожало его туда, где поблизости было какое-нибудь озерцо или лужа, и там, сняв с него одежду, бросали в воду, распевая жалобно: «Смерть вьется по плетню, ища себе хлопоты» и т. д. Затем поскорее бежали домой от того места; кто же <…> в то время падал, считали это предзнаменованием, что он в том же году умрет. Звали это чучело Маржана, я бы сказал, что это был бог Марс. <…> Имели еще и других своих богов, как Леля и Полеля, которых некоторые считают Кастором и Поллуксом, почитали как бога и Живот, Погоду, Непогоду, которую звали Похвистом, а ныне в Мазовии зовут еще Похвишчель <…>.
Bielski M. Kronika Polska. Warsz., 1829. S. 120–121.
Мартин Кромер. О происхождении и деяниях поляков (1555).
III. Знаю о том достаточно, что русские и литовцы, прежде всего в селах, поныне сохраняют обычай: ведя хороводы и хлопая руками, славят Ладо (Ladonem). <…> Также Живе, так сказать жизненный, ветерок же, Погода, т. е. тишина, или порядок (temperies), Похвист, которого Меховский ветерком, мы же — непогодой считаем (откуда «Похвишчель» у мазовшан поныне непогода зовется), — были богами поляков. Некоторые к ним добавляют Леля и Полеля (которых, как поныне слышим, на пирах и попойках призывают) и полагают их Кастором и Поллуксом.
Kromer M. De origine et rebus gestis Polonorum. Basiliae. 1555.
Истинная повесть об основании монастыря на Лысой горе… (XVI в.)
Лысая гора названа от замка Лысец, который на ней был, названный так потому, что он издалека белел. В том замке одна госпожа перед тем жила. Превознесшись от гордости, что победила Александра Великого под той горой, велела она почитать себя как богиню Диану. Но вместо этого за такое кощунство кару Божью получила: тот замок гром разрушил, а ту госпожу со всеми служанками поразил. Так что еще до нынешнего дня лежат на том месте большие глыбы камня. На том же месте был храм трех идолов, которых звали Lada, Boda, Leli (Лада, Бода, Леля). К ним простые люди сходились в первый день мая, молитвы им творить и жертвы приносить. Тогда Дубравка[75] <…> велела построить монастырь и посвятить <… > святой Троице.
Gassawsky J. Osrodek Kultu poganskiego na Lysej Gorze//Religia poganskich Slowian. Kielce, 1968. S. 47.
Мацей Стрыйковский. Хроника польская, литовская и всей Руси (1582).
<…> Плутона же, бога пекельного, которого звали Ныя, почитали вечером, просили у него по смерти лучшего усмирения непогоды. <…> Также Цереру, богиню земли, открывательницу всяких злаков, которую они звали Маржана, ей тоже в Гнезне <…> был за большие средства поставлен храм, где ей во славу десятину всякого зерна после жатвы приносили, прося на другой год обильного урожая. <…>Также Кастора и Поллукса, римских божков, почитали, которых Лелем и Полелем называли; еще и до нынешних времен у Мазуров и поляков на пирах, когда выпивают, явно слышим, как выкрикивают: «Лелюм по Лелюм». Почитали и мать Леля и Полеля Леду <…>.
Имели обычай мужчины и женщины, старые и молодые, на праздники тех богов своих сходиться в одно место для танцев и других забав, и эту сходку звали «Купала», особенно 25 мая <…> и 25 июня, что еще до этого времени на Руси и в Литве сохраняется. Ибо сразу после Проводной недели и до дня св. Яна Крестителя женщины и девушки на танцы общиной сходятся и, взявшись за руки, повторяют: «Ладо, Ладо!» и «Ладо моя!», в память Леды, или Ладоны, матери Кастора и Поллукса, но простые люди не знают, откуда этот обычай произошел.
<…> Почитали также поляки за бога ветер шумящий, который называли Живе, также Погоду, бога ясных и веселых дней <…>. Почитали и другой ветер Похвист, который <… > еще и ныне мазуры Похвишчелем зовут, потому что, когда случался такой свистящий ветер, падали и на колени становились.
<…> И ныне в Великопольше и Силезии сохранилось, что дети на средопостной неделе, соорудив чучело, наподобие женщины, Зевони [Дзеваны] или Маржаны, <…> насадив на длинную палку, носят, с жалобным пением, один за другим напевая, или на возке возят. Потом в лужу или в реку с моста бросают и домой вскачь убегают <…>.
Stryjkowski M. Op. cit. S. 137.
Прокош (Пшибыслав Диаментовский). Славяносарматская хроника (начало XVIII в.).
Ныя, последняя из потомства Леха, правила во времена Геркулеса Ливийского, который, обойдя почти все народы, когда прибыл в северные края, освободил ее от ига собственных подданных и породил с ней трех сыновей, старший из которых звался Скиф. После ухода Геркулеса в Италию Ныя счастливо и милосердно народом своим повелевала. <… > Иеша, воинственнейший король лехитов <… > великими деяниями заслужил по смерти. славу покровителя народа; <… > при жизни был добрым, щедрым, великодушным господином поданным, их во всякой доле защищал и ими почитался в числе всемогущих.
<…> Ладон, отважный король, <…> божественным культом почитался как покровитель браков, поскольку варварскому народу определенные законы предписал, число жен, воспитание детей, обряд браков указывавшие. Потому имя его на всех свадьбах многократно призывать принято. Носил, когда воевал, на красном щите вздыбленного льва, золотой короной увенчанного, обнаженный меч передними лапами державшего.
<… > Маршин — король славян отважный и воинственный <…>[76].
<…> Лель, или Лелюм, храбрый король славян, супруг прекраснейшей королевы Лоны. После своей смерти за величайшее воинское мужество и милосердие к подданным божескими почестями был награжден благодарным народом. Употреблял как знак герб своего предка Скифа, т. е. полумесяц рогами кверху.
<…> Почитался Лель как защитник свободы (и потому Свободой назывался)… Полель же как страж Отечества, и верили, что они оба были посланы верховными богами Тржи и Живе. Первому [Лелю] князья и знатные роды богатейшие жертвы приносили; второму же [Полелю] — весь народ. Каждому было сооружено святилище из белого камня в главном городе Кародун[77] недалеко от гор, называемых Татры, где народ, во множестве собиравшийся в определенное время, приносил им жертвы, особенно жирных свиней, специально для этого откормленных.
<…> Тржи почитался как величайший из богов, изображение его стояло тройное [трехглавое] с одной шеей. Он был отцом бога Живе, которому приписывали заботу о человеческой жизни и всякие дары судьбы. Им другие боги хранили верность.
Божеству Живе было сооружено святилище на горе, по его имени названной Живец, где в первых днях месяца мая бесчисленный народ благочестиво собирался и просил у него, что считался творцом жизни, долгого и счастливого благополучия. Особенно ему поклонялись те, кто слушал первый крик кукушки, суеверно ожидая прожить столько лет, сколько та прокукует. Считалось, что этот верховный владыка Вселенной превращается в кукушку, дабы им объявить срок жизни. Потому считался преступником и карался смертью от властей тот, кто убивал кукушку.
Имел он, Живе, возле Кракова святилище и изваяние, из золотистой бронзы отлитое, изображавшее мужа, одетого львиной шкурой, держащего перед ногами рукой узловатую дубину, с поросенком и быком у ног; их Мечислав[78] <…> в ближайшие воды Вислы бросить, капище же во славу Спасителя мира посвятить велел.
Земня, или Земля, богиня, которой приписывали изобилие хлебов и плодов с деревьев; поэтому возлагали перед ее изображением приношения из всех видов зерна во время жатвы и из древесных плодов, когда собирались фрукты.
