Это отмечали и учителя, которые говорили, что Виолетта «ленива, коварна, лицемерна и бесстыдна». Как показала дальнейшая история, они дали девушке достаточно точную характеристику: по крайней мере, первые романы она начала крутить уже в шестнадцать лет, а в качестве источника средств периодически приторговывала собой. Хотя родители давали дочери деньги, на «красивую жизнь» средств явно не хватало.
А заработок был нужен, потому что Виолетта хотела войти в число парижских модниц – не столько «золотой», сколько «весёлой» молодежи. Это был особый слой, сложившийся после войны, их ещё называли les garзonnes, «пацанки». Одноименный роман Виктора Маргерита (в русском переводе – «Холостячка»), опубликованный в 1922 г., всколыхнул общество. Героиня романа обнаруживает, что жених ей неверен, и решает жить так, как хочется ей. Книга настолько противоречила общепринятой гендерной морали, что Маргерит был лишён Ордена почётного легиона.
Виолетта Нозьер (1933)
Но рано или поздно гром должен был грянуть: один из клиентов заразил её сифилисом. Мадемуазель Нозьер лихорадочно ищет выход. Она находит врача, некоего доктора Дерона, который предоставил справку, что Виолетта… девственница. А значит, сифилис у неё наследственный. Так дочь убеждает родителей, что всем надо пройти лечение, и под видом лекарства от сифилиса с помощью того же Дерона приобретает соменал – очень сильное снотворное из группы барбитуратов. Она даёт его матери и отцу, которые якобы больны, и, когда они теряют сознание, имитирует в доме пожар. Соседи помогли потушить огонь и вызвали врачей, которые успели спасти мадам и месье Нозьер. Думая, что супруги отравились продуктами горения, медики не стали доискиваться доистинных причин отравления.
Барбитураты (лат. barbiturate) – группа лекарственных средств, производных барбитуровой кислоты, оказывающих угнетающее влияние на центральную нервную систему. В зависимости от дозы их эффект может проявляться от состояния лёгкого успокоения до наркоза. Ранее барбитураты широко назначались в качестве успокаивающих и снотворных средств.
Следующую попытку отравить родителей Виолетта предприняла в 1933 г. Ей исполнилось восемнадцать лет, и она познакомилась с двадцатилетним Жаном Дабеном, студентом-юристом. Девушка влюбилась без памяти и готова была на всё, лишь бы быть рядом с объектом своего обожания. Дабен был человеком «широких взглядов» и без зазрения совести позволял Виолетте оплачивать его счета: ведь она говорила, что её отец инженер, мать работает у известного модельера Жанны Пакен, да и сама она востребованная манекенщица. То есть денег у неё якобы достаточно.
А на самом деле их категорически не хватало, в то время как на банковских счетах родителей скопилась приличная сумма, более 150 000 франков (чуть менее полутора сотен тысяч долларов США на современные деньги). Виолетта решила не менять схему принципиально, но «доработать детали». Она приобрела то же самое снотворное, но в три раза большую дозу, и предложила родителям опять принять лекарство. При этом для отвода глаз она тоже принимает похожий порошок, но это было что-то безвредное. Батист принял всю предложенную дозу, а Жермен смогла принять только половину: снадобье было очень горьким. Виолетта дождалась, пока родители уснули, и ушла из дома на полтора дня.
Вернувшись, она открыла газовый кран и уложила мать в постель рядом с отцом, а затем побежала к соседям: дескать, её не было дома, а когда она вернулась, то обнаружила родителей мёртвыми, а в квартире пахло газом. Всё выглядело как двойное самоубийство, и, вполне возможно, полиция приняла бы эту версию, но у юной убийцы опять произошла «осечка»: мать была жива.
Полиция принялась за расследование и обнаружила улику, которой предстояло стать одним из главных доказательств вины младшей Нозьер. Бережливая Жермен записывала показания газового счетчика каждый день: сказывалась привычка экономить. Записи эти лежали на видном месте, полиция быстро их обнаружила. Оставалось просто сличить данные, чтобы выяснить, что газ открыли незадолго до того, как полиция приехала на место происшествия. С учётом того, что смерть Батиста наступила более чем за сутки до этого, сразу возникало предположение об имитации.
Расследование возглавил Марсель Гийом, одна из легенд парижской полиции. Дивизионный комиссар, руководитель «Специальной бригады № 1» (и, кстати, один из главных прототипов легендарного Мегрэ), он уже более тридцати лет ловил преступников и имел внушительный список удач. Уверенный в вине «девицы Нозьер», он решил сработать понадёжнее и разыграл несложный психологический трюк. Он отправил одного из своих людей с Виолеттой в больницу, и тот сделал вид, что собирается поговорить с её матерью. Мать на тот момент находилась без сознания, но комиссару надо было убедить девушку в том, что Жермен может что-то рассказать. Виолетта попалась на удочку и сбежала, что послужило косвенным, но весьма убедительным признанием её вины. Через неделю полиции удалось выйти на след и арестовать подозреваемую.
Виолетта не собиралась сдаваться. Она заявила, что отец последние шесть лет сожительствовал с ней и именно это подтолкнуло её к роковому шагу. На следствии она не только излагает подробности, но и называет некоторые спрятанные дома предметы (например, порнографические открытки), якобы имевшие к этому отношение. Их действительно находят, но мадам Нозьер утверждает, что это они с мужем пытались таким образом разнообразить их супружескую жизнь. Слово жены против слова дочери…
Процесс обещал быть настолько громким, что интерес к нему не смог снизить даже случившийся накануне его начала теракт в Марселе, при котором погибли король Югославии и встречавший его французский министр иностранных дел. Виолетту защищали два адвоката: знаменитый мэтр Анри Жиро, защищавший в своё время убийц Жореса и президента Думера, и молодой Рене де Везин-Ларю, которому ещё только предстояло стать одним из светил французской адвокатуры. Публика жадно ловила каждое слово допроса Дабена (он завербовался от греха подальше в армию и отправлялся в Северную Африку), совершенно не чувствовавшего себя хоть в малейшей степени ответственным за происшедшее; смаковала каждый момент показаний мадам Нозьер, обратившейся к присяжным со страстным призывом: «Пощадите! Пощадите моего ребёнка!»; вникала в подробности судебно-медицинской и психиатрической экспертиз – и бурно волновалась.
«Вы опозорили свою семью. Вы жили за счёт этой несчастной. Она виновна, и я поддерживаю обвинение против неё. Вам обвинение не предъявлено. Вы не подлежите суду, но вы подлежите общественному презрению, и я говорю вам это прямо в лицо!»
Обвинитель Годель – свидетелю Дабену
Медицинская экспертиза показала, что Виолетта была вменяема и осознавала свои действия. Везин-Ларю пытался оспорить результаты, но сделать этого не удалось. Более того, под
