Протоколы этих трех заседаний сокращены до такой степени, что на них нельзя полагаться как на достоверный источник. Если принять их за чистую монету, то выходит, что переворот, который к тому времени уже начался, даже не обсуждался на этих заседаниях.
Тактика ЦК заключалась в том, чтобы спровоцировать правительство на репрессивные меры и затем начать переворот под прикрытием лозунга защиты революции. Эта тактика не была секретом. Как писал орган эсеров «Дело народа» еще за несколько недель до переворота, Временное правительство будет обвинено в том, что вступило в заговор с Корниловым, чтобы подавить революцию, и с кайзером, чтобы сдать врагу Петроград, а также в намерении разогнать съезд Советов и Учредительное собрание160. После переворота Троцкий и Сталин подтвердили, что план партии состоял именно в этом. Вот что писал Троцкий: «Стратегия наша по существу была наступательной: мы шли на штурм власти, но агитация была построена на том, что враги готовятся разогнать съезд Советов и что нужно, стало быть, дать им беспощадный отпор»161. Сталин подтвердил: «Революция [читай: большевистская партия] как бы маскировала свои наступательные действия оболочкой обороны для того, чтобы тем легче втянуть в свою орбиту нерешительные колеблющиеся элементы»162.
Курцио Малапарте рассказывает об удивлении, испытанном английским писателем Израэлем Зангвиллом, попавшим в Италию, когда власть там захватили фашисты. Зангвилла поразило отсутствие «баррикад, уличных боев и трупов на тротуарах», он просто отказывался верить, что является свидетелем революции163. Но, пишет Малапарте, характерной чертой современных революций является как раз бескровный, почти бесшумный захват стратегических пунктов небольшими, хорошо подготовленными штурмовыми группами. Наступление ведется с такой поистине хирургической точностью, что широкая публика даже не подозревает о происходящем.
Этому описанию вполне соответствует и Октябрьский переворот в России (послуживший для Малапарте одной из моделей). В октябре большевики отказались от массовых вооруженных демонстраций и уличных перестрелок, которые организовывали по настоянию Ленина в апреле и июле, так как выяснилось, что толпой управлять трудно и она сама по себе провоцирует отпор властей. Вместо этого они прибегли к помощи небольших дисциплинированных отрядов солдат и рабочих, находившихся под командованием Военной организации большевиков, выступавшей под вывеской Военно-революционного комитета. Силами этих отрядов были взяты основные центры связи, транспортные узлы и коммуникации, городские службы и типографии — нервные центры современного столичного города. Они сделали невозможным контрнаступление, просто перерезав телефонные линии, связывавшие правительство с Генеральным штабом. Вся операция была проведена так гладко и эффективно, что ее не заметили в кафе и ресторанах, театрах и кинозалах, заполненных толпами ищущих развлечений.
* * *
Военно-революционный комитет, впоследствии охарактеризованный его секретарем большевиком Антоновым-Овсеенко как «хорошее формальное прикрытие для боевой работы партии»164, заседал только дважды: этого было достаточно, чтобы к Военной организации большевиков прилепить «советскую» этикетку165. Антонов-Овсеенко признает, что ВРК находился под непосредственным руководством большевистского ЦК и был «в действительности его органом» — до такой степени, что в какой-то момент возникла идея превратить его в отделение Военной организации166. По его словам, штаб ВРК находился в Смольном, в комнатах 10 и 17, где всегда толпилось множество молодых людей, которые приходили и уходили, создавая обстановку, абсолютно исключавшую какую-либо серьезную работу, вздумай кто-нибудь ею заняться.
Коммунистические источники сообщают обычно, что ВРК мобилизовал для участия в вооруженном восстании весь (или почти весь) Петроградский гарнизон. Так, по утверждению Троцкого, в октябре «подавляющее большинство гарнизона стояло открыто на стороне рабочих»167. Однако, по имеющимся данным, влияние большевиков в гарнизоне было гораздо более скромным. В целом Петроградский гарнизон был настроен далеко не революционно. Из 160 тыс. человек, расквартированных в городе, и 85 тыс. — в пригородах, подавляющее большинство объявили «нейтралитет» в назревавшем конфликте168. Как показывает подсчет частей, склонившихся накануне переворота на сторону большевиков, они составляли незначительное меньшинство: по оценке Суханова, в Октябрьском перевороте принимала участие в лучшем случае одна десятая часть гарнизона, а «вероятно, гораздо меньше»169. Наши собственные вычисления позволили установить, что активно пробольшевистски настроенных людей в гарнизоне (без учета Кронштадской военно-морской базы) было около 10 тыс., то есть 4%. Когда пессимисты в Центральном Комитете возражали против вооруженного восстания, они имели в виду как раз то обстоятельство, что даже призывы к немедленному перемирию, которые, по мнению Ленина, должны были склонить на их сторону армию, не обеспечивали большевикам поддержки Петроградского гарнизона.
Правы, однако, оказались в данном случае оптимисты, ибо дело было не только в том, поддержит ли армия большевиков, но и в том, окажет ли она поддержку правительству. И если на стороне большевиков было 4% гарнизона, то на стороне правительства — еще меньше. Главной заботой большевиков было не дать правительству привлечь для подавления восстания войска, как это удалось сделать в июле. Для этого им надо было лишить власти военное командование.
Этого удалось достичь 21—22 октября, когда, действуя от имени Совета и его солдатской секции, они добились передачи командования гарнизоном Военно-революционному комитету.
Прежде всего ВРК направил в части, стоявшие в Петрограде и в пригородах, 200 «комиссаров». Это были в основном молодые деятели Военной организации большевиков, принимавшие участие в июльском путче и недавно вышедшие из заключения под честное слово170. Затем, 21 октября, он созвал в Смольном совещание полковых комитетов. В речи, обращенной к собравшимся представителям войск, Троцкий подчеркнул опасность «контрреволюции» и призвал гарнизон сплотиться вокруг Совета и его органа, ВРК. Резолюция, которую он предложил, была сформулирована так расплывчато, что ее тут же приняли без обсуждения: «Приветствуя образование Военно-революционного комитета при Петербургском Сов[ете] р[абочих] и с[олдатских] депутатов], гарнизон Петрограда обещает Военно-революционному комитету поддержку во всех его шагах к тому, чтобы теснее сплотить фронт с тылом в интересах революции»171. Кто стал бы возражать против того, чтобы сплотить фронт с тылом в интересах февральской революции? Но для большевиков данная резолюция означала, что ВРК приобретает значение и функции Штаба Петроградского военного округа. По словам Подвойского, возглавлявшего Военную организацию, эти меры знаменовали собой начало вооруженного восстания172.
Следующей ночью (с 21-го на 22 октября) в Штабе округа появилась депутация ВРК. Выступивший от ее имени большевик лейтенант П.В.Дашкевич проинформировал командующего Петроградским военным округом полковника Г.П.Полковникова, что решением гарнизонного совещания все приказы, которые Штаб отдает войскам, будут отныне иметь силу, только если получат визу ВРК. Войска, конечно, не принимали такого решения, а если бы и приняли, оно было бы незаконным. В действительности депутация действовала по поручению большевистского ЦК. Полковников ответил, что Штаб не признает полномочий делегации, и после того, как он пригрозил арестом, большевики ретировались и вернулись в Смольный 173.
Заслушав доклад депутации, ВРК созвал второе совещание представителей гарнизона. Кто на нем присутствовал и какие были представлены части, установить не удалось, но это не так уж важно, ибо теперь любая случайная группа могла объявить, что представляет интересы «революции». По предложению ВРК совещание приняло мошенническую резолюцию, где говорилось, что хотя 21 октября гарнизон объявил ВРК своим «органом», Штаб отказался признать его и сотрудничать с ним. При этом ни слова не было сказано о том, что делегация ВРК требовала вовсе не «признания» или «сотрудничества», а права утверждать приказы Штаба. Далее в резолюции говорилось: «Этим самым Штаб порывает с революционным гарнизоном и Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов. Порвав с организованным гарнизоном столицы, Штаб становится прямым орудием контрреволюционных сил <...> Солдаты Петрограда! 1) Охрана революционного порядка от контрреволюционных покушений ложится на вас под руководством Военно-революционного комитета. 2) Никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Военно-революционным комитетом, недействительны»174.
