По другую сторону кухни было помещение (В) с топкой, обогревавшей маленькую баню (Г, Д, Е), предназначавшуюся для хозяина. Баня, как мы это видели в помпейских домах и как это водилось исстари (Витрувий только формулировал старинную практику), находилась рядом с кухней и состояла из обычных трех комнат: раздевальни (Г), откуда можно пройти в уборную (Ж), тепидария (Д) и кальдария (Е) с большой бронзовой ванной на одного человека, украшенной четырьмя львиными головами.
Выйдя из кухни и повернув направо, мы войдем в небольшую кладовую (И), где хранился сельскохозяйственный инвентарь; по стенам, на железных гвоздях висели серпы. Выходя утром на работу из кухни, рабы по дороге разбирали то, что им было нужно, а вечером, возвращаясь, тоже по дороге на кухню, заносили и клали на место взятое; при таком соседстве кладовой и кухни можно было рассчитывать, что все окажется на месте, под руками, и на поиски не придется тратить попусту времени. За кладовой, вдоль по портику следуют две спальни (К) и (Л), где еще сохранились остатки незатейливой росписи. Они разделены узким коридорчиком, который ведет в пекарню (О); в ней мельница (1) и выступающая наружу круглая печь (2) для выпечки хлеба. Шум вращающихся жерновов должен был, конечно, долетать до хозяйского слуха, равно как и все звуки со двора: не показываясь, хозяин желал держать все под контролем. Западный угол занят просторной столовой (Н), где нашли остатки трех пиршественных лож. Комната освещалась двумя большими окнами, выходившими на запад и на север; здесь хозяин хотел быть подальше от любопытных глаз; столовая не выходила прямо в портик, как спальни: ее отделяет небольшая проходная комната (М), где стоял деревянный шкаф с двумя створками, открывавшимися на костяных шарнирах, превосходно сохранившихся. Надо всей этой частью дома, так же как и над передним портиком, шел второй этаж.
До сих пор мы имели дело с городской половиной, в которую, правда, вкраплено много чисто хозяйственных помещений: хлев, «деревенская» кухня, пекарня, кладовая. Теперь мы переходим к другой, значительно большей части, занятой исключительно хозяйственными постройками, — к деревенской усадьбе.
Здесь мы видим прежде всего точило (П), представляющее собой вытянутый прямоугольник (16x7 м без малого), середина которого занята резервуарами для виноградного сока и приспособлениями для винного пресса; по обоим узким концам находятся давильные площадки (1), приподнятые над серединой точила на 0,25 м и отгороженные от нее толстой стенкой, высотой в 0,45 м. Таким образом они были превращены в своеобразные чаны, откуда не мог ни вывалиться виноград, грудами сваливаемый под пресс, ни вылиться виноградный сок, вытекавший из-под этого пресса, пока ему не давали стока. Площадки сделаны были с наклоном к этой стенке и заканчивались желобом, откуда виноградный сок стекал с северной площадки по двум свинцовым трубам в два круглых глиняных чана (2), вмурованных под площадкой в пол. Под южной площадкой стоял один такой чан, вмурованный и в пол и в стенку, что давало возможность ввести желоб прямо в чан. Сюда сливали чистый виноградный сок, который, перебродив, превращался в хорошее вино; слив его, приступали к приготовлению вина для рабов: виноградные выжимки заливали водой, подбавляли винного отстоя, все это смешивали, оставляли на ночь, а на следующее утро давили ногами, затем жали прессом. Полученную жидкость спускали с северной площадки по свинцовой трубе, проложенной под землей (наружный диаметр 0,08 м; на плане обозначена пунктиром), в большую прямоугольную яму (размеры: 1,7x2 м, глубина 3,8 м, отверстие 0,9x0,6 м), выложенную камнем и оштукатуренную (3).
Чрезвычайно интересно очень простое приспособление, с помощью которого вино прямо с точила перегоняли в погреб.
Над баком (3) в точиле имелось небольшое отверстие; наискось от него в стене винного погреба проделано было другое, а прямо под ним, вдоль почти всей стены погреба, на расстоянии 1 м от земли шел оштукатуренный и прикрытый выступающим из стены черепичным навесом желоб с отверстиями, которые можно было открывать и закрывать и откуда по свинцовым трубам, соответственно удлиненным или укороченным, вино лилось в любую посудину, стоявшую в погребе. В желоб оно поступало из чанов, стоявших на точиле, с помощью таких же труб, пропущенных в упомянутые отверстия и перекинутых через коридор.
Для хранения вина по другую сторону коридора (Р) было устроено особое помещение (С). В Помпеях имелись винные погреба в нашем смысле слова, т. е. подвальные помещения. Как правило, однако, кампанские виноделы хранили вино не под землей, а в постройках надземных; в усадьбе под Боскореале «погреб» тоже находился не в земле, а был приподнят даже над уровнем двора; поднявшись по трем ступенькам, мы оказываемся в очень просторном (13x15 м) помещении, не имеющем крыши. Это кампанский обычай, засвидетельствованный Плинием Старшим:
считалось, что «самые благородные вина должны после разлива находиться под открытым небом, подвергаясь действию солнца, луны, дождя и ветров». Правильными рядами, засыпанные песком почти до горлышка (находясь в земле, вино не подвергается воздействию перепадов температуры) стояли здесь винные амфоры. Помещение для вина должно было хорошо проветриваться: кроме трех больших и пяти маленьких окон, в наружной стене погреба был сделан ряд узких, во всю ее длину идущих щелей; при малейшем ветерке в помещении получался сквозняк.
В древней Италии очень любили сладкий, почти приторный сироп, который получался от выпаривания виноградного сока до 2/3, а то и до 1/3 первоначального объема. В больших имениях для приготовления такого напитка отводили отдельное помещение, но в усадьбе под Боскореале для него назначили уголок в «погребе»: выкопали яму, утвердили над ней большой свинцовый чан (диаметром 1 м, глубиной 1,35 м); а в стене напротив сделали внизу небольшое отверстие, через которое с улицы и разводили под чаном огонь.
Оливковый сад при усадьбе был значительно меньше виноградника; в этом убеждает значительно меньшая величина маслодельни (Щ и Э). Прежде чем класть оливки под пресс, их разминали с помощью особой мельницы, называвшейся «трапетом»; она стояла в (Э). Полученное тесто клали на точильную площадку (1) уже знакомого нам вида (2x2,25 м; сравним точильные площадки для винограда около 4,5x4,5 м, приподняты над полом на 0,4 м); масло стекало отсюда в круглый глиняный чан (2) — «двойню» (он назывался так потому, что внутри был перегорожен пополам тонкой стенкой). Перед ним стоял тоже круглый и глиняный, но небольшой сосуд, вмурованный в пол; туда сливали, вероятно, масло самого высокого сорта.
Между маслодельней и точилом находились каморки для рабов (X). Судя по их крохотным размерам, они предназначались для одного, много для двух человек; по всей вероятности, их занимали люди, приставленные работать на маслодельне; работа эта требовала постоянного присутствия и большого внимания: надо было поддерживать идеальную чистоту, осторожно переливать масло из одного сосуда в другой, убирать выжимки и сливать отстой. Каморки разделял глухой коридор (Ч), где на каменном выступе стояла ручная мельница; в свободное от своих непосредственных занятий время маслоделы могли намолоть себе муки. Маленький светильник, для которого сделана была в стене специальная ниша, освещал это темное помещение. Вся эта часть усадьбы особенно оживлялась осенью, когда давили виноград, и глухой зимой во время приготовления масла (оливки обычно снимали в Италии в ноябре — декабре). Над (Ч, X) и прилежащей частью коридора (Р) был надстроен второй этаж: столовая с широким окном на погреб и четыре спальни — явно помещение для хозяина.
Кампания была страной не только виноградников и садов; ее хозяйственный пейзаж неизменно включает в себя хлебные поля, и присутствие хлебных культур в усадьбе под Боскореале засвидетельствовано наличием тока и сарая для хлеба.
Ток (У) представляет собой прямоугольную площадку (11x13,5 м), приподнятую над уровнем земли на 1 м (так же как и погреб С и сарай Т). Дождевая вода стекала с него через глиняную трубку в бассейн (Ф), устроенный под площадкой. Земля на току была не просто убита, как это рекомендовалось Катоном, а залита особой массой из гипсового цемента, смешанного с толченым кирпичом, которую употребляли обычно для простых комнатных полов. Сарай (Т), с открывавшейся на ток широкой дверью и четырьмя снаружи узкими, но расширявшимися внутрь окнами (чтобы нельзя было пролезть вору, но чтобы в то же время было достаточно света и воздуха), предназначался для хранения хлеба перед обмолотом (в нем нашли много бобовой соломы), а также, по-видимому, для разных работ по хозяйству: тут лежали части телеги, разное железо и т. п. Хлебный амбар находился, вероятно, как это и советуют латинские агрономы, в верхнем этаже.
Интересно, какие меры были приняты для того, чтобы снабдить усадьбу водой: ни водопровода, ни источника здесь не было. В распоряжении хозяина имелась только дождевая вода, которую он и постарался максимально использовать. Под крышей портика (А') шел желоб, откуда вода через свинцовую трубу (диаметр 0,1 м, длина 0,23 м) вливалась в круглую цистерну (1); возле нее
